Генри Мортон - Прогулки по Испании: От Пиренеев до Гибралтара

• Название: Прогулки по Испании: От Пиренеев до Гибралтара
• Автор: Генри Мортон
• Издательство: Эксмо, Мидгард
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-32420-0

Как и едва ли не для каждой страны, для Испании существует свой стереотип: коррида, фламенко, вино, Кармен… И, разумеется, этими образами Испания не только не исчерпывается, но даже и не начинается. Она удивительно красива и многолика, эта страна между Пиренеями и морем.

Неутомимый путешественник Генри Мортон приехал в Испанию не за стереотипами — он хотел увидеть страну изнутри, окинуть ее взглядом «доброжелательного постороннего», чтобы понять, принять и восхититься. «Испания» Мортона — книга такая же разноликая, контрастная, солнечная и сумрачная, величественная и карнавальная, чинная и вольная, как и страна, которой она посвящена.

---

Я наблюдал эту сцену каждое утро из «Американского кафе», где мог без вопросов и объяснений получить яичницу с беконом — обычный мой первый заказ в незнакомом городе. Испанский завтрак столь же прискорбен, как французский: колечки из теста, обжаренные в масле и называемые churros, и чашка кофе или шоколада. В результате утро напролет испанцы грызут креветки, маленькие кусочки ветчины и все, что могут достать, в попытках утолить голод — до самого обеда в два часа дня.

После завтрака я ждал, пока откроется Прадо — странно, что кино, взяв в оборот названия «Альгамбра» и «Пласа», не воспользовалось, насколько я знаю, именем величайшей картинной галереи в мире, — или просто бродил по улицам. За Пуэрта-дель-Соль я обнаружил Мадрид куда более привлекательный для меня, чем Мадрид главных бульваров, — город XVII века, город увешанных балкончиками высоких домов, сейчас превратившихся в трущобы или в лавки, многие из них принадлежат Мадриду Веласкеса, и все — Мадриду Гойи. Сердце этого старого города — величественная площадь XVII века Пласа Майор. Хотя она и потеряла в общественном статусе, но все еще цела и невредима; четыре ее стороны образуют высокие, полные достоинства дома, выстроенные над колоннадами, — и на каждом железный балкон. На этих балконах придворные и аристократия собирались, чтобы наблюдать за боями быков, «турнирами пик» и auto-de-fe, поскольку здания инквизиции удобно располагались тут же, за углом. В наши дни балконы на Пласа Майор завешаны бельем, и иногда можно видеть простыни, полощущиеся в воздухе на солнце. На северной стороне площади стоит дом, выглядящий намного более важным, чем остальные. Он украшен фресками и увенчан двумя башенками с тонкими шпилями. Его до сих пор называют «королевской булочной», поскольку он стоит на месте муниципальной пекарни (panaderia) старого Мадрида, и с балкона в этом доме короли и королевы Испании наблюдали за публичными зрелищами. В центре Пласа Майор возвышается прекрасная конная статуя Филиппа III, во время правления которого была создана эта площадь, а также несколько массивных каменных скамей, на которые любой может сесть и рассмотреть это великолепное произведение городской архитектуры XVII века. Здесь легко заметить, что матерью Пласа Майор была Пляс-Рояль — теперь площадь Вогезов — в Париже, а испанская пласа стала, по странному стечению обстоятельств, если не родительницей, то крестной старой площади Ковент-Гарден.

Генрих IV Французский построил Пляс-Рояль в 1610 году. Это была первая большая площадь-piazza за пределами Италии: огромное открытое пространство, окруженное единообразными домами для придворных и колоннадами, центр которого использовался для парадов и турниров. Десятью годами позже Филипп III создал копию этой площади в Мадриде. Через тринадцать лет на Пласа Майор были проведены первые бои быков в честь Чарльза, принца Уэльского — впоследствии Карла I, — который совершал романтический визит ко двору инфанты. Когда Карл стал королем Англии и в 1631 году начал строить Ковент-Гарден, он часто приезжал смотреть, как идут работы, и несомненно вспоминал Пласа Майор.

После утра, проведенного в столь восхитительных размышлениях, было приятно найти кафе на одной из главных улиц и заказать granizada — напиток, состоящий из ледяной крошки и подслащенного лимонного сока или кофе. Консистенция льда определяет, превосходная это granizada или просто хорошая. Лед должен быть похож на снег во время оттепели, когда можно скатать его в плотный снежок; но если он слишком водянистый, в результате получается некий малоприятный шербет. Напиток, видимо, нелегко готовить, и он сильно разнится от места к месту. А пока иностранец поедает ложкой granizada на улице Алькала, его взгляд непременно привлечет толпа.

