Белинда Александра - Белая гардения

• Название: Белая гардения
• Автор: Белинда Александра
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-771-2

Аня Козлова, дочь белоэмигрантов, в тринадцать лет осталась без родителей и чудом избежала репрессий.

Отец сравнивал ее с гарденией — хрупким цветком волшебной красоты, который требует заботы и внимания. Однако молодая женщина проявляет завидное мужество и стойкость перед жизненными невзгодами. Она с одинаковым достоинством управляет роскошным ночным клубом в Шанхае и работает официанткой в Австралии, куда ее забросила судьба. Ни подлость мужа, ни боль одиночества не сломили ее. Она живет надеждой отыскать свою мать, ибо нет уз прочнее, чем узы матери и ребенка.

---

Ирина тоже рассмеялась и повернулась ко мне, но я не услышала ее смеха. Я полностью утратила слух. Ее загорелая кожи блестела на солнце, соленый морской воздух закрутил ее волосы в красивые русалочьи локоны. Продолжая смеяться, она помчалась к Ивану и сделала вид, что хочет сорвать с него шапочку, а ом стал уворачиваться. Толпа двинулась вперед, оттесняя меня все дальше и дальше, пока наконец я не оказалась на пляже одна.

Боль, еще более острая и невыносимая, вернулась подобно внезапному удару, которого не ждешь. Я согнулась пополам и опустилась на колени. Если бы в желудке у меня была хоть какая-то пища, меня бы стошнило. В том, что мать погибла, виновата я. Тан расстрелял ее из-за того, что сбежала дочь. Не в силах достать меня, он решил отыграться на ней. А Дмитрий? Если бы я не сменила фамилию, он бы обязательно нашел меня.

— Аня!

Я поднялась и подбежала к воде, чувствуя, как влажный песок остужает обожженные ступни.

— Аня!

Она звала меня.

— Мама? — Я пошла вдоль берега.

С трудом дойдя до каменной гряды, выходящей из воды на берег, я села. В лучах полуденного солнца вода казалась прозрачной как стекло. Я увидела стайки рыб, снующих в волнах, и водоросли, прилепившиеся к темному подножию камней. Обернувшись, я посмотрела на пляж. Толпа разошлась. Большинство спасателей отдыхали, попивая содовую и болтая с девушками. Почти все они пребывали в прекрасном настроении. Иван, сняв шапочку, медленно прохаживался по песчаному берегу. Ирины нигде не было видно.

Я снова услышала зов и повернулась к океану. На камнях неподвижно стояла мать и смотрела на меня. Глаза такие же прозрачные, как и вода, длинные волосы распущены и развеваются по ветру подобно черной вуали. Я поднялась и, глубоко вдохнув, поняла, как мне нужно поступить. В одно мгновение все остальные мысли отошли на второй план, растворились. Неужели ответ так прост? Наконец-то боль прекратится и Тан будет повержен. Мы с матерью снова будем вместе.

Мокрый песок под ногами был мягким и легким, как снег. Ледяное прикосновение воды к коже придало мне уверенности. Поначалу бороться с океаном было трудно, это отняло почти все силы, но потом я вспомнила о лодках, о том, как они бились с волнами, и, собрав волю в кулак, вошла в воду. Огромная, как гора, волна медленно выросла передо мной и затем обрушилась, швырнув меня на песчаное ложе океана. Я ударилась спиной о дно. От удара из легких выбило последний воздух, и я почувствовала, как вода через горло устремилась внутрь меня. Сначала было больно, но потом я посмотрела вверх и увидела мать: она стояла на камнях и наблюдала за мной. Я почувствовала, что погружаюсь в новый мир. Закрыв глаза, я прислушалась к подводному шуму, бульканью и приглушенному гулу и поняла, что снова нахожусь в утробе матери. В какой-то момент мелькнула мысль о том, что Ирина будет скучать по мне. Тут же вспомнились и остальные: Бетти, Розалина, Иван, Диана. Они, без сомнения, будут говорить, что у меня, молодой, красивой и умной, еще столько всего было впереди. Однако я понимала, что сама виновата, что все это никогда не имело для меня значения, поскольку ни люди, ни вещи, окружавшие меня, не помогли избавиться от одиночества и душевной боли. Но теперь я избавлюсь от одиночества.

Неожиданно меня потянуло вверх и вытолкнуло на поверхность. Волна высоко подняла мое тело, как мать, которая подбрасывает в воздух ребенка. На какой-то миг ко мне вернулся слух, я отчетливо услышала крики и смех людей на пляже, шум волн, разбивающихся о берег, но в следующую секунду меня снова увлекло на дно. На этот раз вода проникла в меня быстрее, как будто я была лодкой, которая дала течь. «Мама, я иду к тебе, — подумала я и мысленно обратилась к ней: — Помоги! Помоги!»

Вода распирала легкие, изо рта и носа уносились вверх пузырьки, потом все прекратилось. Я ощутила, как по венам расползается холод, и в изнеможении приняла боль, закрыв глаза и отдавшись подводному течению, которое покачивало меня из стороны в сторону.

Неожиданно я ощутила рядом с собой какое-то движение. Глаза уловили отблеск солнца на коже. Кто это, акула или дельфин, приплывший посмотреть на мои последние секунды? Но человеческие руки подхватили меня под мышки и вытащили на поверхность.

Свет больно резанул по глазам, залитым соленой водой.

Где-то вдалеке послышался женский крик: «О нет! Господи! Нет!»

Ирина.

