Павел Макаров - Адъютант генерала Май-Маевского

• Название: Адъютант генерала Май-Маевского
• Автор: Павел Макаров
• Жанр: Исторические приключения

В 1929 году ленинградское издательство «Прибой» десятитысячным тиражом издало книгу воспоминаний одного из участников Гражданской войны на юге России, бывшего командира партизанского отряда знаменитой Крымской повстанческой армии Павла Макарова.

Несмотря на то что Макаров был известен как лихой партизанский командир, его мемуары носили неожиданное название -- «Адъютант генерала Май-Маевского». В них рассказывалось о допартизанском периоде боевой биографии Макарова, когда молодой подпольщик волею судеб стал одним из первых советских разведчиков-нелегалов в глубоком белогвардейском тылу.

Однако случилось так, что книга Павла Макарова уже в начале 30-х годов стала библиографической редкостью. К тому времени и об авторе, и о его боевой судьбе, полной опасностей и невероятных приключений, стали забывать. Надо учесть и тот факт, что во второй половины 30-х годов само упоминание о том, что человек когда-то служил в белой армии, грозило в лучшем случае заключением, в худшем -- расстрелом. Поэтому только через 40 лет уже не отдельные люди, а сразу миллионы телезрителей в Советском Союзе впервые познакомились с некоторыми эпизодами боевой биографии одного из первых советских разведчиков: в 1969 году Центральное телевидение показало многосерийный телевизионный художественный фильм «Адъютант его превосходительства», снятый по мотивам книги воспоминаний Павла Макарова.

---

«Вдали от фронта судить нельзя.

«Я уже сказал, что не допущу красных в Крым, но и не позволю тылу диктовать свою волю фронту. Добьюсь этого во что бы то ни стало, ставя ставкой свою жизнь и жизнь врагов России.

«Судить будут у меня и приговоры будут утверждены мною. Рабочие же ко мне не приезжали. .Сейчас прошу мне не мешать, так как я наступаю с войсками против красных, которым вы, видимо, помогаете. С л а щ е в».

Городская управа, опасаясь беспорядков среди рабочих, выразила Слащеву телеграммой и свой протест. Он от­ветил:

«Думаю, что делу больше поможет трезвое отношение рабочих к делу и исполнение Управой своего дела. Под­судимые судятся по закону фронтовыми чинами, которым они помешали работать. Честный человек не должен бо­яться места, где его судят, а руководители масс должны объяснить это своим доверителям, во избежание пролития крови. Слащев».

Слащевские телеграммы сильно волновали рабочих за­вода и порта. Они готовы были восстать, но их сдержи­вал Крымпрофсоюз. Председатель, меньшевик, Канторович дал обещание рабочим, что Южно-русское правительство не допустит смертной казни.

Действительно, глава министров Мельников по прямому проводу просил генерала Слащева, в целях укрепления в на­селении доверия к военной и гражданской власти, не до­пустить чего-либо неправомерного. Слащев отговорился тем, что никогда ничего против совместной работы с Ко­митетами и их союзами не имел, но «предатели России живыми не останутся. Фронт будет диктовать тылу, а не тыл фронту». — «Десять прохвостов расстреляны по при­говору военно-полевого суда. И сегодня утром нами взята Чаплинка, Преображенка, масса пленных и трофеи. Я только-что вернулся оттуда и считаю, что только потому в России у нас остался один Крым, что я расстреливаю подлецов, о которых идет речь».

Учитывая озлобление рабочих, контр-разведка раскинула среди них густую сеть.

Роль ангелов-миротворцев контр-разведки сыграли мень­шевики, которые успокаивали и отговаривали массы от активного выступления. Все-таки в Севастополе разрази­лась трехдневная забастовка траура.

Рабочие приступили к работе, уступая вооруженной силе, но с сознанием, что на месте десяти замученных восстанут сотни и тысячи.

КАК ФОРМИРОВАЛИСЬ ПАРТИЗАНСКИЕ ОТРЯДЫ

Наше внимание привлекал самый революционный рай­он— деревня Мангуши. Здесь было сосредоточие дезерти­ров и революционной татарской молодежи. По балке между двумя горами, стоял отряд в сорок человек. Отряд не имел ни обмундирования, ни достаточного вооружения, ни про­довольствия. Партизаны зачастую питались капустой и даже сложили поговорку: «от капусты не уйти». Жили они в землянках. Весь отряд состоял из освобожденных из здания школы, привезенных из Харькова. Было вы­пущено около девяноста человек, но, по дороге в лес, мно­гие разошлись по окрестным деревням; лишь человек пять­десят прибыли в деревню Мангуши. В отряде находились девять коммунистов: Киселев, Егерев, Камов (убит), Демьян (убит), Жорж, Фирсов, Шкуркин (убит), Африканец, Делюс. Остальные партизаны расслаивались на две группы: на людей без определенных убеждений, преследуемых Вран­гелем за дезертирство или симпатии к советской власти, и людей с темным, даже уголовным прошлым. Последних отряд привлекал единственно надеждою легкой наживы. Перед нашим приходом этот отряд произвел само­вольно налет на шоссе, забрал много денег и ценностей. Характерно, что деньги не хранились у одного доверенного лица, а делились между участниками налета. В балке ца­рила картежная игра, брань висела в воздухе. Было раз­вито бахвальство, щегольство своей удалью и наживой. Деньги  прятали в фуражках. Не удивительно, что при та­ком порядке отряд голодал. Часть партийцев ушла в го­род, в том числе и начальник отряда Шкуркин, для под­польной работы; оставшиеся коммунисты не могли спра­виться с отрядом. Среди партизанов началось глухое брожение. Были недовольны Шкуркиным, который пере­правлял наиболее крупные средства в Ревком.

