Газета Завтра Газета - Газета Завтра 432 (9 2002)

• Название: Газета Завтра 432 (9 2002)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

Савицкому помогало быть самим собой и расти то, что его знали, его творчество ценили и любили в Москве. И это тоже был стимул, которого лишены сегодня практически все художники на постсоветском пространстве. "Действительно, с самого начала я стал получать известность через Москву. Без ее признания я бы, видно, и оставался одним из многих провинциальных художников, которых у нас сегодня величают почему-то не иначе как "национальными". И за рубеж мои работы первый раз попали ни в какую-то никому не известную галерейку, а со всемирной выставкой достижений человечества ЭКСПО в Брюсселе. Потом мои картины демонстрировались на подобных выставках в Монреале, Осако.. Затем уже будут выставки в Германии, Париже, Скандинавских странах и даже в Венеции. Как ни покажется это странным, но на Веницианском биеннале, где в основном выставляют свои работы абстракционисты, картины Савицкого, такие, как "Поле" и "Убийство семьи партизана", представляли советское искусство. И было это в разгар торжества авангардизма, когда апологеты и справа и слева пели ему осанну, ставя его чуть ли невровень с искусством мастеров Возрождения. Но в конце концов даже они вынуждены были признать Савицкого великим современным мастером, воплотившем в своих полотнах "действительно трагедию человечества".

Тем не менее, успехи Савицкого не делали его взаимоотношения с властью более тесными. Власть понимала, что международное признание — еще более укрепляет его независимость. А это уже не могло не вызвать настороженности. Так было "при Советах", то же происходит и теперь. Нет, на заре своего президентства Александр Лукашенко посетил его мастерскую и даже вручил ему орден Франциска Скорины за первым номером. Но дальше этого не пошел. Конечно, позировать художнику, мастерская которого находится в каких-то 15-20 минутах от его резиденции, президенту не к лицу. Да и выслушать Савицкого не с личными просьбами, а по вопросам развития искусства, с изложением какой-то непонятной концепции создания Национальной академией искусств, ему тоже недосуг. "Нет, я вас не могу принять! По одному я никого не принимаю!" — сказал художнику недавно, как отрезал, президент. Действительно, что для него Савицкий, — один из многих. Может, он и великий художник, и академик, но на призидентских выборах голос у него, как у всех, один. Да к тому же перед последними выборами он или его неуправляемый сын, кажется, заявлял, что не будет голосовать за Александра Лукашенко. Поистине неисповедимо сложны взаимоотношения власти и художника, даже если эту власть олицетворяет всенародно избранный президент. Кстати, к 80-летию художника Александр Лукашенко объявил ему "благодарность"… Об этом на второй полосе в самом низу среди прочих пустяков и сообщила его газета "Совбелия". И больше ни строчки, ни звука. Оно и понятно, ведь надо полполосы отдать "маэстро" Михаилу Финбергу, который рассказывает об очередном своем местечково-международном фестивале.

Помимо мифической тесной дружбы Савицкого с властями, существует и еще одна легенда о том, что художник отчаянный антисемит, "разжигающий межнациональную рознь в республике". В подтверждение этого кое-кто пытался даже приводить в печати его высказывания на этот счет. Но в том-то и дело, что Савицкий говорит только то, что хорошо знает. А о евреях он знает, пожалуй, больше, чем они о себе сами порой. Потому "еврейский вопрос" он не считает ни трудным, ни тем более щекотливым, а одним из многих существующих сегодня в мире и требующих постоянного внимания и обсуждения. "Мы белорусы, равно как русские, уже более 300 лет живем рядом с евреями, но абсолютно не знаем, что это за народ. А они нас знают и очень даже великолепно. И используют в своих целях. Нам же наше нелюбопытство, незнание очень даже дорого обходятся", — говорит художник.

