Ярослав Коваль - С тенью в душе

• Название: С тенью в душе
• Автор: Ярослав Коваль
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00002-7

Это не беда, если мир становится непривычным. Даже если он сливается с чужой вселенной, где в ходу магия, если становится её частью — тоже как-то можно приспособиться к обстоятельствам. А ещё лучше — попытаться что-то выгадать в свою пользу, стать могущественным или хотя бы просто сильным магом.

Алексею кажется, что задача эта решаема. Начинать можно с малого. Например, отвезти неведомую магическую штуковину, передать по назначению и получить свою награду — кроху чародейских знаний — а там будет видно. Прикасаться к вещице запрещено настрого, но если другого выхода не остаётся, то почему бы не нарушить запрет? Штуковина оказалась артефактом, заключающим в себе могущественного демона, способного вмиг пожрать душу без остатка? Однако если запрет уже нарушен и обратного пути нет, остаётся лишь примириться с новыми условиями жизни. И искать себе учителя там, куда ни один здравомыслящий человек даже не сунется. Демонический наставник отнюдь не бескорыстен, и обучение у него — как прыжок в бездну, откуда нет возврата. Но шанс на выигрыш есть всегда. Да и с разумом, заключённым в артефакте, можно попробовать столковаться.

---

— Понимаешь (ничего, что я на «ты»?), я ведь никогда не оказывался под действием экзорцизма. Откуда же мне знать, сумею ли я удержать мою демоницу.

— Не смей соглашаться! — прошипела моя вынужденная спутница.

— Глупости ты говоришь. Я не могу не согласиться. Какой у меня выбор?

— Я тебе предлагаю — бежим в любой из демонических миров. Ты сумеешь устроиться там наилучшим образом, у тебя будут и власть, и магическое могущество. Я сделаю всё, чтобы ты этого добился, обещаю. Ты ведь понимаешь, это и в моих интересах тоже!

— Я хочу жить в человеческом мире.

— Если меня уничтожат, я уничтожу тебя в своей агонии. Не понимать этого ты не можешь. Ты хочешь жить, или опустил руки?

Логнарт с любопытством смотрел на меня.

— Ты с ней разговариваешь?

— Угу.

— И что она говорит?

— Умоляет меня не соглашаться.

— Значит, она уверена, что ты не справишься?

— Она может знать пределы своих сил. Но уж никак не моих.

— Ты — самодовольный болван! — взвизгнула айн. — Чем бы ты был без меня? Да пустым местом! Где бы ты был без меня?! Ты всем обязан мне, и я знаю о тебе больше, чем ты знаешь о себе!

— Да конечно… Думаю, задача будет не из лёгких.

— Это естественно, — ответил Логнарт. — Задача сложная. Чем я могу помочь тебе, кроме как дав ещё немного времени на то, чтобы прийти в себя?

— Не знаю. Но меня интересует вот какой вопрос. Вот, допустим, я пройду экзорцизм. Допустим, выживу. Что будет потом?

— Потом? То, что я обещал. Ты станешь полноправным — нет, конечно, не монильцем, им тебе надо было родиться — членом нашего общества и получишь всю награду, которую заслужил тем, что спас наш мир от гибели. Я готов выполнить своё обязательство куриала, но не могу до тех пор, пока ты не докажешь Храму, что являешься в полном смысле слова человеком, понимаешь?

— Вполне.

— Не смей!!

— Уймись, девочка, потом всё обсудим… А в чём суть обряда, ты мне сказать не можешь?

— Не могу просто потому, что не знаю. Только высшие священнослужители и те, кто оказывался объектом обряда, что-то знают о нём. Поэтому я не могу помочь тебе советом или хотя бы идеей.

— Что ж, значит, буду выныривать самостоятельно.

— Я рад, что ты столь бодро настроен. Что ты не падаешь духом. Рад, что не отказываешься. Я очень хочу, чтоб для тебя всё закончилось благополучно. Ты можешь стать очень хорошим союзником и очень полезным. Говорю это тебе затем, чтоб ты был уверен — мною движут не только соображения чести, что, конечно, важно, но не столь весомо в глазах сторонних, а также и практические соображения. Это намного убедительнее для тех, кто мало знает меня, да и всех монильцев тоже. Я от всего сердца желаю тебе удачи.

— Благодарю. Когда же будет проводиться процедура?

— Через три дня. В Явор прибудет Пресвященный, он должен присутствовать на обряде.

— Ты уже всё решил для себя! Ублюдок! А я столько сделала для тебя! Столько сделала!

— Отдала мне лучшие годы, конечно. Как любая женщина.

— Что? — переспросил Логнарт.

— Прошу прощения, это не тебе. Она беснуется.

— Думаешь, сможешь её успокоить и удержать?

— Надеюсь.

— Уверен, что она не сумеет нанести тебе вред сейчас, в испуге?

— Могла бы, давно б уже нанесла. Но мне в любом случае нужно договориться с айн. Если ещё и она примется мешать мне во время экзорцизма, я точно не сдюжу.

— Договариваться, как с женой? — Логнарт, на изумление, понимающе усмехнулся.

— Именно так. Только с нею нельзя развестись, если мы так и не найдём общего языка.

— Разве с каждой женой можно развестись, даже если понимания нет? Ну да, бывает всякое.

— Увы. Эту «жену» мне выбрала судьба, а не чья-то воля. А то я б уж нашёл, как продемонстрировать виновному своё неудовольствие таким выбором.

