Александр Богданов - Максим Горький и начинающие писатели

• Название: Максим Горький и начинающие писатели
• Автор: Александр Богданов
• Жанр: Биографии и Мемуары

«В ряду наших больших писателей есть один, никем до сих пор не превзойденный по своему воздействию на пролетарско-крестьянскую литературу, это – Максим Горький. Речь идет в данном случае не только о художественной значимости произведений М. Горького, но, главным образом, о его личных непосредственных указаниях и советах, которые он давал и дает начинающим авторам…»

---

Горький – романтик. Но Горький – представитель, выражаясь его словами, «активного романтизма», то есть того романтизма, который «…стремится усилить волю человека [8] к жизни, возбудить в нем мятеж против действительности, против всякого гнета ее».

То, что М. Горький писал в «Песне о Соколе» или в легенде «О прекрасном Данко», сердце которого горело для других, для человечества, – есть только частица самого писателя.

Горький целостен в своих чувствах и взглядах. Он любит человека и человеческое; мало сказать, любит, – уважение к человеку у него на первом месте. В своем письме к литкружку профтехнической школы Покровска он пишет:

«Уважение писателя к человеку [9] как источнику творческой энергии…»

«…активная ненависть писателя ко всему, что угнетает человека извне его, а также изнутри…»

А отсюда – любовь к литературе, вернее – любовь и уважение к литературе, потому что для Горького литература и человек неотделимы:

«…факты жизни и литература [10] сливались у меня в единое целое. Книга – такое же явление жизни, как человек, она – тоже факт живой, говорящий, и она менее „вещь“, чем все другие вещи, созданные и создаваемые человеком».

В распространительном понимании человечности, в активном романтизме и лежит главный побудитель редкостно внимательного отношения М. Горького к товарищам-писателям, его веры в народ, в трудящихся. По поводу сборника стихов поэтов-самоучек, изданного в Москве в 1909 году, М. Горький писал: «… я говорю не о талантах [11] , не об искусстве, а о правде, о жизни, а больше всего – о тех, кто дееспособен, бодр духом и умеет любить вечно живое и все растущее благородное – человечье».

Вот мерка для сравнения и оценки паразитствующих верхов, с одной стороны, и трудящихся, людей, сброшенных колесом истории вниз, – с другой. Надо помнить, что все это было писано в злейшие дни реакции, когда значительная часть интеллигенции изменила делу революции, бросила подполье (ликвидаторы) и стала погрязать в трясине мещанства и обывательщины.

Теперь понятно, почему в своей статье «О писателях-самоучках» М. Горький особенно выделяет те места, где авторы говорят «о необходимости в людях уважения друг ко другу и о том, что отсутствие этого чувства в человеке служит преградою делу освобождения людей». Это «бодрое», дееспособное и часто восторженное настроение большинства пишущих он противопоставляет нытью испуганной и разочарованной интеллигенции:

«…в литературе печатной – настроение покаянное, подавленное, анализирующее и пассивное, в литературе писанной – настроение активно и бодро». Пусть эти писанные рассказы слабы, наивны, идеалистичны и т. д. Но «надо почувствовать то, что лежит под их наивными рассказами, понять, чем вызваны эти длинные, неуклюжие повести, написанные трудным почерком, разбирать который устают глаза, и тогда станет ясна крепкая вера этих духовно здоровых людей в торжество Добра, разума и правды».

С присущей ему прямотой бьет он по головам нытиков и упадочников из интеллигенции.

«…хотелось бы сказать: „Господа, если вас тошнит, не выбегайте на улицу во время этого процесса, по улице живые, здоровые – новые люди и дети ходят, и юноши, а им вредно смотреть, как вас вывертывает!“»

«… А из уважения к себе – не кричи, не стенай и, если пришло время умирать – умри в одиночестве, это и красивее и гигиеничнее».

Какие драгоценные крупицы даны в этих строках для начинающих писателей нашего времени, потому что и сейчас нередко «судороги» упадочничества заразительно портят молодежь.

И еще опасность, отмеченная М. Горьким: «героически» настраивающееся мещанство наших дней.

В недавние дни своего пребывания в Москве, на вечере, устроенном федерацией советских писателей, а также и на других собраниях, касаясь задач современного писателя, М. Горький говорил о «реальном враге» – «благополучном мещанине» наших дней, который «довольно успешно начинает [12] строить для себя дешевенькое благополучие в стране, где рабочий класс заплатил потоками крови своей за свое право строить социалистическую культуру». Об этом же он пишет и в брошюре для рабселькоров и военкоров.