А возник этот миф об "антисемите Савицком" в середине 70-х годов, когда художник еще работал над серией своих эпических полотен "Цифры на сердце". Один из его знакомых подсмотрел, что на полотне, где бульдозер сворачивает в канаву трупы казненных, рядом с смеющимся немецким карателем, видно, только что осуществлявшим эту экзекуцию, угодливо хихикает над происшедшим и человек в лагерной форме с характерными чертами и звездой Давида на груди. Так что уже первое представление этой и других работ художника сразу же вылилось в грандиозный скандал. "От меня требовали закрасить, убрать эту звезду, — вспоминает художник. — Но я стоял на своем. Это ведь был не просто какой-то художественный образ, но и исторический факт. Я ведь прошел не один концлагерь и видел, что вся внутрилагерная элита там, начиная с блокового или капо и кончая последним санитаром в какой-нибудь контине, где заключенные умирали от тифа, дизентерии, туберкулеза, как правило, в основном состояла из евреев. И в этом не было ничего удивительного, давно ведь известно, что этот народ наиболее приспособляем и живуч. И если от многих других народов и цивилизаций не осталось уже ни следа, ни воспоминаний, то этот народ не только выжил, но и торжествует сегодня во всем мире. Только должны ли мы во всем завидовать их живучести и следовать по их пути? Вот о чем я думал, работая над этой картиной… Даже в той, последней войне, они представляют себя только жертвами. А все остальные народы вроде перед ними виноваты. В Миттельбау-Доре, где я находился, пока мог держаться на ногах, большинство капо были польскими евреями. И они были более жестокими, чем эсесовцы. Да, я согласен, в семье не без урода. Но нельзя же прикидываться, что ничего этого не было, и постоянно говорить только о себе, о своем.

Сегодня они постоянно толкуют о холокосте, о миллионах убитых евреев. Но только Советский Союз потерял в той войне 28, а по некоторым данным, около 40 миллионов своих граждан. Но об этом — ни звука. Где совесть той же Европы, Америки? Это циники высшей марки. А ты говоришь, чтобы я продавал туда свои работы. Они их могут приобрести только для того, чтобы спрятать или, как эти 28 миллионов, уничтожить и забыть! Не вспоминать! Ведь действительно главный вопрос о том, на чьих капиталах вырос фашизм, кто ему потворствовал, помогал стать на ноги, — ждет еще своего часа".

Меня поражает глубина мышления Михаила Савицкого, его умение оперировать в разговоре только фактами, тем, что он сам видел и выстрадал. И потому с ним трудно спорить, трудно что-то доказывать. Ведь в большинстве своем наши "аргументы" почерпнуты из книг или трактатов, пусть порой и достойных, но все-таки "заинтересованных" в потворствовании сложившимся мифам. Так нам спокойнее, удобнее жить. Но Савицкий, как истинно великий художник, видит свою задачу еще и в разрушении разного рода мифов, чтоб не только своим творчеством, но и своей жизнью доносить до людей правду, какой он ее видел, знал. Он берет темы, которые, как говорится, не поднять никому. Да никто к ним, по сути, в живописи и не пытался не то что притронуться, но даже приблизиться. По уровню осмысления той трагедии, что произошла в XX веке и продолжается в начавшемся XXI веке, ему не было и нет равных. В этом величие Савицкого как художника и трагедия его как человека.

Естественно, мы говорим с ним о художниках. Он с уважением вспоминает творчество русских мастеров: Виктора Иванова, Андрея Мыльникова, Дмитрия Жилинского, выходца из Беларуси Евсея Моисеенко, братьев Ткачевых и братьев Смолиных, а еще удивительного художника и эрудита Гелия Коржева и Федора Константинова. Он подмечает тончайшие особенности в творчестве известных западноевропейских художников, с которыми был лично знаком или которых знает по их работам. Но лучше не вспоминать ему о Марке Шагале. Сначала я думал, что это обычное неприятие одного большого художника другим. Такое случается, и не редко. Но потом я понял: здесь другое. Здесь опять неприятие лжи, попыток подмены одного понятия другим. Нет, к самому художнику он никаких претензий не имеет. "Это художник-примитивист. Таким в Грузии был Пиросмани, во Франции Анри Русо… Но Шагалу была сделана грандиозная реклама. Когда же французы, с их претензией на абсолютный вкус, позволили ему расписать Гранд-опера, я потерял к ним всякое уважение. Он же явно запорол эту работу. Вот роспись кнессета в Израиле — это да! Это его. Это типично еврейский художник, но я категорически против, чтобы его навязывали как образец всем остальным.