Странно, эта шутка оказалась больше в монильском духе, судя по реакции моего собеседника. Он с удовольствием посмеялся и встал, прощаясь. Видимо, других вопросов у него ко мне не было, и теперь можно было оставить притворство. Бодрости я не чувствовал. Мне было по-настоящему страшно, и паника, в которую ударилась демоница, этот страх лишь усиливала. Я уже успел привыкнуть к её помощи, к её советам, доверялся её спокойствию в сложных ситуациях, либо испугу в спорных, и пока не жалел о своей доверчивости. А теперь вынужден был либо пойти против её оценки ситуации и своего опыта, либо бежать из Мониля.

Перечеркнуть всё, что сделал здесь, чего добился. Распрощаться с надеждой жить в человеческом мире, с людьми, по человеческим законам, в привычных традициях. Приспосабливаться к новой жизни, к которой я испытываю отвращение. Которую не принимаю душой своей.

Хочу я этого? Могу с этим смириться?

Нет.

— Успокойся, наконец, — одёрнул я айн. — Прекрати орать. Давай попробуем обсудить ситуацию спокойно.

— Что тут обсуждать? Ты сам идёшь в ловушку! Ты представления не имеешь, что такое настоящий экзорцизм!

— Как понимаю, в основном воздействие пойдёт на тебя.

— Не столько на меня, сколько на мою природу.

— Естественно.

— Но мы с тобой слиты! Мы с тобой едины! Если я буду растерзана, от тебя ничего не останется!

— Значит… Да заткнись и послушай меня! Послушай меня. Раз такова ситуация, мы должны вместе — слышишь, вместе! — решить, что предпринять для твоей и моей защиты!

— Бежать, вот что. Какие тут ещё могут быть варианты?

— Вариантов всегда множество. Бежать я не могу.

— Ты даже не пытаешься!

— Слушай, это бред. Мы с тобой проделали сложнейшую работу, и что ж теперь — всё пустить псу под хвост?

— Ты жадничаешь, и можешь на этом потерять голову! Лучше пустить псу под хвост усилия, чем собственную жизнь!

— А лучше ничего не бросать.

— Я же говорю — тебя погубит жадность. Найди в себе силы начать всё сначала — вот о чём я тебя прошу.

— Не смогу. Хотя бы просто потому, что не смогу научиться любить свою новую родину. Это безнадёжно с самого начала. Как можно преуспеть в деле, которое ненавидишь?

— Ты говоришь какую-то ерунду. Чего ещё человек может желать, как не власти и могущества? И какая разница, где именно он их достигнет?

— Видишь — есть разница.

— Ты просто выпендриваешься, вот что я скажу.

— Выпендриваюсь я или нет — для тебя не должно быть важно. Ты хочешь, чтобы я тебе помог? Ты хочешь помочь сама себе?

— Твои самодовольство и самоуверенность ничем не оправданы! Почему ты считаешь, что тебе удастся то, что не удавалось никому — поддержать меня и дать мне возможность пережить экзорцизм?

— Мне и сейчас удаётся то, что не по плечу ни одному монильцу — держать тебя в узде. И там, где я проявляю волю, смогу показать и силу. Может, моё могущество как раз в этом и состоит — управлять тобой и защищать тебя? В болезни и в здравии, в бедности и в богатстве…

— Наглец!

— Пусть так. Но сейчас от меня зависит твоя жизнь. Помоги мне сохранить её для тебя. Ну?

Айн молчала дольше, чем я мог ожидать.

— Ты пытаешь поставить меня в безвыходное положение. Тебе мало того, что ты уже успел со мной сделать?

— Мы оба поставлены в безвыходное положение. Я предлагаю тебе объединить наши силы. А то, что сложилось между нами — ты знаешь, это уже нельзя изменить. Давай учиться жить с тем, что есть.

Она снова помолчала. Я ощущал её неодобрение, густо замешанное на ненависти, но вместе с тем присутствовало и ещё что-то… Столь же значимое, кажется. И от её ответа, от его тональности, от паузы, от звучания зависят, пожалуй, все наши дальнейшие отношения.

— Я ничего не знаю о монильском обряде экзорцизма, — нехотя сказала женщина. — Однако предполагаю, что задача окажется тебе не по плечу.

— Ты лишь предполагаешь. Нам придётся посмотреть, на что я способен. Я прошу твоей помощи. Это ведь в большей степени тебе надо, а не мне!

— Почему это в большей степени мне?

— Потому что меня в случае неудачи ждёт всего лишь смерть, а тебя-то аж целое уничтожение!

Меня удивило то, что она заржала, да с таким смаком, с каким мне самому едва ли приходилось встречать самые неприличные, самые сальные анекдоты. Это у неё нервное, что ли?

— Разницу прочувствовала. Что ж, пожалуй, ты прав. Давай вместе подумаем, что мы можем предпринять, чтобы уцелеть. Давай вместе…

Первого монильского священнослужителя, которого я увидел, привели прямо ко мне в палатку. Теперь уже бросалось в глаза, сколь нарочито меня не отпускают ни на шаг от шатра: комфортабельного, снабжённого всем необходимым, даже небольшим закутком, где можно было заняться своим туалетом. Конечно, мне дозволялось посидеть у входа в шатёр или погулять вокруг него, опираясь на руку Жилан — но не более.

С одной стороны, следят, чтоб я не сбежал, с другой — обеспечивают мою безопасность и благополучие окружающих. Ведь монильцы вполне искренне опасаются одержимых. Мало ли, кому-то придёт в голову идея избавиться от меня. Стражи вокруг хватало, чтоб успешно воспрепятствовать и мне одному, и множеству местных, ежели таковые появятся в опасной близости от палатки.