Сергей Тютюнник - Непримиримые

• Название: Непримиримые
• Автор: Сергей Тютюнник
• Жанр: Короткие истории

«Двухтысячное войско под началом подполковника Балакина, одного из лучших полковых командиров Объединенной группировки федеральных войск на Кавказе, в распластанном на пологих холмах предгорной Чечни поселке обложило отряд Шамиля Караева, состоявший из семидесяти человек. Шамиль уже вторую войну водил за нос федералов и вот попался…»

---

– Я ничего не знаю. Я простой крестьянин, я не араб! – залепетал в ответ на русском сдавшийся. – Я не воюю против федералов.

– Почему в крови? Ранен? – не смягчался Балакин.

– Бомба разорвала жену, от нее ничего не осталось, только кровавая пыль… – И чеченец вдруг начал плакать, стыдясь своего плача и стараясь улыбаться белозубым сухим ртом, и речь его от такой душевной работы получалась медленной.

Балакин не знал, что спросить дальше. Все молчали. Дикие голуби снова сели на крышу дома и заворковали. Авиационный посредник чуть в стороне шепнул шефу артиллерии про пленного:

– Все брешет. Никакой он не крестьянин. Точно: араб натурализовавшийся. Глянь, как он одет и какое у него лицо нежное – как с иконы.

– Черт их тут разберет, – вздохнул артиллерийский начальник.

Пленник вытер ладонями глаза и робко что-то сказал по-чеченски.

– Что он говорит? – спросил Балакин.

– Воды просит, – перевел офицер ФСБ.

– Чего? – скривился Балакин.

– Воды просит, – повторил офицер.

Балакин со злостью плюнул и развернулся к упрямому онемевшему поселку.

– От сучары! – протяжно сказал он вслед своему взгляду и, повернувшись к ополченцам, поставил точку допросу: – Уберите его отсюда!

И те пошли поить пленника водой из фляг, согретых жестоким солнцем.

– Горский! – обернулся Балакин к артиллерийскому начальнику. – Начинай!

«Комиссар» Постников вздохнул и грустно посмотрел на Балакина и Горского.

– Как скажете, – развел руки шеф артиллерии, посмотрел на затвердевшего «комиссара» и тут же пожалел, что так отозвался на приказ Балакина.

Балакин засек странные переглядывания Постникова с Горским и молниеносно возмутился:

– Ты что?! – Очки не скрывали сдвинутых мохнатых бровей.

– Да нет, – заменжевался Горский, – мы всегда готовы…

– Горский! – не отступал Балакин. – Что с тобой?!

Постников хмыкнул, кривя бледные губы.

– Все нормально, товарищ подполковник! – У шефа артиллерии забегали глаза. – Через минутку начнем, – и он схватил телефонную трубку.

Балакин долго смотрел на него, потом оглянулся на Постникова, уставившегося в одну точку, выбранную где-то в поселке, и достал сигарету. «Переглядываются они, – думал зло, – политики хреновы… гуманисты… Тут своих беречь надо, а не чужих считать…» И, обернувшись опять к Горскому, металлически отчеканил:

– Работать так, чтоб пехота свободно могла войти в поселок. А то вы умеете – землю поковыряли, каблуками щелкнули, и капец – цели, мол, подавлены. А мы потом «двухсотых» по всей России возим!

Затянулся дымом, выдохнул, сбросил пар и вспомнил про авиацию.

– А вы, товарищ подполковник, чего ждете? – спросил у авиационного посредника. – Поднимайте своих! Что мы здесь, до ночи будем этого Шамиля высиживать?!

Высоким голосом запел снаряд, вздрогнул от удара поселок, и прозрачный железный огонь слизал кривое деревце, торчавшее возле крайнего сарая, густо побитого оспой пулеметных очередей.

Глава местной власти заиграл желваками, морщины на его темном лице обозначились четче, и хищный нос заострился. Он возбужденно зашагал по крыше дома, согнав диких голубей. Из поселка побежали люди. Женщины волокли за собой детей, мужчины – тюки и сумки. Бывший главный механик мысленно возблагодарил Аллаха за то, что тот услышал его молитвы и внушил сельчанам мудрость. Особист тут же побежал с крыши вниз, чтобы организовать работу фильтропункта и отсеять боевиков, которые могли попытаться выйти, смешавшись с мирными жителями. И над всеми ними летели равнодушные снаряды, прессованным воздухом разгоняя птиц. Горский огня не прекращал.

– Ну-ка, соедини меня с пехотой, – сказал Балакин усатому красавцу-связисту, – хватит ей загорать.

…Через три часа постоянно сидевший на связи Балакин наконец услышал то, что хотел. Командир пехотинцев доложил, что окружены в доме остатки банды, и Шамиль, кажись, там.

– «Кажись» или точно там?! – прорывался сквозь треск эфира Балакин.

– Что, Шамиля взяли? – сухо поинтересовался Постников.

– Пока нет, – так же сухо ответил Балакин.

– Ну что ж, я поеду туда, – как бы размышляя вслух и тем самым не роняя свою персону, испросил разрешения «комиссар» у Балакина.