Я не понимаю наших людей, Ну ладно Москва, космополитический город-прорва, где русских людей, если судить по телевидению, вообще уже не существует. Где русские выступают только в роли смеющихся над собой дураков в бесконечных "смехопанорамах" и "аншлагах". Мне кажется, это самые оскорбительные телепередачи, когда русские, вместо того, чтобы за пошлости, гадости в свой адрес, пойти и набить из авторам морду, закатывают смехоистерики. Но Бог с ней, Москвой. Здесь же, в Беларуси, все друг друга знают, кто чего стоит… И меня возмущает, когда Витебск, Витебщину, с легкой руки некоторых шустрых прохиндеев, величают сегодня уже не меньше, чем "землей Шагала". С какой стати? Да он родился где-то там. Некоторое время после революции комиссарил в Витебской губернии (почему-то об этом предпочитают теперь скромно умалчивать) и внес свой весомый вклад в разрушение ее культуры, непосредственно в войну с дворцами. Кстати, одна из его работ так и называлась "Война дворцам". Но почему одних комиссаров мы сегодня проклинаем, а другому — только за последнее время, поставили несколько памятников, проводим какие-то "шагаловские чтения", выпускаем за бюджетные деньги фильмы и спектакли, которые не просто тиражируют мифы о якобы великом белорусском художнике Шагале, но яростно навязывают эти выдумки публике. Если говорить, чья это земля, то назвали бы уж лучше Витебщину землей Ильи Репина. Здесь, под Витебском, в Здравневе, у него была дача, он жил, творил, пока, кстати, не зашевелились комиссары, в том числе и от искусства. Но Репин был реалист, он развивал традиции русского искусства, которое сегодня у этих господ весьма не в чести, и потому будем возносить до небес Шагала. И в прямом, и в переносном смысле "возносить". Дошло до такого маразма, что местные власти разрешили шагаловским энтузиастам рассадить в городе на крышах домов музыкантов, и они, дрожа от страха, что-то там пиликали на своих скрипках. А самые сумасшедшие поклонники творчества Шагала, пытались даже затащить на крышу одного из витебских домов корову или козла... Они тупо иллюстрировали картины, элементарно не понимая заключенных в них символов. Это еще раз к тому, как мы знаем, а точнее, совсем не знаем живущий веками рядом с нами народ. Ведь работы того же Шагала носят как правило характер откровенных иллюстраций еврейских мифов, поговорок, присказок. Во многих его работах есть бедный еврей с мешком. И мы, дураки, сочувствуем этому несчастному. А он в этом мешке тащит наворованное золото и прикидывается беднягой, чтоб соседи не подсмотрели, не отобрали. Или пустая телега — это возвращается с ярмарки не самый оборотистый, проторговавшийся еврей. И соседи в окнах — они не просто злорадствуют, это им урок, как не надо делать свой гешефт. Или летящая в небе селедка. Этим видом бизнеса в Беларуси занимались почти монопольно евреи. И селедка эта была как бы символом их благосостояния. Это чисто еврейская жизнь, и ее надо не просто знать, но и понимать. И тогда бы наши недоумки не тащили козу на крышу, а "щырыя белорусы", по всякому поводу, а чаще без повода клянущиеся в любви своей родине, не подражали бы Шагалу с его летящей в небе Бэлой, а знали, что этим еврейский художник подчеркивает, что он гражданин не какой-то там Витебщины, а мира. И чихал он на все с высоты намалеванной им козы.