Николай Бестужев - Записки о Голландии 1815 года

• Название: Записки о Голландии 1815 года
• Автор: Николай Бестужев
• Жанр: Очерки

«Мы в Голландии. – Мир встретил нас, – и надежды, за коими гнались мы сюда, исчезли, как ночные призраки с восхождением солнца. Еще в Копенгагене узнали мы, что Наполеон разбит при Ватерлоо и что войска наши под стенами Парижа. Пылкие чувствования юности, заставлявшей желать продолжения войны, встревоженные скорым и неожиданным переворотом, с коим опрокинулись наши замыслы, не могли быть утешены благоразумием, твердившим, что мир лучше войны; и мы, с грустию в сердце, в борьбе с бурями, в сопровождении четырехнедельной скуки пришли на своих фрегатах к туманным берегам Голландии…»

---

Забава молодых людей состоит в охоте; летом Маас, окруженный болотистыми берегами и травою, поросшею выше человека, изобилует всякой дичиною. Осенью травят зайцов. Удивительное множество уток заставило некогда Вольтера в досаде на голландских книгопродавцев при отъезде его в Англию оказать: Adieu canaux, adieu canards, adieu canailles [15] , но ему отвечал некто; «Les canaux et les canards sont restés; la canaille est partie seulement» [16]

Письмо 8. Роттердам

Скажу нечто и о простом народе, но только мимоходом; к сожалению, я не знаю языка голландского, и потому не могу войти в подробности их жизни.

Увеселения народные просты и невинны; толпы молодых мужчин, женщин, ребят ходят по улицам и распевают песни, но пьянства и убийства не видал я ни однажды во все продолжение пятимесячного пребывания нашего в Голландии, несмотря на то, что в каждом почти доме шинки изобилуют джином, дешевым продуктом здешним. Есть, впрочем, род кулачных драк, увеселяющих чернь, особенно во время ярмарок: двое бойцов раздеваются до пояса, в каждый сжатый кулак, между пальцев снаружи всовывают по штиверу, истершемуся в листок от употребления и так начинают сражение. Здесь искусстве состоит не в том, чтоб наносить удары, но чтоб окровавить, исцарапать сколь можно более своего противника и тем принудить его к сдаче.

Одежда простого народа состоит из куртки, коротких штанов, деревянных башмаков и широкой шляпы; женщины убирают головы странным образом: полоса червонного золота в три пальца шириною огибает затылок и выходит вперед ушей завитками; уши обременены огромными серьгами того же металла; шея украшена несколькими цепочками также из золота. Странную противоположность составляет все сие убранство с коротенькими, не много ниже колен юбками и деревянными башмаками.

Между простым народом ведется еще обычай держать в домах кубышки, имеющие одно только отверстие, в которое опускаются деньги каждым членом семейства по произволу от избытка. Крайняя нужда заставляет разбивать кубышку и находить в ней посильное вспоможение. Оные обыкновенно или становятся в углу или вешают их на сенях, и каждый посторонний посетитель может невозбранно класть туда, что ему угодно.

Наши матросы весьма скоро подружились с добрыми голландцами, и можно было удивляться их разговорам. Бог знает на каком языке, который, однако же, был понятен тем и другим. Сначала русские, не привыкнув к обычаям радушных своих хозяев, сердились очень, что сии хотели их кормить травою, давали мало хлеба и оделяли так ими называемым дырявым сыром, оставляя для себя тот, который плотнее. Но когда мы растолковали, что спаржа и другие травы суть лакомства, коими хотели их подчивать, как любезных гостей – они помирились, но все лучше желали какой-нибудь похлебки и больше хлеба, нежели картофеля и зелени. Что же до сыру, то они никак не могли убедиться, чтоб сыр с дырочками был лучше плотного, которого, по словам их, один фунт стоил двух.

Здесь мало употребляют хлеба; картофель заступает большею частию место оного, и потому хлеб вообще нехорош, особенно ржаной, который пекут из худо перемолотой ржи.

Съестные припасы все дешевы чрезвычайно. В трактире за общим столом за 48 штиверов можно иметь обед, из четырех блюд состоящий, десерт из стольких же разборов плодов и полбутылки вина. За два гульдена можно иметь ночлег, чай поутру и вечеру, и обед.

Такая дешевизна и промышленность народная суть единственные причины, что здесь нет бедных, даже в городах нет нищих, иногда встречающихся за городом, да и там мальадтки и девочки, отправляющие это ремесло, просят милостыню более из шалости, нежели из нужды. Очень забавны эти толпы мальчиков: ежели им дадите две или три дойты, они отстанут, не сказав спасибо, если же откажете, они преследуют вас полверсты, превознося до небес щедрость, хваля великодушие и прося бога о ниспослании вам здоровья и долголетней жизни.

Простой народ чрезвычайно любопытен. Сначала несколько дней бегали за нами толпами, чтоб разглядеть хорошенько русских, – и теперь, когда уже прошло несколько месяцев нашему пребыванию, они окружают того из нас, кто остановится на улице.

