Владимир Мальцев - О том, что сильнее нас

• Название: О том, что сильнее нас
• Автор: Владимир Мальцев
• Издательство: ООО «Издательство «Летний сад»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-98856-164-4

Имя Владимира Мальцева (р. 1957), путешественника, спелеолога, фотохудожника, геолога, программиста и т.д., а также автора научных статей и популярной книги «Пещера мечты, пещера судьбы» (Астрель, 2001), известно многим. И вот новая книга. По воле автора (и с его легкой руки) жанрово обозначенная как роман. Однако, если подходить со строгих позиций определения жанра, перед нами скорее не роман, а весьма сложно и прихотливо выстроенное произведение, вбирающее в свою литературную ткань самые разные жанровые образчики — от рассказа, новеллы, пейзажной зарисовки, туристской байки «в форме лёгкого трёпа» до драмы, одноактовой пьесы, писем и эссе. Не менее причудливо выстроен и сюжет романа — он то течёт спокойной рекой, то неожиданно устремляется, бешено крутясь на бурных порогах, к водопаду, а то вдруг исчезает, прячась за излучиной или обрываясь сразу за возникшей скалой… Но что-то (а вернее — кто-то!) всё же держит «лоскутное полотно» книги, не давая, не позволяя ему расползаться, «сшивая» части в единое гармоничное целое. Это главный герой (читай — сам автор). Дистанция между ними почти нивелирована, размыта, хотя и существует. Самое удивительное, что читателю нет дела до этих нюансов, ему просто бесконечно интересен главный герой — то, ЧТО он видит, КАК мыслит, КАКИЕ испытывает чувства и ощущения. Потому что главный герой наделён удивительным даром — видеть Красоту во всех её проявлениях, будь то река, или пещера, или струящаяся вода, или северное сияние, распахнувшееся на полнеба, или «душевная смута», или свет в женских глазах… Неустанно пытаясь «дойти до самой сути» в поисках Пути, главный герой обрёл несравненный клад — и теперь, легко разжав руки, щедро рассыпал его перед читателями.

Следуя за вышесказанным, можно подхватить и музыкальные аллюзии автора, в подзаголовке лукаво обозначившего своё произведение как «неплохо темперированный клавир» в тональности «фа-минор», однако суть остается той же — один инструмент ведёт за собой все другие. Такой вот «концерт для фортепиано с оркестром».

---

Потом сели за стол, в ожидании шашлыка перекусили тем, что было с собой готового, выпили грамм по пятьдесят водки… Ленка встала и пошла в сторону туалета. Минут через двадцать я пошёл проверить. Ленки не было. Её не было нигде. Минут пятнадцать мы впятером носились по окрестностям, вопя во всю глотку и маша фонарями. Нулевой результат. Тогда я попросил всех не бегать пока, а сам бегом заложил большой круг, больший, чем пространство, которое мы успели затоптать. Уже упала роса, и след должен был быть виден. Не было следа. И вот только тогда заметили тот самый след, идущий в сторону от мощёной тропинки, которая к туалету. Ленка лежала в мокрой траве и спала всего метрах в восьми от костра. От прикосновения она проснулась, лицо уже было живое. Улыбнулась и, опершись на меня, прошла к костру… Извинилась, что на неё алкоголь даже в малых дозах именно так и действует, если на голодный желудок да с устатку… Ерунда, конечно. Как на неё действует алкоголь, я, слава богу, успел изучить, иное тут было. Больше не пила. Поела шашлыка, попила чаю. И тут её опять стало развозить. Она привалилась ко мне и начала шептать:

– Володя, мне сейчас очень хорошо. Бывают такие костры и такие компании, что становится хорошо. Тогда я могу напиться. Такие костры бывают опасны. Сейчас мне это напоминает костёр, который был у нас на привале на верховом туристическом маршруте по Уралу. Я туда ездила со своим мальчиком. Был хороший костёр, совсем как этот. Мой мальчик напился и пошёл спать. А я набралась примерно так же, как сейчас. А потом — инструктор группы, его звали Русланом, меня изнасиловал… Извини, Володь, мне опять надо в туалет, сейчас, три минуты...

