Майкл Стэкпол - Конан-варвар

• Название: Конан-варвар
• Автор: Майкл Стэкпол
• Жанр: Героическая фантастика

Природа наделила его силой. Гибель отца сделала его свирепым. Великий киммерийский воин Конан отправляется в дальнее странствие, чтобы совершить отмщение за кровь своего рода. Но поиски, которые начинаются как личная вендетта, вскоре оборачиваются эпической схваткой со сверхъестественными силами, поработившими народы Великой Хайбории.

Киммерийский Воин — последняя надежда на спасение…

---

Конан зарычал и рванулся. Цепь загремела, но ее вес и боль в лодыжке подчеркнули справедливость слов деда. Как только мальчик в очередной раз хотел отмахнуться от них, считая ерундой, оковы немедленно напоминали ему о том, как он ограничен в своих действиях.

— А если я его найду, дедушка? Что, если наши пути пересекутся?

Старик одарил Конана ядовитой улыбкой.

— В таком случае, убивший моего сына человек сможет оценить степень знаний, которые я вложил в своего внука. Жизнь Кларзина будет выплескиваться вместе с реками крови из растерзанного тела. Ты убьешь также его дочь, это отродье демона, и… мир станет от этого лучше. Но, чтобы все это осуществить, тебе придется усвоить некоторые уроки. Очень важные уроки.

— Да, — хмуро кивнул мальчик. — Мне хочется уничтожить Кларзина, но пока я еще не тот человек, который может справиться с ним.

Коннахт встал.

— Это твое первое здравое заявление.

— Как человеку освободиться от оков? — Конан поднял на деда взгляд.

— Иногда зависит от самих кандалов, — усмехнулся старик. — Некоторые вовсе не беспокоятся об этом, особенно те, кто был захвачен работорговцами, — сказал он и бросил на пол камень размером с кулак. — Когда оковы того позволяют, можно вскрыть замок прямо на месте. Ключ оттягивает защелку назад.

Мальчик посмотрел на булыжник.

— Это не ключ.

— Хитрость подобных кандалов заключается в том, что запор удерживает маленькая пружина. Всего один резкий, точный удар. Вот тут, рядом с замочной скважиной…

Конан незамедлительно вытянул ногу, и ударил туда, куда указывал дед. Ему потребовались три попытки до того, как дужка немного ослабла, и еще две прежде, чем он сумел окончательно вызволить лодыжку.

Коннахт поаплодировал.

— Если тебе скуют запястья, просто стукни посильней браслетами друг об друга. Обычно срабатывает безотказно.

— Итак, я усвоил первый урок, — улыбнулся юный киммериец.

— Нет, Конан, это твой второй урок.

— Тогда, что является…, — растерялся мальчик. — О, я понял! Никогда не попадай в ситуацию, если не знаешь, как из нее выпутаться, — радостно объявил он.

— Очень хорошо, и все же считаю, что время от времени тебе нужно напоминать о том уроке, — Коннахт погладил свой небритый подбородок. — Существуют еще много оков, из которых я буду учить тебя выбираться. Мне кажется, что ты найдешь такую информацию полезной.

Держась за стену, Конан поднялся на ноги.

— Прекрасно! Я готов всему обучиться, но только во дворе, пожалуйста, — он пихнул цепь в сторону. — Я ведь справился с детской забавой.

Глава 11

За три года, что Конан прожил со своим дедом, имя «Кларзин» почти полностью стерлось из памяти молодого киммерийца. Также как постепенно забывались те чудовищные действия, которые разрушили его деревню и убили его отца. Иногда воспоминания возвращались к нему непроизвольно, но чаще всего в ночных кошмарах. В последний раз они пришли в виде смутных картинок, составленных из событий того дня, и смягчили самые острые моменты. Если бы не оставшиеся на руках следы от цепей, то он, возможно, забыл бы практически все эти ужасы.

В свою очередь Коннахт не давал мальчику времени предаваться воспоминаниям. Он, не жалея сил, занимался с Конаном, потому что гордился успехами внука, и отчасти потому что чувствовал себя виновным в смерти Корина, убитого пришлыми людьми. Главным виновником старик считал Луциуса, поскольку аквилонцы были знакомыми врагами. Из-за близости аквилонской границы, шансы свершить месть значительно возрастали.

Будучи мужчинами и киммерийцами, ни Конан, ни Коннахт не говорили вслух об их чувствах, мечтах, или опасениях. Они отрицали бы страх, с неохотой признавая лишь остальное. Однако, по мнению Коннахта, Конан действительно верил, что его отец когда-то любил и предполагал, что дед видит у него самого подобную предрасположенность. Сам Коннахт винил бы, наверное, себя, если мальчик оказался бы не в состоянии усвоить урок. Когда это случилось, старик повторял множество раз, пока Конан не овладевал всеми навыками, а уж потом переходил к следующему заданию.

