Джон Макдональд - Тепло твоих рук

• Название: Тепло твоих рук
• Автор: Джон Макдональд
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7024-0055-0

Заместитель начальника полиции небольшого американского городка приезжает в тюрьму, чтобы забрать домой брата своей жены, отбывшего срок за непредумышленное убийство. Он знает, что его шурин безнравственный, жестокий, склонный к насилию человек и что новое его преступление не заставит себя слишком долго ждать. Но его жена, вырастившая без родителей младшего брата, настаивает на своем.

Преступление действительно готовится. Обстоятельства складываются так, что предотвратить его может только жена полицейского. Какой ценой ей это удается? Что ждет ее и остальных героев?

Для широкого круга читателей.

---

Я подошел к ней сзади, положил руку ей на талию. Она инстинктивно отодвинулась — я был отвергнут, словно причинил ей боль.

— Мне хотелось бы подняться на ту гору, Фенн.

— Достаточно хорошо себя чувствуешь?

— Тропинка не слишком крутая. И нам не надо будет спешить.

Дорожка была еле заметна. Свое недовольство нами выказывали белки, встревоженный переполох подняли сойки. Окрестности горы были скрыты от нас, пока мы не добрались до вершины. Большую ее часть занимал огромный округлый серый камень, напоминавший спину какого-то немыслимого ящера. Поселок расстилался прямо под нами. Машина наша смотрелась застрявшим в пыли жуком, спинка которого посверкивала в лучах солнца.

— Здесь попрохладней, — заметил я.

— Всегда так.

Она прошла к другой стороне вершины, к тому месту, где отвалившийся кусок камня создавал подобие кресла. Присев, посмотрела в сторону Брук-сити. Я расположился рядом, чуть пониже, вполоборота к ней. Мне был виден ее спокойный профиль.

— Когда-то я думала, что там, внизу, находится волшебный мир, Фенн. Я вырасту, спущусь туда и сделаюсь роскошной дамой. И стану сама приглашать на чаепития.

— Пожалуйста, продолжай, милая, — произнес я осипшим голосом.

Сверху вниз она немного удивленно взглянула на меня.

— У всех маленьких девочек такие мечты. Мне хотелось быть центром чего-нибудь. Хотела, чтобы во мне ужасно нуждались. Чтобы я могла совершить что-то важное. Конечно, я нужна моим детям. По меньшей мере в этом я могу быть уверена. Я полагала, что нужна и Дуайту, но тут я ошиблась. И я не жалуюсь, дорогой. Попробую пережить это.

Она улыбнулась. Нечто глубоко скрытое внутри меня, лежавшее в самых глубинах, с кошмарной силой стало рваться наружу, заставив меня задыхаться. Уткнувшись лицом ей в юбку, я услышал, как мой голос произнес:

— Помоги мне. Помоги мне. Пожалуйста, помоги мне.

Когда я смог на нее посмотреть, то сквозь слезы в глазах различил, что у нее на лице появилось выражение крайнего удивления. Она сказала:

— Но… ведь по-настоящему тебе никто не нужен. Ты же столь… совершенен, дорогой. Я рада, что по-своему ты меня любишь, но ты никогда не хотел, чтобы сверх того немногого я дала… немного еще. Тебя коробили самые невинные вещи, например, когда я говорила, что люблю тебя. Я привыкла… довольствоваться тем, что у меня есть.

Одно слово ударило меня больнее, чем все остальные.

— Совершенен! — повторил я. — Без тебя я — ничто. Весь мир пронизан холодом. Лишь ты излучаешь теплоту. Все остальное ни черта не стоит. Я просто не могу, не могу…

И тут я ощутил ее руки и ее тепло. Я говорил еще очень долго. Временами, наверное, меня было не понять. По сути дела я никогда прежде не говорил со своей женой. В каком-то смысле я всерьез не говорил вообще ни с одним человеком, не позволяя никому заглядывать ко мне в душу. Никогда не мог себе представить, сколько оборонительных сооружений у меня там было понастроено. Я разрушал их сейчас, одно за другим. Это была жестокая терапия, выматывающая все силы.

Когда я закончил, мы поняли, что знаем друг друга. Светились любовью ее глаза, я ощущал любовь в складках вокруг ее рта, вся она излучала это чувство, и я не мог оторвать от нее глаз. Нет холодных мужчин и холодных женщин. Есть люди столь одинокие, столь испуганные, что скрывают все уязвимое в своем естестве.

И вот теперь мы стали походить на влюбленных, которые только что встретились. Нас охватило смешанное чувство восторженности и ожидания. Она потянулась к спутанным корням старой сосны, выросшей на камнях, и обнаружила сокровище, спрятанное в детстве. Коробочка была целой. Крышка заржавела, но мне все же удалось открыть ее.

