Владлен Анчишкин - Арктический роман

• Название: Арктический роман
• Автор: Владлен Анчишкин
• Издательство: Современник
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1974

В «Арктическом романе» действуют наши современники, люди редкой и мужественной профессии — полярные шахтеры. Как и всех советских людей, их волнуют вопросы, от правильного решения которых зависит нравственное здоровье нашего общества. Как жить? Во имя чего? Для чего? Можно ли поступаться нравственными идеалами даже во имя большой цели и не причинят ли такие уступки непоправимый ущерб человеку и обществу?

---

Дудник подал заявление в суд — на развод. Валентина отказала в разводе. Требовала, чтоб он возвратился в семью, клялась, что больше не будет того, что было. Дудник не вернулся в семью, закончил курсы по повышению квалификации — «завербовался» на Шпицберген техником по профилактике в пожарную команду, но только бы подальше от Валентины, потому что она красивая, Валентина, а время ровняет с землей даже воронки от бомб. Недавно Дудник получил радиограмму из Шахт: померла тетка, оставила дом и усадьбу племяннику. Валентина прислала три радиограммы; в последней — «Заняла очередь нового «Москвича», но Дудник уже не любил Валентину.

Дудник дурил с Корниловой, когда встретился в Мурманске. Потом одурел. Девчонка была не такая, как Валентина. Он верил, что с этой девчонкой придет к нему счастье. Он видел: девчонка не пойдет за него. Он понял: не мытьем, так катаньем нужно принудить ее — потом она сдастся. Он думал честно жениться. На дороге встали Афанасьев и Гаевой. Их было двое. Они всегда были вдвоем. Дудник пробовал столкнуть их с дороги. Они не ушли.

Да, это он, Дудник, дал радиограмму в Москву, Афанасьевым. Да, Дудник знал, что то, что он делает, подло. А с ним люди как? С Дудником? За то, что Вальке не дал помереть — спас ее в оккупации, в Германию писал как человеку, пустил к себе в дом, взял после старика в жены, за то, что оставил токарный станок, ушел в шахту, чтоб училась…

Дудник не чувствовал угрызений совести, когда писал радиограмму в Москву Афанасьевым. Он воевал за судьбу. Мать Афанасьева не захочет, чтоб сын женился на «шлюхе». Корнилова обидится: спина к спине с инженерами и — кто дальше отскочит. Дудник подберет. Судьба есть судьба. Подпрыгнуть — достать ее; наклониться — поднять: какая разница? Главное — овладеть судьбой. Корнилова не обиделась на инженеров.

Да, Дудник знал, что Афанасьев и Корнилова давно муж и жена. Он искал электроплитки в жилых помещениях — заставал Афанасьева у Корниловой. Но она была незаконная. А Дудник тоже не яблочко, которое еще не сорвали. После того как девчонку обманул инженер, она руками, ногами будет держаться и за инструктора по профилактике, за пожарника, если дать ей жизнь, как королеве. А Корнилова росла без матери, может ценить любовь и заботу.

Цезаря убил Дудник. Он давно хотел убить его: Корнилова подумает, что убил Афанасьев, потому что инженер подхалимничал перед псом — пес не подпускал, — Афанасьев разозлился и убил… Корнилова могла подумать и так. А разрывы начинаются с малого. Дудник думал потом и Гаевого воткнуть между ними: передерутся все трое и разойдутся.

Дудник боялся убивать Цезаря: Батурин мог и его, Дудника, стереть с лица островной земли за самоуправство, А потом… Дудник видел из камеронной, когда Романов провожал Кнудсена, как Цезарь подчинился Афанасьеву…

Кровь возле лунки у норвежского домика — кровь Цезаря. Сразу Дудник не убил Цезаря. Ланду заарканил ремнем, привел к лунке. Цезарь бежал в стороне. Ланду убил наповал. Цезарь набросился. В Цезаря Дудник стрелял впопыхах: попал — не убил. Цезарь нападал. Дудник отбивался ружьем. Цезарь побежал; кровь капала. Дудник достал патроны, зарядил ружье. Цезарь отбежал. Дудник стрелял: попал — опять не убил. Цезарь бежал. Дудник гнался. Цезарь спешил в порт. Из поселка выбегали дворняжки. Цезарь ушел в Колес-долину, поднялся в горы. Дудник стрелял, карабкался на гору. По склонам Линдстремфьелля Цезарь шел к Груманту. В начале ущелья Русанова стреляли шахтеры в куропаток. Цезарь прошел мимо ущелья. Дудник гнался, стрелял. Цезарь убегал на Зеленую; на снегу оставалась пятнами, каплями кровь.

Возле тригонометрического столбика Цезарь пропал. Следы, кровь вели в скалы. Дудник спустился. Цезарь ушел по карнизу. Дудник шел по следам. Цезарь прошел по карнизу вреза в стене водопада — уходил за скалу. Дудник прицелился, выстрелил. Цезарь лег за скалой. Дудник вернулся. Возвращаясь, затаптывал следы Цезаря, кровь. Затаптывал на Зеленой, затоптал до начала ущелья, даже дальше ущелья. Но пятна, капли крови не везде затоптал.

Во вторник Дудник дежурил на терриконике, в среду поехал в Кольсбей… В общем все было так, как рассказывал Остин. А после встречи с Афанасьевым у клуба Дудник узнал, что Афанасьев ушел по ущелью. В начале ущелья он мог найти след. В клубе подвернулся Савицкий. В двадцать четыре ноль-ноль Савицкий должен был заступать на терриконике. Дудник вытащил его из клуба, спросил: «Хочешь пару куропаток?» У Савицкого мелкие зубы, но он и руку отхватит заодно с куропаткой. Савицкий жадный на свежее мясо. «Подежурь за меня в клубе, — сказал Дудник. — Я смотаюсь под скалы…» В клубе дежурить — не уголь грузить. Савицкий остался. Дудник ушел.

