Ярослав Коваль - Под сенью короны

• Название: Под сенью короны
• Автор: Ярослав Коваль
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-906017-58-1

Гражданская война бушует на просторах Империи, и пусть император-демон сумел одержать первые победы в борьбе за свою власть и жизнь, надежда на победу ещё очень и очень призрачна. Аштия Солор, которая выиграла для императора первые сражения, единственная покровительница Сергея, единственная, кто может помочь ему уцелеть, снята со всех постов и лишена влияния. Она балансирует на краю гибели. Над Империей начинает всходить звезда нового главнокомандующего, который в своей жестокости и злобе во много раз превосходит самого демона-властителя. Под его властью, ревнивой к чужим успехам, Сергея, как и его знатную покровительницу, не может ждать ничего хорошего.

---

— Мне нужен Аллех Вальгрев! Слышишь?! Аллех Вальгрев!

Управляющий ящером боец, полуобернувшись, кивнул, но это означало лишь, что он слышит, а знает ли в лицо нужного человека и сможет ли его опознать с приличного расстояния — неизвестно.

В подобной воздушной погоне мне прежде не приходилось принимать участие. Крылатое пресмыкающееся шло сквозь воздух, как охотящаяся акула — сквозь морские глубины, оно не беспокоило и не могло беспокоить себя соображениями удобства наездников, свободно валилось набок, ныряло и даже срывалось в «бочку». А мне оставалось терпеть.

В таком состоянии я совершенно не воспринимал что-либо происходящее вне границ моего тела. Вот то, что от валёжки мутит, заметил. И что по лицу хлещет ветер, упругий, как резина, выжимающий слёзы даже из век, и что ремни больно врезаются в тело — тоже. Да и что тут остаётся, как не довериться ребятам, «пилотирующим» эти живые истребители? В мгновения просвета я замечал, что ящеров в воздухе прибавилось, и плотную группу беглецов охватили почти со всех сторон. Собственно, напрашивающаяся тактика.

Теперь, когда противник осознал, сколь явно проигрывает в численности, он мигом разбил группку, и его ящеры плеснули в разные стороны, видимо, также избрав единственный выход для себя в сложившейся ситуации. Твою мать! Попробуй различи в подобных обстоятельствах, который из разлетающихся ящеров несёт нужного мне врага… Тот, на котором ехал я, вдруг опрокинулся набок, нырнул мордой вперёд, и я бы отправился в свободный полёт, если б не оказался пристёгнут. Интересно, кто и когда меня успел пристегнуть? Я не помню, чтоб сам этим занимался.

Ящер мчал сквозь закат. Ого, уже к вечеру дело? Надо заканчивать с погоней, местные ночи совершенно не годятся для погонь, мир будто чернилами заливает, и никаких надежд, что взгляд привыкнет к этой мгле.

Вершник рвал поводья с такой яростью, будто надеялся задушить своё средство передвижения. Стоило отдать должное и самому пресмыкающемуся — оно рвалось вперёд с примерным усердием. А может, из-за терзавших его трензелей так старался? Животному ведь как осознать, что от металла, рвущего щёки, не улететь, как ни старайся? Совсем как человеку, бьющемуся в тине кредитов, хватающему новые, чтоб расплеваться со старыми, и только сильнее вязнущему… Да ладно, это осталось в далёком прошлом. В далёком, недосягаемом прошлом…

Несколько мучительных минут, полных вспышек дурноты, и мы настигли удирающего во все крылья противника, лихо подрезали его. Ящеры затанцевали в воздухе. Передо мной замелькали рвано запечатлевшиеся в восприятии обрывки увиденного, картинки, будто мозг решил ради экономии перейти в режим слайд-шоу: крыло, взметнувшийся хвост, искажённое лицо вершника, изо всех сил тянущего поводья… Раз вижу лицо, значит, не свой «пилот»… Чешуйчатый бок и изгиб седла, размытые силуэты людей, темные на фоне закатных красок.

Ремни я отстегнул за миг до того. Прыжок же совершил, совершенно не понимая, зачем я это делаю. Опять тело, заточенное воинской выучкой, как клинок оселком, сработало помимо сознания. Уже только в полёте подумал, станут ли меня ловить сопровождающие вершние? Тут высоты хватает, время у них будет. В следующее мгновение со всего маха я врезался в человеческое тело, ногой врубил чисто потому, что иначе было не приземлиться, не потеснить жертву, а ребром ладони добавил уже для верности, целенаправленно и от души. Третий удар опять же получился едва осознанно, но и обойтись без него было никак. Я вцепился в обмякшее тело, чтоб не соскользнуть с ящера, и рывок получился очень приличным.

Ремни выдержали.

Что ж, офицер, в которого я влетел, пребывал в глубокой отключке, и поддерживала его только высокая лука седла. Решение было очевидным. Я знал, как и куда нажимать, чтоб расстегнуть ремни, даже если они затянуты вокруг чужого пояса, и успел уцепиться за луку седла, когда бесчувственный враг улетел в бездну вместо меня. Повернувшись ко мне, Аллех попытался вынуть из ножен меч, и не справлялся. Лицо у него было искажено до того, что сперва мне показалось, будто я ошибся. Нет, не ошибся. Вот он, нужный мне человек. Теперь — дело.