И опять я нашёл её спящей в мокрой траве. На этот раз она от прикосновения не проснулась. Она не проснулась даже тогда, когда я нёс её на руках к дому. Даже когда в узкие двери её пришлось вообще втроём заносить. Она как будто окостенела. Ни руки, ни ноги невозможно было согнуть. Но на диване — размякла и мгновенно заснула уже обычным сном.

* * *

Всякие разные совпадения, как Вы, читатель, уже, наверное, поняли, — мой бич и одновременно мой конёк. В начале книги я немного написал о том кризисе, в который влетел из-за своей первой книги. Но за пять лет до того у меня был ещё один серьёзный кризис. Не столь глубокий, но неприятный. Тот самый пресловутый кризис среднего возраста. И вытащил меня из него один студент, который просто позвонил, пришёл, сказал — научи, сел читать книги и статьи, потом привёл друзей, потом стал просто лучшим другом, потом почти одновременно со мной тоже впал в кризис. И — погиб спустя четыре месяца после нашего с Ленкой знакомства на Красной площади. Виктором его звали, и про него уже немного было в нашей книге, в рассказе про неделю философских диалогов. Утонул он в трёх метрах от берега на глубине пяти метров, имея на спине полный акваланг, а на берегу — двух парней, которые стояли в ступоре и ни один не протянул руки. Виктор был представителем практически вымершего сейчас племени энциклопедистов. Он знал — всё. Его можно было спросить о радиусе любого иона, о любом параметре настройки системы Юникс, о составе руд на таком-то месторождении, о чём угодно. Мгновенный ответ. Никакого многочасового лазания по литературе. Он умел практически всё. Он фонтанировал идеями. Он в свои, точно не помню, около двадцати семи, года стал в среде московских спелеологов живой легендой. Как и я. Наверное — больше, чем я. Так как в отличие от меня — Виктор кроме всего был ещё и законченным раздолбаем. Феерическим раздолбаем. Везучим раздолбаем. Раз в месяц попадавшим в самые идиотские ситуёвины, из которых с блеском выходил. И Виктор уткнулся в ту же стену, что и я. Не мог найти людей в свои феерические проекты. Не мог найти ту женщину, которая составила бы ему достойную пару. Вот он, подёргавшись, и пришёл к тому, что сложнейшие подземные экспедиции устраивал в составе себя самого и пары-тройки школьников четырнадцати-шестнадцати лет. Вот эти-то пацаны его ненароком и угробили на тренировочном выезде перед экспедицией. Было невероятно больно. И самым жутким — было видеть, как Виктора хоронила вся спелеологическая Москва. На поминки собралось человек двести. Была забита вся квартира, квартира соседей, три лестничных пролёта. У всех — неподдельные слёзы. Песни в сотню голосов и десяток гитар, пронизанные болью утраты, чуть ли не рушили перекрытия. Где все они были, когда Виктор изнывал от одиночества и готовился к смерти? Какая падла воздвигает эту стену между Личностью и людьми?

Ладно, разговор сейчас не о нём. О Ленке разговор. Утром мы пошли купаться на Сенеж. И — не нашли озера. Не в ту сторону пошли. Километров через пять хозяин дачи наконец сообразил, что происходит что-то не то. Взяли языка. Тот долго смеялся. Выяснилось, что до Сенежа теперь километров десять с хвостом, но вон там есть какой-то затопленный карьер, в котором также можно искупаться. Забавно, наверное, выглядело, как шестеро измотанных людей с изрядного похмелья, пропитанные потом и покрытые пылью, высохшие и спёкшиеся, обессиленные и жаждущие, по тридцатипятиградусной жаре с трудом бредут по практически расплавленному асфальту к тому единственному зелёному холму на горизонте, в котором прячется карьер. Дойдя — полчаса ходили вокруг карьера, выбирая незанятое место. Нашли ровно одно, неудобное для купания и потому свободное, — полянка над обрывом, совсем узкая полоска берега внизу и приличная глубина сразу. И вот тут-то, когда в тени дерева начали остывать расплавившиеся мозги, из глубин памяти полезли виденные фотографии и слышанные названия деревень. Дальше мир вокруг как будто взорвался.