Не знаю, человеческая раса становится менее красивой или я более требовательным, но я замечаю, что реже, чем привык, вижу действительно поражающее взгляд человеческое существо. Испанцы в целом — невысокий смуглый народ, хотя есть и высокие и крепкие синеглазые люди — северяне. Поскольку Мадрид — в большей степени национальная столица, чем интернациональная, как Лондон и Париж, вы можете быть уверены, что из сотни людей, проходящих мимо вас на улице, девяносто девять — испанцы; и по-моему, они демонстрируют чрезвычайно широкий спектр расовых различий. Когда вы смотрите на людей на улицах, вас могут поразить некоторые лица, словно написанные Веласкесом, и великое множество натур для Гойи и Эль Греко. Десять минут в любом кафе Мадрида покажут, сколь точно Эль Греко уловил образ высокого, тонкого и бледного испанца из «черной легенды», в лучшем случае сумрачного вельможи, в худшем — негодяя из мелодрамы. Гойя же находил для себя модели везде, и действительно, лиц от Гойи, кажется, больше, чем от Эль-Греко. Никакие два национальных типажа не могут различаться больше, чем унылый испанец, будто размышляющий о собственных похоронах, и круглолицый полноватый человечек, который, кажется, только что пришел с чужих. Полагаю, это два основных типа: рыцарь и оруженосец, Дон Кихот и Санчо Панса.

Теперь испанская женщина. Можно только удивляться, откуда в других странах возникло традиционное представление, что она высокая, стройная и змееподобная. Обычно же она невысока и почти всегда смугла, склонна к полноте, и самый фотогеничный ее возраст — между пятнадцатью и двадцатью. Три главных секрета ее красоты — это глаза, полные ума и жизненной энергии, волосы, всегда отменно причесанные, и походка — вероятно, самая замечательная особенность из всех. Испанка всегда прекрасно обута. И когда бы я ни подумал об испанских женщинах, я вспоминаю их походку — голова высоко вскинута, плечи отведены назад, ступни ставятся твердо и уверенно, никаких семенящих или скользящих шажков.

Даже самый ненаблюдательный посетитель Испании должен заметить, что здесь женщины и женские дела не доминируют в пейзаже, как в Англии и Америке, где пришелец с другой планеты мог бы счесть, что основная деятельность нашей цивилизации заключается в одевании своих дам и обеспечении их широким выбором косметики. Здесь же секреты женского гардероба не раскрываются на рекламах или витринах — выставлять такое испанцы сочли бы нескромным, — а откровенность между полами, которая нами предполагается ведущей к пониманию, совсем не проявляется. Очевидно, напротив, что мужчины и женщины живут в отдельных мирах. Мистер В. С. Притчетт говорит в «Испанском характере»:

Женщины Мадрида, когда они проходят мимо парами и тройками, и редко с мужчиной, имеют воинственный, церемонный, чопорный вид. Общительные и даже болтливые — все испанцы любят поговорить просто ради разговора, — женщины приучены к двойной роли: они демонстрируют, подают себя, обладая огромной личной гордостью; но при этом, когда проходят по улице, даже на единый миг не позволяют своим глазам встретиться с глазами мужчины. Благопристойность полная и отчетливо викторианская… Когда испанки проходят мимо, так тщательно и красиво себя неся, они — весьма сдержанная, весьма суровая женская раса. При всей властной внешности — а они явно властвуют над мужчинами, имея в жизни четко очерченную роль, очень мало пересекающуюся с мужской, — эти женщины обладают репутацией существ домашних, невинных и чувствительных. Они страстные любительницы детей: в глазах каждой видны замужество и восемь отпрысков.

Вероятно, ярче всего викторианство Испании отражается на детях, и лучшее место понаблюдать за ними — великолепный парк Ретиро, сад при дворце XVII века, с величественными аллеями и гротами по берегам озер. Однажды утром я сидел там, разбираясь в своих первых впечатлениях от Мадрида и наслаждаясь звуками садовничьего шланга, скользящего по жестким листьям канн, и услышал детский голос, где-то далеко за деревьями: «Хуанита!» — и затем более повелительно: «Хуан-ит-а!», а потом некий предмет пронесся через тропинку и врезался в мои колени. Я обнаружил, что держу деревянный обруч, и не смог припомнить, когда я видел такой в последний раз. Владелец обруча появился почти сразу же. Это был мальчик лет девяти, одетый в белый матросский костюмчик с якорями, вышитыми по воротнику; на его голове была широкополая соломенная шляпа, заломленная над умненьким личиком. Он подошел прямо ко мне, сделал небольшой поклон, забрал свой обруч и, сказав по-испански «спасибо», исчез. Вполне сложившийся юный дон.

Он появился снова через несколько секунд с пожилой дамой, очевидно, Хуанитой, которая держала за руку изящную восковую куколку — девочку лет шести. На ней было платье из крахмальной кисеи с оборками над плечами и голубым поясом, завязанным сзади на бант. На темных кудрях красовался накрахмаленный кисейный чепчик, а на ножках — белые детские туфельки с помпонами. Эти брат и сестра словно сошли со страниц романов Дафны дю Морье, а еще они напомнили мне выцветшие до бурого фотокарточки в семейных альбомах и, конечно, мое собственное детство.