Маргарет Роум - Человек Огня

• Название: Человек Огня
• Автор: Маргарет Роум
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2002
• ISBN: 5-9524-0125-2

Чтобы родная тетя смогла, наконец, устроить личную жизнь, в джунгли Бразилии вместо нее отправляется юная Тина Доннелли. Самозванка пытается скрыть робость за нахальством и нервозность за высокомерием. Руководитель экспедиции гордый потомок конкистадоров Рамон Вегас видит все ее ухищрения. Он очарован отвагой юной красавицы, но Тео Брэнстону тоже приглянулась Тина. Заметив, как неудержимо Тину и Рамона тянет друг к другу, он решает скомпрометировать девушку…

Тине Доннелли очень хочется устроить личную жизнь своей тетушки, поэтому она выдает себя за опытного ботаника и отправляется вместо нее в рискованную экспедицию. Робкой по натуре девушке приходится скрывать неуверенность за высокомерием. Но гордый потомок конкистадоров Рамон Вегас, руководитель экспедиции, видит ее насквозь. Он очарован отвагой юной красавицы. Их неудержимо тянет друг к другу. Однако Тео Брэнстону тоже приглянулась Тина, и, чтобы добиться ее, он готов на все…

---

Гнев Рамона поутих, но он все еще был взвинчен, а бледность проступала даже сквозь бронзовый загар. Тина видела, как он плотно стиснул зубы, как будто в душе его происходила ожесточенная борьба, и отвернулась, не в силах вынести обиду и презрение в его сверкающих глазах. На поле брани воцарилась тишина, нарушаемая только тяжелым прерывистым дыханием, потом сеньор щелкнул пальцами и пренебрежительно указал на Тео:

— Встать! — Когда тот с готовностью подчинился, сеньор жестко бросил: — Скажи спасибо сеньорите Доннелли, что уберегла тебя от самой страшной взбучки в твоей жизни. По ее просьбе я позволю тебе уйти, но обещаю: я лично присмотрю, чтобы тебя больше не взяли ни в одну экспедицию. А теперь, — зарычал он, будто сомневаясь, что сумеет и дальше удерживать гнев, — убирайся с глаз моих, пока я не доставил себе удовольствие передумать!

С необычайным для такого массивного тела проворством Брэнстон как тень растворился в темноте.

И тут на Тину нахлынула волна такого облегчения, что все мышцы ослабли, и девушка упала бы на землю как подкошенная, если бы не стремительно подхвативший ее сеньор. До Тины донеслось тихое проклятие, а потом он склонился к ее уху и требовательно зашептал:

— Скажи мне, что ошибался насчет твоих чувств, дитя солнца, и я сам отомщу за содеянное с тобой!

— Нет, вы не должны!

Этот полный ужаса вскрик выражал лишь мольбу, чтобы варварский гнев не вспыхнул в нем с новой силой. Демон, живущий в душе Рамона, укрощен, и Тина не хотела его вновь освободить. Ради него самого, а не ради Тео, этот безумный гнев следовало успокоить.

Девушка почувствовала, как Рамон вздрогнул. Голубые глаза впились в бледное лицо Тины, словно Рамон искал оправдание ее словам, не в силах сам себе поверить. От этого взгляда девушке хотелось вскрикнуть, он словно материализовался и буравил тело насквозь, причиняя нестерпимую боль, но она прикусила губу и надела непроницаемую бесстрастную маску, скрывая истинные чувства под безмолвной пыткой, и после нескольких затянувшихся до бесконечности секунд хватка ослабла. Рамон отступил, и контуры его фигуры тотчас расплылись перед затуманенными пеленой слез глазами. Тина вдруг почувствовала себя так, будто не он, а она удержала его от падения, и от сердца по всему телу разлилась такая нестерпимая боль, что, когда послышался голос Инес, девушка восприняла это с радостью освобождения.

— Рамон! — гневно потребовала его внимания Инес.

Когда сеньор повернулся и холодно взглянул на нее, долго скрываемые ревность и ненависть наконец нашли выход. Метнув бешено ядовитый взгляд на Тину, испанка с вызовом бросила сеньору:

— А знаешь, ты выставил себя полным идиотом, Рамон!

От внезапного и острого ощущения опасности Тина невольно напряглась.

— В самом деле? — Он гордо вскинул голову, без особой охоты вникая в смысл слов. — Каким образом и перед кем?

Инес почувствовала полное отсутствие интереса, и ее темные глаза вспыхнули злобой.

— Не так давно я узнала, — помедлив, испанка со злорадным торжеством взглянула на Тину, — что сеньорита ввела тебя в заблуждение. Перед нами не знаменитый исследователь Кристина Доннелли, как ты думаешь, а племянница упомянутой леди, присвоившая ее имя. По некоторым причинам я не стала заявлять об этом открыто, но тебе, Рамон, не сомневаюсь, будет интересно узнать правду!

Брэнстон! Сердце Тины упало. Только он один мог рассказать об этом Инес. Какой же дурой она была, доверившись ему! Девушка застыла как парализованная, опустив глаза, чтобы не видеть неминуемой гневной вспышки сеньора, и ждала единственно возможной развязки. Ох, как отчаянно Тина жалела, что не призналась ему во всем сама, пока был шанс, и что обстоятельства вынудили ее солгать. Но больше девушку добивало, что именно Инес открыла сеньору ее обман. Тина чувствовала себя больной и несчастной, ее пугали злоба и ненависть Инес, с мстительным удовольствием ожидавшей возмездия.

