ЛЕВ КВИН - ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ

• Название: ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ
• Автор: ЛЕВ КВИН
• Жанр: Современная проза

Книга, являясь во многом автобиографичной, рассказывает о подпольной борьбе советских воинов во вражеском тылу на территории фашистской Венгрии в годы Великой Отечественной войны. Книга рассчитана на широкий круг читателей.

---

– Не надо. Давайте попрощаемся сейчас. – Он протянул мне желтую руку. – Счастливого пути!

– Выздоравливайте!

Я пошел к двери. Я злился на него, на себя. Что за нелепое прощанье! Он остается здесь, один, среди врагов, раненый, беспомощный. Увижу ли я его когда-нибудь еще? «Выздоравливайте!» Словно я пришел навестить малознакомого человека, которому сделали операцию по поводу аппендицита в нашей больнице!

Но он сам виноват! Хотя бы капля сердечности… А если я… Он меня тотчас же высмеет: сентименты!

Взялся за медную ручку двери. Она была гладкой и холодной. Обернулся. Капитан смотрел мне вслед спокойно и, казалось, даже безучастно.

Я нажал ручку, приоткрыл дверь – и тут же захлопнул.

Шагнул к нему:

– Нет, я так не могу! Дайте хоть поцелуемся на прощанье.

– Саша!

Неожиданно он сам приподнялся мне навстречу. Я брякнулся на колени перед кроватью и ткнулся лицом в жесткую бороду, нечаянно задев рукой его грудь.

– Ox!

– Что такое? – отшатнулся я. – Слезы!

У него были мокрые глаза.

– От боли. – Он улыбался. – Сам навалился на меня, как медведь, и сам же спрашивает. Вы бы еще ковырнули пальцем рану.

Но я знал, что не от боли. Нет, не от боли!

– Товарищ капитан! – я схватил его руку. – Товарищ капитан!

Он негромко рассмеялся:

– Только не объясняйтесь, пожалуйста, в любви. Я и так знаю, что вы без меня жить не можете.

– Можете смеяться сколько угодно! – сказал я. – Вам даже идет. У вас добреет лицо, когда вы смеетесь.

– Какие шикарные комплименты напоследок!

– Давайте, давайте! Что хотите делайте, а меня вы больше не проведете. Теперь я вас знаю, как облупленного. У вас просто ужасный характер – и все.

– А у вас? – спросил он.

– Ну и у меня тоже, – согласился я великодушно.

– У вас? – он держался рукой за грудь, но улыбался по-прежнему. – У вас ужасный характер? Да вы же просто не знаете себе цены, Саша!.. Помните сказку про снежную королеву?

– Андерсен? Кай и Герда?

– Вот-вот… Так я бы вас назначил на должность растапливателя замороженных сердец.

– Опять язвите? Пожалуйста! Сколько угодно!

– Нет, правда! – он вдруг стал серьезным. – Если мне еще когда-нибудь придется идти в разведку, я приду к вам и поклонюсь в ноги. Пойдете?.. Нет, скажите, пойдете со мной?

Я кивнул.

Я не мог говорить.

Ровно в час настроился на волну, установил связь и передал в эфир одно-единственное слово: «Да».

Вынес чемоданчик на лестницу, закрыл дверь на ключ и постучал к соседям.

– Я на некоторое время уеду,- сказал я старухе.

– На фронт?

– Военная тайна, – отшутился я.

– Ах, господин военный, какие теперь могут быть тайны? – тяжело вздохнула она. – Все уже так ясно…

У лейтенанта Нема не дрогнул на лице ни один мускул, когда я сообщил ему, что уеду сегодня, и передал рацию.

– Я сейчас позову радиста, – только и сказал он. – Договоритесь с ним обо всем.

Он вышел, а через минуту на кухне появился Шимон и, стукнув каблуками, доложил по всем правилам:

– Господин лейтенант, рядовой Шимон по вашему приказанию прибыл.

– Вы радист? – удивился я.

– Вообще-то я кастрюльщик, – плутовски ухмыльнулся он. – Но я так хорошо изучил плотницкое дело, что из меня вышел сапожник, да такой, что не было лучше в мире портного, потому что пироги я пек так ловко, как ни одному кровельщику и не снилось, будь он самым лучшим часовщиком среди всех радистов на земле.

Объяснять долго не пришлось, он схватывал все на лету. Мы условились, что первый раз он будет ждать в эфире завтра с пяти вечера. А затем каждый день с семи до восьми.

Вернулся лейтенант Нема.

– От Калуша принесли, – он подал мне конверт. – Наверное, пропуск.

Кроме постоянного пропуска в здание, в конверте лежала еще и записка.

«Дорогой брат! – так величал меня кондитер Калуш. – Обстоятельства несколько усложнились. Принеси мне сегодня как можно больше – другой возможности не будет. Расчет сразу же. Если охрана в дверях спросит, что за пакет, скажи – для санитарной службы. Они проведут тебя ко мне».

– А если он уцелеет?

– Не уцелеет, – жестко сказал лейтенант. – Ни он, ни охрана у входа в здание. Это точно. А остальные – как бог даст. Или дьявол.

– Когда это произойдет?