И получалось, что он первым из штабных ринулся в бой, да еще со своими агитаторами, а вот он, Балакин, торчит без пользы на КП, пока пехота истекает кровью, выцарапывая из норы Шамиля – гордость «чеченского сопротивления».

Выдержав паузу и заручившись молчаливым согласием Балакина, Постников живо спустился с крыши и пошел к бронетранспортеру своих переводчиков. А Балакин, уязвленный инициативой «политработника», стал лихорадочно думать над планом ответного шага, чтобы взять реванш.

– Как там дела? – сдерживая волнение, спросил глава местной власти, боясь, что не всю банду перебьют, и сухое его тело напряглось под серым пиджаком.

– Скоро закончим, – ответил Балакин, сдерживая неприязнь к чеченцу за то, что загребает жар чужими руками, но все же, не сдержавшись, брякнул: – Ваши-то «милиционеры» что-то не шибко в атаки ходят…

– Наши люди «по-вашему» воевать не хотят, – съязвил чеченец, – плюс боятся нажить кровников, к тому же чувствуют недоверие к себе с вашей стороны.

Балакин продолжать разговор не стал. Он вдруг вспомнил о пленном.

– Где этот человек? – спросил Балакин у вернувшегося особиста, незаметного и ничем не выделявшегося гражданской одеждой. В бой он не рвался и проторчал всю атаку на крыше дома.

– Это родственник Шамиля, – спокойно, уважая себя, ответил особист, – мы хотим с ним поработать.

А Балакину Бог или черт подсказал, что к Шамилю надо бы ехать с пленником.

– Приведите его ко мне, – твердо гнул свое Балакин, – у меня люди гибнут в бою. Пусть дорогу показывает. Он поселок знает наверняка.

…Тревожно улыбавшегося пленного Балакин посадил в бронетранспортер комендантского взвода, сам сел рядом с водителем и рванул к окруженному дому, где изредка постреливали. Бой продолжался только здесь. Вокруг шумно дышали раненые коровы, стонали приваленные стенами овцы да выли женщины в подвалах, стиснув привыкших к смерти молчаливых детей. Поселок вонял сгоревшей взрывчаткой. На мертвых боевиков, валявшихся тут и там на улицах, медленно оседала взбаламученная бомбами пыль.

Бронетранспортер Балакина, с христоподобным пленником внутри, тормознул возле дома, подпираемого мокрыми спинами уставшей пехоты. Над догоревшими крышами поселка летали мусульманские призывы агитаторов. Но Шамиль сдаваться не хотел. Он укрылся в доме с несколькими оставшимися в живых людьми и выставил в окна пулеметы.

– Можно, конечно, подогнать танк и разнести эту халабуду вдребезги пополам, – докладывал обстановку раскрасневшийся от беготни по поселку комбат, как бы испрашивая одобрения начальника на такой финал операции.

– Нет, этот вариант не подходит, – закрутил головой Балакин. – Тут же Шамиль! Его во всем мире знают, вторую войну за нос всех водит. Его живым надо брать.

– Живых только в кино берут, – рискнул вольничать комбат, немногим моложе Балакина, с седеющей головой и кривым носом, раздавленным в драке в пору жениховства.

Балакин задумался, глядя в пролом стены на кирпичный нестарый дом, покорябанный осколками и пулями. Дом с выбитыми окнами стоял посреди двора. От его стен отскакивали и кружились по округе усиленные аппаратурой надрывные призывы к боевикам сдаваться. И Балакин не выдержал. Подойдя к агитационному бронетранспортеру с задраенными люками, он нетерпеливо постучал кулаком по броне и этим вызвал наружу сидящего рядом с водителем «комиссара». Водянистые глаза Постникова уставились на Балакина в ожидании чего-нибудь военно-опасного. Но Балакин рявкнул:

– Хватит звиздеть! – Дождался молчания агитационки, шумно подышал и, уже чуть успокоившись, добавил: – Эти твои исламисты, ей-богу, только мешают. Я тебя прошу!.. – И ушел к комбату додумывать план пленения Шамиля, заставив Постникова выбраться из бронетранспортера и ходить взад-вперед среди сидящей на земле равнодушной к победе пехоты.

– А у него, кстати, гранатометы есть? – спросил Балакин у комбата.

– Не видели. Вроде уже нет.

– Тогда делаем так: бомбить до основания хату не будем, подгоним пару танков вплотную к дому, к самым окнам, чтоб закрыть его пулеметам сектор обстрела, и под прикрытием брони оцепляем дом. Много народу туда не гони. А то сейчас, как бараны, стадом пойдут. Там человек десяти вот так хватит, – чиркнул себя рукой по горлу Балакин и добавил: – Я тоже пойду… Что-то охота мне самому этого Шамиля взять.

– Да вы что, товарищ полковник, – вытаращил глаза комбат. – Вам жить надоело?

– Не выступай! – осадил его Балакин. – Скажи лучше бойцу, чтобы привел сюда чеченца – он в моем бэтээре сидит.

– Какого еще чеченца? Бандита, что ли? – удивился комбат.