Другой подросток, разделяя общество с дедом — отшельником, наверняка бы заскучал. Большинство юнцов после неотвратимых наказаний за промахи выло бы от боли или затаили злобу на старика. К Конану все это не относилось. Тот, кто родился на поле битвы — никогда не отступит! Настоящему киммерийцу не страшна любая боль! Лишенный семьи и спокойной жизни, Конан старался изо всех сил, чтобы не разочаровывать погибших. Ведь в случае его неудачи, их надежды на отмщение рухнут. Пожелания отца и матери никогда не воплотятся в жизнь. Чтобы не слишком долго горевать над случайными ошибками, Конан вместо этого с еще большим рвением постигал смертоносное искусство.

Коннахт работал с удовольствием и оказался превосходным учителем. Искатель рискованных приключений, он давно был изолирован от соплеменников. Обучив Конана, старик мог гарантировать две вещи. Во-первых — его род не угаснет просто так. Во-вторых — те, кто забыл, кем и чем он когда-то был, вспомнят о нем, благодаря деяниям его внука. В то время как даже сторонние наблюдатели, возможно, признавали, что Конан в будущим станет хорошим киммерийским воином, Коннахт готовил его так, чтобы тот превратился в самого лучшего воина Киммерии. В человека, на которого будут равняться все остальные.

Довольно часто Коннахт рассказывал мальчику о своих похождениях. Как-то уже поздней ночью, дед заканчивал очередную историю о своем бегстве из плена или о том, как он пережил тяжелое сражение. Конан восхищенно смотрел на него широко открытыми глазами, с любовью, словно сын на отца или мать, и бормотал:

— Когда-нибудь, я стану таким же, каким ты был, дедушка.

— Нет, парень, ты будешь лучше. В прежние времена люди запомнили меня как киммерийца. Они и тебя будут помнить как воина из Киммерии.

Поначалу подобное заявление показалась смешным, но позже это превратилось в цель. Оно удивительным образом переплелось с судьбой, которую пророчили ему с рождения, и надеждой родителей на то, что их сын познает нечто большее, чем кровь и огонь. Если он рожден киммерийцем, то должен превзойти обычного бойца. Конан затруднялся дать этому точное определение, но был решительно настроен разобраться в этом.

И в четвертое лето своего проживания у Коннахта, после своего пятнадцатилетия, он получил первую и реальную возможность стать киммерийским воином.

* * *

Аквилонцы издавна жаждали прибрать к рукам киммерийские земли. Каждое новое поколение южан пыталось украсть у соседей, сколько представлялось возможным. Вторгшись в Киммерию, они построили форт, известный как Венариум. Пока крепость была лишь немногим больше обычной торговой фактории, киммерийцы терпели ее существование. Однако когда подтянулись войска, когда каменные стены сменили деревянные, и когда карательные отряды начали совершать вылазки, чтобы наказать местных жителей за прошлые набеги… тогда растущий город превратился в язву, которую было необходимо иссечь.

Киммерийские старейшины долго совещались между собой. Они посылали воззвания племенам и кланам. Даже изолированным деревням и отдельным фермам, заверив людей, что прежних обид больше нет и о любой вражде необходимо забыть перед лицом общей для всей Киммерии угрозы. Не остались в стороне и Конан с Коннахтом Они покинули хозяйство и двинулись в путь, чтобы присоединиться к другим в лагерной стоянке, что возникла на северо-востоке от поселения аквилонцев.

Конан никогда не задумывался о том, какие с ним произошли изменения с момента его прибытия к деду. Он измерял свой рост не в футах или дюймах, а в приобретенных навыках. Тем не менее, то, какими глазами другие мужчины смотрели на него, узнав, что ему всего лишь пятнадцать лет, не оставляло сомнений, что мальчик сильно возмужал. Даже не добрав своей полной стати, он стал человеком шести футов роста, поджарым как волк, но с хорошо развитой мускулатурой, и мог дать фору воину более ста восьмидесяти фунтов веса. Некоторые утверждали, что видят в нем Корина, и его сердце наполнялось гордостью. Он никогда не улыбался и почти всегда держал язык за зубами, поскольку и отец и дед ему говорили: «Лучше пусть молчун считается дураком, чем, открывая рот, устраняет все сомнения».

Пусть и взволнованный тем, что находится в настоящем военном лагере, Конан хотел добиться многого. Да, он не был самым молодым. Другие подростки там также присутствовали. Они составляли резерв и проходили ежедневные, изнурительные тренировки. Каждый из них знал, что, если удача отвернется от воинов в предстоящем сражении, то в бой вступит молодежь, чтобы бороться до победы или умереть. Но из-за внушительных габаритов и обладания отличными боевыми навыками Конан мало общался со своими сверстниками.