– Я войду туда в половине десятого. Или чуть позже. Надо, чтобы их там собралось побольше…

Ну, все! Я закончил свои дела в этом городе. Теперь можно было разрешить себе подумать об Аги.

Сегодня вечером мы условились с ней встретиться.

Вечером… А в девять за мной придет машина.

Может быть, пойти сейчас? Мне нельзя, ну, просто невозможно не попрощаться с ней. Хоть несколько слов, хоть руку пожать.

Я снял с вешалки шинель.

– Не надо сейчас выходить, – произнес за моей спиной лейтенант Нема. Сидя у стола, он протирал тряпочкой разобранные части пистолета. – Облава за облавой. Вот опять, слышите?

С улицы доносилась беспорядочная пальба.

– Но мне нужно. Обязательно.

– Заподозренных стреляют на месте. – Он смотрел на свет через ствол пистолета. – Возле гостиницы «Мирабель» трупы лежат прямо на тротуарах – для устрашения.

– Как же быть?

– Если можно – лучше переждать. Они скоро уймутся. Должны уняться.

Он прав. Мне нельзя рисковать… Я снова повесил шинель, стал ходить из угла в угол.

Хорошо, что я остался. Через каких-нибудь двадцать минут меня вызвали на улицу:

– Там девушка, господин лейтенант.

Я пошел к двери. Солдаты провожали меня любопытными взглядами.

– Красивая, – услышал я.

– Наш лейтенант – не промах!

Возле часового никого не было.

– Она там, в скверике. Просила, чтобы побыстрее, господин лейтенант.

Аги ждала меня, сидя на скамейке. Новая шляпка, в руке шикарный бело-розовый букет. У меня упало сердце. Я еще не знал к чему все это, но почувствовал неладное.

– Сервус! – Аги, весело улыбаясь, кокетливо помахала пальцами.

– Откуда такой букет?

– Сегодня не приходи. Я уезжаю.

– Я тоже.

– Вот и хорошо, – сказала она после секундной паузы. – Встретимся завтра. Вечером.

– Нет…

– Не встретимся?

В конце квартала стояла немецкая легковая машина. Новая, изящная, светло-коричневая. За рулем, спиной ко мне, сидел офицер.

– Шани, ты не должен сердиться. Случилось несчастье.

Офицер привстал, повернулся в нашу сторону. Я увидел его холеное розовое лицо. Ах, вот чей букет!

– Поедешь с ним?

– Да.

– Счастливого пути!

Я резко повернулся. Она удержала меня.

– Выслушай сначала!.. У Черного оторвало ногу. Он просит, чтобы я приехала. Я должна. Ты понимаешь, я должна!

В ее глазах дрожали слезы.

Мне стало стыдно. Я не знал, куда девать глаза.

– Почти до самого бедра. – Она закусила губу. – Он, наверное, умрет.

– Аги, – сказал я быстро, – милая Аги, я уеду сегодня. В девять часов я уеду – и все.

– Как? Как – все? Ты не вернешься завтра?

– Ни завтра, ни послезавтра…

Она поняла. Глаза сразу сделались большими и прозрачными.

Немец вылез из машины, не спеша прошелся вокруг нее. Встал на тротуар, широко расставив ноги, снял свою офицерскую фуражку с высокой тульей и провел ладонью по коротко остриженным рыжим волосам.

– Он тебя ждет.

– Хочешь, я скажу, чтобы он убирался? Хочешь?

– А Черный? – спросил я.

– Я не поеду… Не поеду – и все! Могу я хоть на несколько часов распорядиться собой… Эй ты, кретин! – крикнула она офицеру по-венгерски. – Слышишь меня, собачий сын!

Он, глупо улыбаясь, покачал головой: не понимаю!

– Век! Век! (Прочь! Прочь! (нем.) – она махнула ему.

Он, продолжая улыбаться, поднял обе руки и повернулся спиной; видимо, решил, что она запрещает ему смотреть в нашу сторону.

– Тебе надо ехать, – сказал я глухо. – Ты не простишь мне этого никогда.

– Шани!

– И себе тоже. Так нельзя.

– Неужели мы не имеем права на капельку счастья?

– А он в это время будет умирать?

– Но я же ничем не могу ему помочь! – она негромко всхлипнула. – Ничем!

– Аги!

– Хорошо!.. Хорошо, хорошо, – зашептала она торопливо.- Как ты скажешь, так и будет.

Немец снова сел в машину, хлопнул дверцей.

– Он рассердится и уедет.

– Нет… Я сказала ему – ты мой брат.

– И он поверил?

– Нет.

– Вот видишь?

– Ему все равно. Этой рыжей свинье все равно, кто я и с кем я. Лишь бы я сейчас была с ним. Но он еще не знает, какой его ждет сюрприз. Пусть только довезет меня до места.

– Двести сороковой калибр?

Ее губы чуть дрогнули в грустной улыбке:

– С дополнительным зарядом.

– Это еще что такое?

– Посмотри на него, когда он вернется.

– Будь осторожна с ним, Аги!

– Почему мы говорим о нем? Почему о нем? Я не хочу! Не надо больше!

Ее умоляющие глаза были совсем близко от моих. Я видел их словно сквозь увеличительное стекло. Влажные, блестящие, окаймленные густыми черными ресницами.