Наша хорошо сколоченная группа помогла местным партийцам ввести дисциплину. Общими силами мы убедили бросить картежную игру и «дележку». Только шесть че­ловек не захотели подчиниться новому порядку и ушли из отряда.

Командование было поручено мне. Мы наметили своим маршрутом: Мангуши, Лаки, Биясалы и Севастопольский район. Одно горе: нам не хватало красного знамени. Но по дороге в Мангуши мы, к нашему восторгу, встретили мальчонку в красной рубашке. Мы сейчас к его матери: — «Продай нам! Бери сколько хочешь». Крестьянка, узнав, что рубашка пойдет на знамя, долго отказывалась брать деньги. Мы насилу всучили ей изрядную сумму.

Знамя вышло самое настоящее; стройным шагом, с ре­волюционными песнями, мы вступили в Мангуши. Сорга­низовали митинг; наши ребята красочно рассказывали о притеснениях белых и призывали к восстанию. У здеш­них крестьян достаточно трещала шея от белого нажима, и наша пропаганда пришлась как нельзя лучше к месту. Отряд сразу вырос до ста двадцати человек. Казалось бы: жить да радоваться. Не тут-то было!

Когда я предложил партизанам работать в Севастополь­ском районе, «новенькие» забузили:

— Из Мангушей никуда не пойдем, будем охранять деревню!

— Останемся под Мангушами и будем производить налеты.

Нам пришлось распрощаться с крепкими мужичками, сказав в назидание:

— Так дело вести нельзя! Сидеть на одном месте, есть «барашка» да изредка делать налеты и ждать осво­бождения в то время, когда каждая минута дорога для тех, кто проливает под Перекопом кровь,—недопустимо!

Но мы не унывали, понимая, что для настоящего, боль­шого движения крестьян время еще не приспело. Распался и наш отряд.

ДВЕ ВСТРЕЧИ

Снова крохотной группкой двинулись в севастополь­ский район. Здесь Камов остался в Кара-Кубе, чтобы за­тем пробраться в Севастополь для связи с подпольной организацией, а мы с Воробьевым остановились в деревне Алсу. Здесь к нам присоединился беглый матрос Яша Гордиенко. И здесь же произошло любопытное происшествие.

Вместе с «Шуркой» мы ловили как-то рыбу у Чортова моста. Вдруг на фоне южной зелени появилось несколько офицеров с удочками, которые они время от времени за­брасывали, медленно приближаясь к нам. Я насторожился и хладнокровно снимал рыбу за рыбой.

— Как вы хорошо ловите рыбу! — воскликнул старый полковник, поровнявшись со мной.

— Люблю ловить рыбу, — признался я: — но мерзавцы большевики разграбили имение. Приходится ловить рыбу на скудной речке.

— А где ваше имение? — полюбопытствовал полковник.

— По Хопру, в Балашове.

Полковник заинтересовывался все сильнее.

— У железнодорожного моста, Арзамасцева, — бряк­нул я, как всегда, на страшный риск.

— Как, вы сам Арзамасцев? — удивленно спросил пол­ковник.

— Я сын Арзамасцева.

— Очень приятно познакомиться, — полковник протя­нул руку, буркнув свою фамилию.

Подошли остальные офицеры.

— Знакомьтесь, господа. Арзамасцев из Балашова, — любезно представил меня полковник.

После приторно изысканных поклонов, я спросил:

— Господа офицеры, скажите, каково положение Пе­рекопа? Не придется ли мне эвакуироваться дальше, в Константинополь?

(Стоит ли добавлять, что моя рука крепко сжимала в кармане рукоять револьвера.)

— Что вы, что вы! Мы к Александровску продвинулись. Близок уже Донецкий бассейн, а вы — вы эвакуироваться!— наперебой заговорили офицеры.

— А скажите, пожалуйста, я намерен купить здесь дачку, как здесь насчет бандитов?

— В этом районе бандитов нет, за исключением одной сволочи Макарова, но и его мы скоро поймаем, — похва­стался один из офицеров.

— Это не тот ли Макаров, о котором я читал в газете?

— Да, он— мерзавец, адъютант Май-Маевского, — до­садливо смеясь, подтвердил полковник.

Я пренебрежительно пожал плечами.

— Стоит ли о нем разговаривать? Где вы теперь на­ходитесь?

— Мы сейчас на отдыхе в экономии Томиловых. Купите дачу поблизости и приходите сыграть в преферанс и вы­пить кофе.

Я был очень «польщен», долго тряс руки новым зна­комым.

— Благодарю вас, при первой возможности загляну. А сейчас извините. Мои друзья ожидают меня в Алсу.

— Пожалуйста, пожалуйста, приходите, — просили офи­церы.

Как облегченно вздохнул я по их уходе. А рыбу нам пришлось с Шуркой ловить в более укромном местечке. Отказаться совсем от ловли мы не могли: рыба нас спа­сала от голода.

Во время такой ловли мы как-то увидели на противо­положной стороне речки пять человек в английском обмун­дировании с офицерскими погонами, с котомками на плечах, вооруженных винтовками и револьверами. Шли они, огля­дываясь по сторонам.

Тотчас же я послал Шурку узнать, что это за народ. Он прибежал с вестью, что «люди подозрительные». Тогда я перешел Чортов мост. Два офицера сидели в изнемо­жении на камнях.