Но сеньор не шелохнулся, и лицо его было совершенно непроницаемо. Почему он молчит? Это было невыносимо.

Первой не выдержала Инес:

— Ну, Рамон, ты слышал, что я сказала? — Испанка со злобным удовольствием повторила: — Это не Кристина Доннелли, вероятно, она и в джунглях-то ни разу не была. Вот так, к несчастью, сеньорита — лгунья и самозванка!

Тина порадовалась, что их окружает кромешная тьма и сеньор не увидит краски стыда на ее лице. Оправдываться девушка не могла — по крайней мере, ей нечего было возразить на обвинения Инес, и противница торжествовала победу, а Тина молчала. Теперь, когда истина открылась, она восприняла это спокойно, так как в глубине души прекрасно понимала, что рано или поздно это должно было произойти. Все, чего девушка сейчас хотела, — чтобы расплата наконец наступила, а она могла принять наказание и смириться с судьбой.

— Могу я узнать, где ты раздобыла эти сведения, Инес? — неожиданно мягко вопросил сеньор.

— А это имеет значение? — вскинулась она.

— Думаю, да, — настойчиво сказал он и умолк, ожидая ответа.

Инес пожала плечами:

— Мне, естественно, сказал Тео. Поскольку только он близко общается с сеньоритой Доннелли, ты мог бы и сам угадать.

— Выходит, пока нас не было, вы очень подружились? — почти ласково заметил Рамон.

Испанка приосанилась.

— Ну, немного, — кокетливо обронила она. — И явно недостаточно, чтобы вызвать у тебя ревность. Конечно, оба мы чувствовали себя ужасно одиноко, так что едва ли стоит удивляться, если это нас сблизило.

Ответ сеньора прозвучал так резко, что Тина вздрогнула от удивления.

— Тогда, надеюсь, вы соблаговолите передать своему другу, — последнее слово он произнес с особым нажимом, — что я был в курсе тех фактов, о каких вы спешили меня осведомить. Вопреки бытующему мнению, — голубые глаза ледяными стрелками пронзили лицо Тины, — я не простофиля и не дурак! А если Брэнстон полюбопытствует о моих источниках информации, можете передать ему, что во все подробности меня посвятила сама сеньорита Доннелли!

Глава 10

Катер на воздушной подушке взял обратный курс. Как только путешественники отчалили от берега, где располагалась их последняя стоянка, Тина почувствовала, что напряжение, не отпускавшее ее всю последнюю неделю, наконец исчезло, и девушка откинулась в кресле, с облегчением думая о том, что скоро все будет позади. В ближайшие несколько дней после того, как сеньор узнал о ее самозванстве, Тина не раз пробовала объясниться, но он, судя по всему, явно желал пребывать в одиночестве, и, всякий раз как девушка начинала торопливо объяснять причины, побудившие ее пойти на обман, начальник экспедиции вежливо поручал ей какое-нибудь неотложное дело, а сам исчезал. Постепенно Тина уверилась, что Рамон не хочет слушать ее доводы в свою защиту, и в конце концов гордость возобладала над всеми прочими чувствами, так что девушка едва находила в себе силы и желание деревянным тоном бросить ему «доброе утро».

Много раз Тина спрашивала себя, почему в тот вечер Рамон встал на ее сторону и сказал Инес заведомую ложь, но, очевидно, ее любопытству было суждено так и остаться неудовлетворенным. Заявление сеньора потрясло тогда Инес до крайности, и на лице ее отразилась целая гамма чувств, но подозрения, что ее обманули, не было. Впрочем, если испанка и высказалась на эту тему, то лишь наедине с Рамоном, поскольку Тина не услышала от нее ни слова.

Если бы братья Бреклинги не окружили девушку вниманием, как только Тео снял осаду, остаток путешествия она провела бы в томительном одиночестве. И тем не менее неспособность скандинавов вести гладкую беседу по-английски вполне устраивала Тину. Душа ее погрузилась в столь глубокую депрессию, что никто, кроме юных фотографов, готовых довольствоваться улыбкой или согласным кивком, не понимая, что эта молчаливость вызвана душевной болью, а вовсе не языковым барьером, не пытался разговаривать с Тиной. Другие мужчины, уловив, что произошло нечто весьма неприятное, не стали навязывать девушке свое сочувствие. Все они избрали наилучшую в такой ситуации линию поведения — упорно не замечали скрытую напряженность и сосредоточенно работали, притворяясь, будто не видят ни грустно опущенных уголков губ, ни глубоких теней под глазами Тины.

Невероятно, но впервые в жизни девушка обнаружила, что ей безразличны новые экзотические растения и она проявляет к ним меньше интереса, чем любой непрофессионал, и даже постоянное недовольство собой не могло пробудить в ней интереса к исследованиям. Рассеянно блуждая по зарослям, Тина видела одно: как потемнело от гнева лицо Рамона, когда она попросила отпустить Тео. А когда это видение на время отступало, стоило девушке услышать голос сеньора или мельком увидеть его, как в ней с новой силой вспыхивала надежда. И всякий раз ее разочарование оказывалось еще мучительнее, а выносить его равнодушие — все нестерпимее, и тогда Тина заставляла себя идти с молодыми скандинавами на поиски новых необычных объектов для их фотокамер, снова и снова позировала, изображая горячий интерес к происходящему и пытаясь скрыть почти истерическое желание поскорее вернуться домой. А оно все росло и крепло день ото дня.