Дудник поднялся по трассе геологов, поспешил к столбику. Затаптывал кровь возле столбика. Топтался вдоль пропасти дальше столбика, ближе. С километр истоптал в обе стороны. Афанасьев разгадает следы, кровь — придет к скалам, в следах и увязнет. Дудник ушел к буровой вышке геологов. Возле первой буровой всегда можно найти куропаток. От Савицкого нужен был откуп. Савицкий горло перепилит ложкой — заставит выполнить обещание. Дудник убил трех куропаток, потом еще двух. Начиналась поземка. Дудник возвращался вдоль пропасти. Не дошел до столбика: возле столбика стоял Афанасьев. Дудник вспомнил, что следы пса затоптал, а пятна, капли крови остались и в скалах. Афанасьев был в шапке, ружье было спрятано. Дудник понял: Афанасьев шел к Цезарю. Хотел вернуться или обойти Афанасьева. Афанасьев не заметил или не узнал Дудника. Он снял плащ, сбросил ружье, полез в скалы. Дудник подошел к столбику. Афанасьев ушел без ружья. Дудник понял: теперь можно вернуть Афанасьеву все, что он дал возле клуба. Жаловаться Афанасьев не будет. Инженер — парень с самолюбием, похлеще, чем у Дудника.

Подымалась поземка. Солнце зашло. Небо темнело. Снег завихрялся, Афанасьева не было видно. Дудник сполз по зарубине, перешел на карниз. Афанасьева не было. Ветер гудел, облака снега метались. Дудник шел по следам Афанасьева. В развороте водопада стояла синяя мгла. Облака синего снега летали. Гудело.

Афанасьев стоял на карнизе, возле вреза в стену скалы, завязывал на подбородке тесемки, лег на живот. Дудник шел по карнизу. Афанасьев полз. За врезом — карниз, по которому можно идти. Карниз спускается на скалу. За скалой Цезарь. Дудник крикнул: «Куда лезешь, инженер?! Убьешься!» Ветер гудел. Голос Дудника был как обвал. Афанасьев вздрогнул, повернулся быстро: рука соскользнула; левой он уцепился за выступ — выступ был покрыт наледью. «Че-ач-ерт!» — крикнул Афанасьев и уже летел. Падая, смотрел на Дудника. У него были большие, как у нерпы, круглые глаза. Шлепнулся на крутой склон. Скользнул по крутизне, забитой лежалым снегом, цеплялся руками, ногами; потом, окутанный облаком снега, полетел в пустоту. Скрылся.

Гудел ветер, завихрялся снег; сквозь завихрения показались первые звезды. Блеснули, исчезли. В синей мгле неистовствовал синий снег. Дудник не сразу понял, что случилось. Понял — испугался, закричал: «Афанасьев?!» В шуме ветра гудело эхо, разбивалось о скалы, ныряло в завихрения, как в подушку. Афанасьев не отвечал. Дудник кричал. Эхо дробилось, смолкало.

Дудник побежал по карнизу. Бежал, прижимаясь к обледенелой стене водопада. Бежал и кричал. Афанасьева не было слышно. Ревел ветер; звезды пропали; снег залеплял глаза. Сгущалась синяя мгла. Дудник карабкался вверх по зарубине. Вылез на гору мокрый. Завихрения скрывали скалы, под завихрениями гудела, ревела иссиня-черная пустота. Фиорда не было видно. Дудник положил плащ и ружье возле столбика так, чтоб не унесло в скалы; надел флягу цепочкой на вершину столбика. Извивающимися языками бежала поземка с горы. Изредка блеснет и исчезнет голубая звезда.

Без каната не добраться туда, куда упал Афанасьев. Показывались и пропадали текучие звезды. Вспомнил: возле первой буровой лежит металлический трос. Побежал к буровой вышке. Ветер бил так, что устоять было трудно. Отошел подальше от скал. Бежал, проваливался в снег, задыхался. Пробежал метров четыреста, вспомнил: трос металлический — одному не управиться. Вернулся.

Опять вспомнил: рядом ГРП. Побежал к ГРП. Пробежал метров сто, остановился: если Афанасьев убился, кто поверит Дуднику, что Афанасьев сорвался? Эта мысль оглушила. Как колом по голове. Перед вечером Афанасьев ударил Дудника возле клуба. Ночью Афанасьев и Дудник встретились в скалах. Дудник мстительный парень: столкнул Афанасьева в пропасть — отомстил… Не поверят.

Дудник вернулся к столбику. Сел с размаху на снег, взялся за голову. Ветер гудел, поземка мела, Дудник был мокрый. Сделалось холодно. Снег забивался под ватник. Дудник застегнул пуговицы до подбородка. Гаевой не поверит. Корнилова не поверит. Никто не поверит…

А если он так вот: со скалы на скалу — по руслу водопада до осыпей? С такого разбега не задержит и осыпь. Там штольни. Утром сменяются окровцы… Дудник подхватился, побежал к трассе геологов. Спустился по трассе. По осыпям под скалами пошел к штольням засбросовой части. И под скалами ветер гудел, снег вихрился — все кружилось, подымалось и падало. Шел сквозь синий снеговорот, как сквозь ад. Добрался до скал над штольнями. Под скалами не было Афанасьева. Спустился к штольним. Афанасьева не было возле штолен. Ходил по берегу — дальше штолен, возвращался. Афанасьева не было на берегу. Вновь вскарабкался под самые скалы. Лазал по осыпям — дальше от штолен, ближе. Афанасьева не было.