Меня накрыло волной. Вода прошлась по лицу, волосам, но человек поднял меня выше, а потом положил себе на плечо. Я узнала своего спасителя. Еще одна волна попыталась сбить нас, но он выстоял и не отпустил меня, его пальцы впились мне в бедра. Я закашляла и пошевелилась.

— Дай мне умереть, — попыталась сказать я, но из горла вместо звуков выплеснулась вода.

Иван не услышал мою мольбу. Он опустил меня на песок и приложил ухо к груди. Его мокрые волосы скользнули по моей коже. Перевернув меня на живот, он надавил на спину, потом стал яростно растирать мне руки и ноги. Песок, прилипший к его ладоням, царапал кожу. Я почувствовала, как у него трясутся пальцы и дрожат ноги, которыми он касался меня.

— Не надо, Аня! — закричал он. — Прошу тебя, не умирай!

Прижавшись одной щекой к песку, я увидела Ирину: подруга стояла по щиколотку в воде и плакала. Какая-то женщина набросила ей на плечи полотенце и пыталась успокоить. У меня заныло сердце. Я не хотела, чтобы из-за меня страдали друзья, но все еще стремилась туда, к скалам, где меня ждала мать. Я не была так сильна, как все обо мне думали, и только она это знала.

— Хватит, дружище! Хватит, — раздался голос одного из спасателей, который присел на корточки рядом с моим неподвижным телом. — Посмотри, какого цвета у нее лицо. Видишь пену на губах? Все. Она умерла.

Он коснулся моей руки, но Иван оттолкнул его в сторону. Иван меня не отпустит. Я боролась с ним, пыталась противостоять всему, что он делал, чтобы вернуть меня к жизни, но его воля оказалась сильнее моей. Он бил меня кулаком по груди, пока что-то похожее на обжигающий ветер не прошлось по моему горлу. Я ощутила болезненный спазм, и океан отпустил меня, уступив место потоку воздуха, ворвавшемуся в легкие. Кто-то поднял меня на руки. Я увидела толпу и машину «скорой помощи». Надо мной, взявшись за руки, стояли Ирина и Иван, они плакали. Я повернула голову к камням. Мать исчезла.

В течение следующей недели Иван каждый день приходил ко мне в госпиталь Сент-Винсент. Волосы у него пахли мылом «Палмолив», лицо было загорелым, в руке он неизменно сжимал цветок гардении. После перенесенного потрясения он обессилел, ходил медленно и даже как-то осторожно. Когда в палате появлялся Иван, Бетти и Розалина, которые весь день были рядом со мной, читая мне или слушая радио, если я засыпала, поспешно поднимались и уходили. Они вели себя так, будто нам с Иваном нужно было серьезно поговорить. Задернув вокруг моей кровати зеленые занавески, они шли в буфет. Но мы с Иваном почти не разговаривали. Наше общение происходило без слов. Любовь, как я поняла тогда, — это нечто большее, чем чувства. Любовь — это твои поступки. Иван спас меня и вдохнул в меня жизнь, и это отняло у него столько же сил и энергии, сколько тратит женщина на то, чтобы родить ребенка. Своим кулаком он вколотил жизнь обратно в мое тело, и только поэтому я не умерла.

В последний мой вечер в больнице, когда врачи заключили, что мои легкие очистились от воды и снова набрались сил, Иван взял меня за руку. Он смотрел на меня как на бесценное сокровище, которое удалось вырвать из морских пучин, а не как ми молодую женщину с наклонностями самоубийцы. Я вспомнили его слова о том, что понимать важнее, чем помогать забыть.

— Спасибо, — сказала я, наблюдая за тем, как сплетаются наши пальцы. Я уже знала, что невидимый барьер, который не давал мне любить Ивана, исчез. От его прикосновений мне снова хотелось жить. Его силы духа хватит нам на двоих.

19. Чудеса

Мы, русские, всегда рассчитываем на худшее. Души наши темны. Мы считаем, что жизнь — это сплошное страдание, лишь изредка разбавляемое мгновениями счастья, которые проносятся так же стремительно, как облака над головой в ветреный день, и смерть. Австралийцы, впрочем, еще большие пессимисты. Они тоже воспринимают жизнь как испытание на прочность и считают, что в ней намного больше плохого, чем доброго. Однако же, когда земля, кормящая их, становится сухой и твердой как камень, когда поголовно вымирает скот и овцы, они устремляют взгляды в небо и ждут чуда. Поэтому мне кажется, что в глубине души они все-таки верят в лучшее. Возможно, эта страна, которую я теперь могла назвать своей, сделала такой и меня, поскольку в том году, когда мне исполнилось тридцать шесть, со мной одно за другим произошли два события, которые иначе как чудом я назвать не могу.

За год до этого мы с Иваном переехали в свой новый дом в пляжном районе Наррабин. Идею о новом доме мы вынашивали два года. Все началось с осмотра клочка земли на холме, где проходила Вурарра-авеню. Этот участок с видом на лагуну представлял собой небольшую естественную площадку, заросшую эвкалиптами, ангофорами и древовидными папоротниками. Мы с Иваном буквально влюбились в это место. Когда мы попали гуда первый раз, Иван решил обойти кругом весь участок. Пока он пробирался через развесистые зеленые лапы папоротников и спотыкался о камни, я любовалась гревиллеями и фуксиями. Я сразу же представила, какой здесь можно будет устроить сад с пышными экзотическими растениями, которые растут только в Австралии, в стране, ставшей для меня новой родиной.