Неутомимый обличитель мещанства в прошлом, мятежник, поднимающий бунт против грязной и подлой действительности, – М. Горький выдвигает на первый план проповедь труда, воспитание воли к жизни, пафос строительства новых форм, «…проповедь эта необходима, если мы действительно не хотим возвратиться к мещанству, и далее – через мещанство – к возрождению классового государства, к эксплуатации крестьян и рабочих паразитами и хищниками».

«Настоящее искусство [13] , – пишет М. Горький, – возникает там, где между читателем и автором образуется сердечное доверие друг к другу».

Да, писатель – это не воробей, перепархивающий с ветки на ветку – от темы к теме и с одного читательского плечика на другое. Его дело не ограничивается тем, что, по меткому выражению Щедрина, «писатель пописывает, а читатель почитывает». (Кстати, это следует запомнить и многим издательствам, которые, с одной стороны, очень уж падки на так называемую «читабельную» макулатуру, а с другой – вместо помощи начинающим писателям сплошь и рядом безвыходно зажимают их в железные клещи.) От Щедрина до наших дней утекло много воды, и наше время еще более расширило задачи писателей, читателей и издательств.

Писатель должен повысить… активное отношение читателей [14] к жизни, внушить им уверенность в их силе, в их способности победить и в самих себе и вне себя все то, что препятствует людям понять и почувствовать великий смысл жизни, огромнейшее значение и радость труда.

В этой живой связи писателя с трудовыми массами, рабочими и крестьянами, – залог силы писателя и, может быть, секрет неистощимой свежести в творческой работе самого М. Горького.

И неверно высказываемое кое-кем мнение, будто М. Горький обращается к писателям только одной половиной своего лица: «материнской лаской». Нет, при своей огромной требовательности М. Горький сугубо строг к собственному творчеству, такой же строгости он учит и других – как собственным примером, так и своими письмами.

В 1915 году он писал В. Ермилову, редактору журнала суриковского кружка «Друг народа» по поводу некоторых слабых авторов, представленных в его журнале:

«…напрасно вы их так легко [15] пускаете в среду заправских писателей. Вы их тем портите и будете нравственно отвечать за последствия… Отвлекать работников от обычной их работы ради дешевого успеха не стоит. Нехорошо развивать в них самообольщение – это их унижает».

Приблизительно в таком же роде писал он по поводу журнала «Жернов»:

«…„Жернов“ ставит целью своей „широкое культурно-просветительное обслуживание крестьянских масс“, но у него нет ни сил, ни уменья, ни знаний для этой ответственной работы… „Жернов“ преследует задачу „указывания путей к творчеству писателям из крестьян, делая это с помощью самих же крестьянских писателей“. Слова: „указывание путей к творчеству“ – лишены смысла, а просто – малограмотная фраза. Указывать надо не „пути к творчеству“, а – как нужно работать. Но именно этого журнал и не указывает, да и не может указать. Как и чему могут учить друг друга люди, которые, прежде всего, сами должны учиться? Стихи и проза, печатаемые „Жерновом“, очень плохи во всех отношениях».

«…Необходима серьезнейшая и жестокая критика материала, предлагаемого редакции».

М. Горький не замазывает промахов, он правдив, указывает с прямотою на ошибки, хотя в то же время, в силу своей натуры, благожелательно смягчает чем-нибудь письмо.

Но даже мелкие, на первый взгляд, ошибки имеют, по его мнению, большое значение, потому что они «нарушают правду искусства».

Как из отдельных звеньев образуется цепь, так отдаленные временем советы и указания М. Горького разным авторам составляют одно неразрывное целое, дополняя и объясняя друг друга. Понятно теперь, почему М. Горький как художник не мог не придавать громаднейшего значения литературной технике, учебе. Еще в 1914 году он писал в предисловии к «Сборнику пролетарских писателей»:

«Мне думается, что хорошо бы создать для писателей-самоучек периодическое издание, которое поставит себе целью изучение литературной техники – главного, чего недостает писателю из народа. В этом издании нужно печатать популярные статьи о стиле, об языке, о формах построения рассказа, романа, драмы, о законах стихосложения и т. д.

Тут же следовало бы давать образцовые и подробные критические разборы произведений писателей-самоучек – как со стороны технической, так и со стороны содержания».

Эта мечта М. Горького, неосуществимая в дни царизма, начинает осуществляться теперь. Пролетарскими и крестьянскими организациями настойчиво проводится в жизнь лозунг: «учеба, творчество, самокритика». Было бы очень желательно использовать возможно полнее в кипящей работе пролетарского и крестьянского коллектива, в творческом пробуждении страны тот драгоценный, громадный, накопленный годами опыт, какой имеет М. Горький.