Юрий Перов - Прекрасная толстушка. Книга 2

• Название: Прекрасная толстушка. Книга 2
• Автор: Юрий Перов
• Издательство: Столица-Принт
• Жанр: Эротика
• Год: 2005
• ISBN: 5-98132-063-X

Двадцать восемь захватывающих, искренних любовных историй восхитительной женщины, красота которой, словно магнит, притягивает мужчин. Среди ее поклонников — зловещий Берия и «вор в законе», знаменитый футболист и известный тенор, космонавт и скульптор с мировым именем…

Образы героев книги воссозданы известными российскими актерами в сериале «Желанная», снятом по этому роману и с успехом прошедшем на телеэкранах.

---

Это была на самом деле вынужденная покупка. Вдруг стало ясно, что Ильф и Петров были абсолютно правы, когда сказали, что машина не роскошь, а средство передвижения. А для меня, пожалуй, единственное…

Раньше я как-то меньше ездила. Больше ходила пешком.

Жила в центре — все рядом. Но с каждым годом Москва все больше расползалась по окраинам, и там, хочешь ты или не хочешь, находились какие-то дела. А ездить в общественном транспорте лично для меня особенно в часы пик становилось все труднее и труднее. Летом это было просто мучение…

Шел пятьдесят девятый год — начало «оттепели». Народ потихонечку распрямлялся, поднимал голову. Мужики, особенно дурные, осмелели до такой степени, что нельзя было войти в автобус, чтобы к тебе тут же не пристроился кто-нибудь сзади или сбоку… И через секунду слышишь, засопел в сторону. И морда при этом самая индифферентная, а через минуту чувствуешь, как там внизу зашевелился его зверек. Зазеваешься, схватишься за поручень ниже положенного и тут же тебе в руку чуть ли не вкладывают прибор, который уже не мягче самого поручня. Или притиснут тебя к сиденью, а там уже на поручне чья-то волосатая рука, в которую ты упираешься самым лобком и деваться при этом тебе совершенно некуда. Выгибаешься самым неестественным образом, чудом отодвигаешься, но потом, после поездки в такой нелепой позе, спина отваливается. А стоит сесть в метро или в автобусе на заднем сиденье, как тут же между твоих колен норовит просунуться чья-то твердая, костлявая нога в заношенной брючине… Правда, со мной у них, как правило, этот номер не проходит, — кишка тонка, но пытаются регулярно. Вернее, пытались, пока я ездила в метро и в автобусах.

Однажды вошел тип с женой и дочкой. И, естественно, «совершенно случайно» оказался напротив меня. Дело было зимой, и он, нависнув надо мной и как бы занавесив мои ноги полами своего широкого пальто, попытался было просунуть свою коленку между моими. Но не тут-то было! Я уже не раз говорила о том, что бедра у меня очень сильные. Он попытался еще раз… Не выходит! Точнее, не входит коленка… Он снова предпринимает попытку. Настроение у меня было в тот день хорошее и в голове блеснула игривая мыслишка. Дай-ка, думаю, проучу наглеца. И чуть-чуть, словно поддаваясь его желанию, расставила ноги. Он просунул меж ними половинку коленки и не успокаивается, негодник, прет дальше. Я закрыла глаза, вроде как сплю или, что для него еще заманчивее, делаю вид, что сплю, и постепенно, якобы непроизвольно, а может быть, и со сладострастным умыслом, еще больше раздвигаю ноги. Сквозь опущенные ресницы вижу, что лицо его поворачивается в сторону, каменеет и покрывается красными пятнами. Он, якобы вынужденно, якобы подчиняясь давлению толпы и даже досадливо скривив при этом рот, еще больше наклоняется надо мной и тем самым еще больше закрывает мои ноги полами своего пальто. А коленка вместе с тем уже нетерпеливо, уже уверенно пробирается чуть ли не к самой моей промежности… Я немножко сдавливаю его ногу и в ответ получаю еще толчок вперед. Я еще уже с явной страстью сдавливаю, и лицо его полностью багровеет. Наверное, он ощутил тепло моих бедер. Я чуть-чуть расслабляю и еще слегка раздвигаю ноги, как бы приглашая его пробираться поглубже, что он незамедлительно и делает. Слышу, как жена его зовет:

— Павлик, мы на следующей выходим.

— Я знаю… — треснутым голосом отвечает Павлик и на верняка рассчитывает продраться к выходу, который совсем недалеко, в самый последний момент, до самого конца испив это неожиданное приключение.

А я между тем мягко и ритмично сжимаю его ногу, приведя его тем самым в состояние полного забвения.

Автобус остановился, он дернулся было, чтоб выскочить на улицу вслед за своей законной, но не тут-то было. Я сжала его как клещами. Он дернулся посильнее — ничего не получается… А народ за его спиной выходит, и жена снизу видит, что он может уже спокойно сойти, но почему-то этого не делает. Я при этом глаз не открываю. Наблюдаю всю эту замечательную картину сквозь полусомкнутые веки…

Павлик в панике начинает дергаться всерьез, но вырваться из капкана не может. Жена снизу кричит:

— Павлик, Павлик!