Я подогнул колено и захлестнул ремень с замком вокруг него — пристёгиваться как положено времени не было. Парировал наручем удар его меча, неверный и ослабленный. У меня преимущество, я к нему лицом и намного подвижнее. И бить можно, не стесняясь. Всё равно он сейчас умрёт, раз уж Аштия дала добро на расправу.

В отсутствии рамок, поставленных приказом, я вдруг почувствовал себя по-настоящему свободным, ликующим этой свободой существом. Правда, какая уж тут свобода. Но возможность вломить, защищая свою жизнь, и не сдерживаться при этом — уже облегчение. Следующий выпад снова пришлось отбивать запястьем, на этот раз с подвывертом, потому что Аллех полоснул посильнее, и такой удар уже способен был расколоть наручь.

Рука сама выдернула из-за пояса нож. Нож против меча — хиловато, но не в нашей ситуации. Аллех был вынужден сечь за спину, ремни не позволяли нормально развернуться. При следующем взмахе я подцепил ножом гарду и выдернул меч из его рук. Металл блеснул оттенками заката, метнувшись в пустоту.

И мы сцепились врукопашную.

Нож я выронил — Аллех умел вести себя с противником, замахивающимся ножом. Руки у него оказались жёсткие, хватка — как колодки. Я вырвался, но он снова вцепился. Что уж тут, ему ведь тоже жить хочется. И шансов, как представляется, у него побольше. Он-то ведь пристёгнут, а я так…

— Твою мать, — простонал я, перехватывая своего противника за загривок.

На минуту мы застыли, тягаясь силой, глаза в глаза. Я видел дикий желтоватый блеск его зрачков, прожилки и краски заката, переливающиеся на белках. В его глазах было столько жизни, сколько я давно уже не видел в чужом взгляде. Даже во взгляде собственной жены. Она, казалось, всегда боялась показать мне что-то лишнее, сдерживалась, уходила в себя. А здесь была ярость, пыл, бешенство, но не из тех, которые порождает гнев, а просто страсть. Страсть к бытию.

В этот миг мы, кажется, даже ощутили сродство. Я видел, он всё понимает. И слова Аштии в свой адрес из моей памяти будто целиком забрал, снял копию, сфотографировал. И, пожалуй, именно в этот момент моя ненависть к Аллеху умерла. Как бы там ни было, мы просто играли на разных сторонах поля, и к своему проигрышу бывший офицер Генштаба отнёсся так, что это вызывало уважение. Пусть не к самому человеку, но хотя бы к его позиции.

Мы пыхтели, пытаясь заломать друг друга, а ящер тем временем нёсся вперёд сквозь стремительно гаснущий закат. Собственно, до полной темноты оставались сущие мгновения, но сейчас секунды тянулись дольше, чем иной раз приходилось терпеть минуты. И каждый миг был спором с вечностью за ошмёток жизни. Но Аллех едва ли успел это оценить.

Я подумал так в тот момент, когда левая рука на миг освободилась, прошлась по замочкам ремней. Рванул на себя противника, и тот, потеряв равновесие, перекосился, заскользил и в следующий миг оказался беззащитен перед моим напором. Свободным коленом я добавил инерции начавшемуся движению его тела и стряхнул врага, сам едва не уехал туда же, следом за ним. Меня удержал ремень, больно перетянувший ногу.

Ещё сколько-то мгновений он жёстко цеплялся за луку седла, а потом пропал в ночной бездне, схлопнувшейся, как створки устрицы. Закат канул в темноту, будто камень, брошенный в торфяную воду. Здесь всегда так. Господи, как я соскучился по белым ночам… Расцепив ремень вокруг колена, я перебрался на то место, где до меня сидел Аллех. Выдернул из-за сапога ещё один нож и приложил лезвие к горлу вершника.

— Ты жить хочешь? — не придумал ничего более умного, и не успел пожалеть о сказанном, потому что меня, видимо, сразу поняли.

— Разумеется, — крикнул тот, но звук снесло, и я услышал его едва-едва. — Я готов сдаться.

— Поворачивай в Вальгрев. За меня сторонники покойного Атейлера много не дадут. А я тебя отпущу на все четыре, как только высадишь меня близ замка. Понял?

— Понял.

В темноте вспыхивали колеблющие, крохотные, как звёзды, огоньки, они пропадали и снова светили. Я похлопал вершника по плечу и показал в эту сторону — он снова понял без пояснений, и ящер пошёл в рассеянное облако огненных мух, пропадающих и снова появляющихся. Эти искорки оказались магическими факелами, которые несли бойцы, собравшиеся обратно в группу, едва землю укрыла ночь. Кто из врагов сумел уйти, тому повезло (может быть, временно, может быть, до первой, невидимой в темноте горы или высокого дерева, однако ж пока повезло). Остальных перебили, как смогли.

Если бы не факелы, отыскать обратный путь или хотя бы «общество» соратников было бы нелегко. Офицер, опознавший меня даже в темноте, поспешил отрапортовать как положено. Чуть позже от него я услышал, что на волю просочились лишь два ящера, у остальных экипажи уничтожили подчистую. Эти сбежавшие не составляли для нас проблемы, приказ ведь, по сути, был выполнен. Аллех мёртв. Конечно, утром для верности надо будет поискать тело. Но упасть с такой высоты и выжить — нереально.