Нравственность народная до сих пор мало уклонилась от законов целомудрия, честности и праводушия. Введенный французами разврат гнездится, как необходимое зло, в двух или в трех улицах. Правительство принужденным нашлось дозволить для своих гостей лучше небольшое количество жертв разврата, нежели запрещением оного развить соблазн повсюду. Ранние женитьбы, строгие законы противу соблазнителей и соблазненных, а более всего деятельная жизнь, которою здесь каждый обязан и природная флегма делают весьма редкими проступки сего рода.

Воровство и другие пороки чрезвычайно редки по тем же причинам. Важные преступления наказываются ссылкою в колонии, но здесь нет бедных, нет нищих – судопроизводство коротко – тюрьмы не образуют злодеев, и оттого здесь мало сих важных преступлений.

Казалось бы, несчастиям должно было опустошить Голландию, но, напротив того, оные удвоили ее население. Каждое неприятное происшествие, усиливая терпение голландцев, умножало их промышленность и сим самым увеличивало размножение народное. Притом же кроткая терпимость и строгие законы, обеспечивающие граждан в своих правах, привлекали сюда беспрерывно новых поселенцев. Нантский эдикт Людвига XIV противу гугенотов [17] прибавил к сей земле знатную часть поселения. Пространство 1164 квадр. миль, несмотря на нездоровый климат, обитаемо 5 126 400 жителей, и потому превосходит население всех в Европе государств. Однено же, сырой воздух, дым турфу и каменных угольев, делая голландцев флегматиками, заставляет их стариться прежде времени. Вы видите множество молодых стариков, безволосых, беззубых, кривых, хромоногих, горбатых от действия климата, переменчивого и непостоянного. К сим естественным причинам присоединяются и случайные от построения домов, в коих вообще покои, детям назначенные, располагаются вверху. Дети, за коими присмотр не велик по недостаточной услуге, бегая часто по крутым и узеньким лестницам, часто падают и ушибаются – и остаются на всю жизнь уродами.

Странная одежда большой части голландцев, держащихся еще старины, множество несчастных, обиженных природою и случаем, и особенный характер делают землю сию совершенно страною оригиналов.

Мужчины вообще в молодости красивы собою, но малорослы и бессильны; редко вы увидите высокого человека. Бледный цвет лица и преждевременная старость встречают вас повсюду. Однако же, воздержание и трудолюбие продолжают жизнь, предохраняя от болезней. Примеры долголетнего существования здесь нередки. Женщины статны, вообще хороши собою; но я не видал в Голландии ни хороших рук, ни ног, ни зубов, главного преимущества красоты.

Из простого народа набирается регулярное войско, из граждан составляется временное ополчение, называемое национальною гвардиею, для предупреждения по городам беспокойств в военное время.

Забавно видеть такое ополчение: полковники и солдаты, оставляя фрунт, превращаются вдруг в табачных и чайных продавцев, спорят между собою на бирже и повелевают друг другом на сборном месте.

Вест-Индия истребляет много регулярного войска. Желтые лихорадки, невоздержность и худой присмотр заставляют комплектовать каждое пятилетие посылаемые туда полки. Возвращаются оттуда весьма немногие; но желание прибыли, хорошее жалованье и, как рассказывают, свобода – приманивают туда беспрестанно новых охотников. При нас возвратился один из бывших там полков и не мог похвалиться ни своею дисциплиною, ни нравственностию.

Здесь все употреблено, дабы облегчить участь солдата. В отечестве совсем он не заботится ни о содержании, ни об одежде. Город дает ему первое изобильно, казна второе даже с избытком. Офицеры обеспечены также насчет содержания совершенно. Служба солдата продолжается только десять лет.

Голландцы столько тщеславятся участием 18-ти тысяч своего войска в сражении под Ватерлоо, что едва не называют себя избавителями Европы. Принц Фридрих, начальствовавший войсками, был ранен в левое плечо.

Письмо 9. Дельфт

На сих днях мы трое были в Амстердаме. Дилижансы и пакетботы отправляются туда беспрерывно; однако же, мы предпочли взять особенную коляску, дабы более воспользоваться кратковременным позволением нашего путешествия, и лучше видеть окрестности.

Выехав из Дельфтских ворот и миновав прекрасные предместия, многочисленные фабрики и загородные домы, очутились мы на равнине, на которой, как на плане, рисовались маленькие городки, деревеньки, местечки, соединенные между собою каналами, по коим под парусами и лошадьми тянулись бесчисленные суда. Все промежутки усеяны были скотом, пасшимся на тучных пажитях. Дорога бежала по высокой насыпи и потому глаз мог обнимать весьма обширное пространство. По обе стороны дороги целыми стенами стоял турф и отражал свое изображение в ямах, из коих достают оный. Болтливый почтальон, разумевший по-французски, объяснил нам, как делается турф. Режут дерн в сих болотистых ямах, рассекают плитками, сушат и обжигают, ибо без сего предварительного действия он не годится к употреблению. Это благодетельное вещество греет всю безлесную Голландию, где вязанка хворосту стоит гульдена и более. Долго надобно разжигать турф; долго, пока не пройдет пламень и дым, пахнет оный очень дурно; зато после плитка горит часов шесть без всякого уже запаха. Ямы зарастают опять чрез два года, и трудолюбивые голландцы, невзирая на притеснения их мачехи – природы, не имеют недостатка в тепле. Угля каменного здесь много, но турф употребительнее.