А у Павлика внезапно пот по вискам потек… Люди на него начинают поглядывать с любопытством, а он ничего не может сделать и сказать что-нибудь боится… Они все, кроме сумасшедших, конечно, в такие моменты очень трусливы, и это особенно в них противно.

Автобус закрывает двери и трогается. Кондукторша объявляет следующую остановку. Мой тайный поклонник, очевидно, убедившись, что это бесполезно, дергаться перестает. Когда мы отъезжаем метров на двести, я разжимаю ноги, и мой страдалец пулей отскакивает от меня. Я открываю глаза, демонстративно поправляю юбку и больше не сдерживаю улыбки. Двое молодых ребят, по виду студенты, понимают суть происходящего и начинают дико ржать. Лицо страдальца, который не может отойти от задней двери, потому что к передней опять не пробиться, из багрового становится бурым. И в довершение всего, выпрыгивая из автобуса на следующей остановке, он, поскользнувшись, падает…

Но шутить подобным образом не всегда есть настроение, и поэтому подобные тайные домогательства чаще всего вызывают гадливое чувство.

А уж о «случайных» прикосновениях рукой к заднице или к бедру, или плечом к груди я и не говорю. Это происходит почти ежеминутно. На такие невинные посягательства способны почти все мужики… Это у них приравнивается к заинтересованному взгляду, которым они провожают каждую попку.

Я понимаю, что мои чересчур явные выпуклости притягивают их как магнитом, понимаю, что по большому счету это все равно знаки внимания, пусть даже не от самых воспитанных и сдержанных мужчин, я готова понять, что половина из них не получают никаких любовных радостей от своих измученных жизнью жен, но все равно неприятно.

33

С покупкой машины все эти проблемы исчезли, но появились новые. В первый же месяц я умудрилась два раза побить свою «Волгу». Один раз при парковке. Потери были небольшие. А в другой раз задумалась, не успела затормозить на красном свете и «поцеловалась» со старым «виллисом» еще армейских времен. И что интересно — «виллису» ничего, а мне пришлось менять правое крыло и фару. Потом возникла проблема — где ставить машину. Прямо перед домом было неудобно, так как рядом было здание ТАСС и днем стоянка для служебных машин протягивалась до нашего дома.

Конечно, щелку для моей «Волги» там можно было найти, но вот попасть в нее было гораздо труднее… После первой неудачи мне пришлось от этого отказаться.

Выход нашелся неожиданно. Увидев однажды, как я мучаюсь, мама Лехи Екатерина Михайловна предложила ставить машину во дворе под их окнами, около гаража дяди Кости, в котором он держит свой бессмертный «бьюик». Места там много и под присмотром будет. Я тут же так и сделала…

Екатерина Михайловна пригласила меня домой. С волнением я поднялась по открытой лестнице, где каждая истертая белокаменная ступенька была мне хорошо знакома на ощупь. Сколько раз мы с Лешей скалывали с них лед. Он старым зазубренным топором, а я железной лопаткой. Крупные куски льда сбрасывали прямо на землю, а мелкую крошку я сгребала варежкой.

Пока Екатерина Михайловна ставила чай на кухне, я огляделась и вздохнула с облегчением. Никаких признаков бедности и тяжкого существования, вопреки своим тайным опасениям, я там не увидела. Даже наоборот — стоял большой телевизор, современный холодильник «Юрюзань» (раньше холодильники держали в основном в комнатах, так как жили в коммунальных квартирах), обновилась мебель — появился полированный румынский буфет с резными дверцами и инкрустациями. В комнате было стерильно чисто и очень правильно, как это обычно бывает у аккуратных одиноких людей.

На стенах висели большие рамки, каждая из которых была заполнена десятком разных фотографий. Тут была вся история жизни Екатерины Михайловны — ее многочисленные родственники, друзья по работе. Несколько вырезок из газет. На одной Екатерина Михайловна была снята в своем рабочем коллективе на фоне переходящего Красного Знамени. На других одна. На рабочем месте около вальцовочно-брошюровальной машины, на другой в кабинете, на третьей на какой-то представительной трибуне на фоне размытого президиума.

Меня поразило то, что в этих рамках не было ни одной Лешиной фотографии. Похоже, он был начисто вычеркнут из ее жизни…

Мы пили чай с покупными пирожными, и Екатерина Михайловна сетовала на то, что совершенно нет времени что-нибудь испечь. Она вскользь упомянула, что за это время стала сперва начальником брошюровочного цеха, а теперь вот освобожденный председатель месткома.

Она подробно расспрашивала о моей жизни. Но что я ей могла рассказать? Только внешнюю сторону. То, что побывала неудачно замужем, что закончила институт, теперь изредка подрабатываю переводчиком, а живу в основном с того, что шью по патенту. Мы договорились, что она как-нибудь зайдет ко мне, чтобы пошить официально-выходной костюм, а то на ее фигуру готовый подобрать трудно, а в ателье только материал испортят, да и времени туда ходить нет. А тут по соседству можно забежать вечерком, после работы…