Я протянул руку, и она стала складывать туда свои богатства. Покрытая пятнышками морская раковина. Восточная монетка. Потускневшая пуговица с зеленым стеклышком, имитирующим драгоценный камень. Обрывки красной ленточки. Полуистлевший листок из записной книжки. Составленные из печатных букв слова, когда-то написанные маленькой девочкой, так выцвели, что я их разобрал с трудом.

Она посмотрела на меня с нескрываемой гордостью.

— Видишь? — сказала она. — «Я тебя люблю». Это всегда ждало тебя, ждало тебя прямо здесь. И до конца своих дней ты будешь помнить эту дату и всегда мне что-нибудь дарить, потому что, может быть, это тот день, когда мы с тобой встретились…

Еще одно событие произошло спустя неделю, в кабинете Лэрри Бринта.

— Глазам своим не верю, Фенн, — произнес он несколько обеспокоенно, пожимая мне руку. — Жизнь возвращается в наши края. Два предприятия открываются, в следующем месяце будут расчищать место для строительства еще одного. Дэйви Морисса занял место Кермера, и дела закрутятся к удовольствию для всех, так что когда ты сядешь в это кресло, то сможешь сделать больше того, что удалось мне.

— Извините, Лэрри.

— По тому, как все обернулось, ты абсолютно приемлем для группы Хейнемэна, для Скипа Джонсона, для всех. От такой сделки, мой мальчик, не отказываются.

— Я вынужден.

— Ты отказываешься от уверенности в завтрашнем дне.

— Конфискованные деньги, те, что нашли в запертом «бардачке» машины Макейрэна, наконец возвращают Мег. Ковальски был готов устроить из-за них большой шум. Она получит примерно две тысячи.

— В общем, есть на что жить, подав в отставку.

— Достаточно, чтобы поехать поискать местечко, где бы нам захотелось осесть.

— Должен заметить, что ты не выглядишь озабоченным. Скажи мне, Фенн. Не секрет, что ты немного идеалист. Ты делаешь это потому, что по горло сыт всеми этими компромиссами и сделками, на которые нам приходится идти, чтобы люди, насколько возможно, могли ощущать, что находятся под защитой закона?

Я пожал плечами.

— Меня это тревожило. Надеюсь, всегда будет тревожить. С подобным я столкнусь в любом месте. Где-то масштабы будут поменьше, в другом месте — больше. Я готов жить в мире, изменить который не в моих силах.

— Значит, потому, что она знает, что именно ты убил Макейрэна?

— Да, я сказал ей об этом. Нам с ней кажется, что мы примирились с этим. Не самое легкое дело жить с сознанием этого, но мы постараемся. Из-за этого мы не стали бы сниматься с места. Я очень о многом ей рассказал, Лэрри.

— Но тогда какого черта ты считаешь, что вам надо уезжать?

— Не думаю, что для вас это прозвучит убедительно.

— И все же.

— Я становлюсь другим человеком, Лэрри. Нелегко это. Но я делаюсь гораздо счастливее, чем был когда-нибудь. Я учусь… честности чувств. Но все старые привычки, вся рутина — они здесь. И они держат меня. Игра стоит свеч — для нас обоих — начать новую жизнь, во всех ее проявлениях. Возможно, я не буду таким хорошим полицейским, как прежде. Мег, кажется, считает, что буду еще более хорошим. Но где-то нам надо это выяснить. Мои объяснения приняты?

— Боюсь, вынужден их принять. — Он вздохнул. — Напишу характеристики, какие нужны.

— Месяц считая с сегодняшнего дня — это нормально?

— Нормально, Фенн. Отцы города добрые души, вернут тебе ровно половину того, что ты внес в пенсионный фонд, но с заявлением ты не тяни. В финансовом управлении спешить не любят.

Докерти нагнал меня, когда я спускался по лестнице. Он был похож на человека, направляющегося на прием в посольство.

— Чему это ты ухмыляешься, старина? — спросил он. — Прямо похотливец какой-то, уж меня-то не обмануть. Что-то аппетитное у тебя припасено наверняка. Ты сам на себя не похож.

— Очень даже аппетитное.

— И без предрассудков в отношении полицейских.

— Разве что чуть-чуть. Но мне удастся ее разубедить. Как раз иду ей звонить.

— Что же это за идиотское создание, которое ты соблазняешь, лейтенант?

— Моя жена.

После десятисекундного молчания он со вздохом проговорил:

— По поводу ее вкуса не стану ничего говорить, старина. Но у тебя — безукоризненный.