Мы с точностью до метра сидели на том самом месте, где утонул Виктор. Точнее — на том месте, где стояли и смотрели те два парня. И привела меня сюда — Ленка. И она же привела сюда пять человек, которым предлагалось стать нашими новыми друзьями. Вот здесь — в мозгу произошла вторая вспышка. Уж очень символично оно было. На месте гибели моего лучшего друга — Ленка предлагала сразу всё то, отсутствие чего и свело его в могилу. Более того. Виктор и друзья, которых он привёл в самом начале, и были тем импульсом, который заставил меня написать книгу о пещерах. Ту самую, которая сначала построила стену между мной и людьми, в том числе и всей той компанией, кроме самого Виктора, а потом привела ко мне Ленку. Круг замыкался. Меня вдруг отпустило. Фон напряжения, державшийся месяц, вдруг исчез. Я не стал ей тогда это объяснять. Зря, наверное. Дома, конечно, сказал, но вскользь, без акцентов. А сам я тогда это совпадение почему-то воспринял как сигнал судьбы, указующий, что все непонятки следует оставить без расследования. Если напряжение, державшееся две недели, вдруг исчезло, причём на месте гибели друга, который очень много для меня значил и сделал, — просто не хотелось разбираться, что это было. Было — и сплыло. Я даже не стал спрашивать Ленку о наркотике, который очевидно имел место. Даже зная, что у неё к этим зельям такое же отторжение, как у меня, для того, чтобы она нажралась дури, — нужна была экстраординарная причина. Причина всё равно была уже в прошлом. Как мне казалось. И зря казалось. Не обратил я должного внимания на самое важное. На то, что Ленка была какой-то совсем новой, что все друзья и подруги у неё были новые. На то, что она ни разу не упомянула о старых. Всё это вкупе означало резкую и кардинальную перемену. Которую я обязан был разглядеть и помочь укрепить. Новое можно делать только вместе, иначе оно непрочным получается. А я этого не разглядел и не сделал. Наконец — странность Ленкиного поведения совсем никак не объяснялась выпитым алкоголем, но ведь и наркотиком объяснялась только отчасти. Было там и что-то третье.

* * *

Ленка бесилась. Новые друзья друзьями так и не стали. Даму, которая была центром новой компании, через несколько дней с работы уволили, и контакт потерялся. Ленкины новые подруги-кришнаитки наотрез отказывались приходить к нам в гости. Обещали — и динамили. Опять обещали — и опять динамили. Дважды в неделю мы готовили дом к приёму гостей, а приходили один-два моих друга, изредка кто-то из Ленкиных старых друзей — и всё. Похоже, что её матушка снова пошла в атаку, и на этот раз не так уж безуспешно. Терпенье и труд всё перетрут, а уж чего-чего, а труда в то, чтобы нас с Ленкой друг от друга отодрать, матушка вложила немерено.

– Володь, а ты про Пинегу — фотографии показываешь, а ничего не рассказываешь. Почему?

– Знаешь, Лен, странное место эта Пинега. Давай я тебе сначала почитать дам, хорошо? А потом спрашивай. Расскажу остальное.

И дал. Рассказ, основанный на нашей экспедиции с Машкой, я же первую его версию тогда сразу по приезде написал, публиковать только не стал.

– Володь, почему ты не дал мне этого прочитать раньше? Мне – обязательно нужно на Железные Ворота попасть. Я должна это увидеть сама!