Нина Данилевская - Тропою разведчиков

• Название: Тропою разведчиков
• Автор: Нина Данилевская
• Издательство: Издательство Детской литературы
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1960

Дорогие ребята!

В этой книге рассказывается о том, как во время Великой Отечественной войны сражались с врагами в зеленых крымских горах смелые партизаны. В неравном бою погиб комиссар отряда Василий Кременецкий. Тяжелораненый ординарец комиссара спрятал его сумку с важными документами в потаенном месте, но умер, не успев сказать товарищам, где она спрятана.

Давно окончилась война. И вот в наши дни пятеро друзей-пионеров, ваших сверстников, случайно узнают историю сумки комиссара и решают найти ее. О том, как они искали сумку, с какими замечательными людьми встретились, идя тропою разведчиков, и рассказывается в повести. Эта книга не документальна, но славные подвиги героев повести живо передают мужественный облик защитников Крыма в годы Великой Отечественной войны.

Один из авторов этой книги, Георгий Леонидович Северский, командовал во время войны соединением крымских партизан.

---

Один из солдат, сидевших поодаль, встал и принялся разматывать сверток, похожий на рыбацкие сети. Миша вдруг понял: предмет, похожий на сети, — обыкновенный гамак. Лагерь стихал. Офицер с сумкой отдал последние распоряжения и ушел спать в свой гамак. Миша видел, как денщик укрывал его плащом. Остальные улеглись у костра, подстелив плащ-палатки.

Еле слышно шумел лес. Где-то настойчиво и однообразно кричала ночная птица, будто предупреждая партизана, чтобы он не забыл...

«Что я забыл?» — думал Миша и снова ощупывал пояс, проверял гранаты.

На поляне шагал часовой. Он ходил будто заведенный: десять размеренных шагов вправо, поворот, десяти размеренных шагов влево и снова поворот.

Часовой расхаживал между костром и Балашовым. Гамак висел дальше. Нечего было и думать, что к нему удастся подползти незамеченным. Миша решил обогнуть поляну и зайти к гамаку с противоположной стороны. Это было невероятно трудно — проползти такое большое расстояние. Миша пополз. Скоро стало ясно, что самое трудное еще впереди.

До гамака было на глаз шагов пятьдесят. До костра, за которым ходил часовой, — еще около двадцати. Теперь на фоне костра гамак виднелся совершенно отчетливо Было видно и другое: между гамаком и Балашовым стояла палатка. Раньше за костром она была незаметна. Обогнуть ее издали невозможно — по сторонам светились еще костры.

Офицер встал, и Миша отчетливо увидел силуэт сумки.

Миша задумался. Если он раньше не видел этой палатки из-за костра, значит, сейчас он не виден часовому. И действительно, тот исчезал всякий раз, когда оказывался на одной линии с Балашовым и костром. Свет костра ослеплял. То, что делалось за пламенем, оставалось скрытым и для Балашова, и для часового. Значит, нужно ползти прямо на свет костра, пользуясь моментами, когда часового заслоняет пламя.

Миша понимал, что первую половину пути палатка будет заслонять его от часового. Значит, пока самое главное — не разбудить спящих в палатке. И Миша осторожно выполз из кустов. Прижавшись к земле, он стал ладонями нащупывать все, что могло хрустнуть или зашелестеть. Опавшие прошлогодние листья чуть-чуть повлажнели от скудной ночной росы и не шуршали.

За полчаса он дополз до палатки. Прислушался. В палатке было тихо. Все спали. Короткий отдых, и Балашов снова пополз.

Ползти приходилось урывками, когда часовой скрывался за ярким пятном света; как только он показывался из-за костра, Миша плотно вжимался в землю.

Балашов прополз всего пятьдесят метров, но ему казалось, что прошла целая жизнь. И когда, наконец, Миша очутился перед гамаком, он почувствовал себя совершенно опустошенным, разбитым.

Но он быстро пришел в себя. Он думал только о том, что будет сейчас делать.

Миша ввинтил в гранаты запалы и разложил их тут же в траве под гамаком. Расстегнул кобуру и медленно, миллиметр за миллиметром, взвел курок. Сунул пистолет за пазуху. Вытащил из ножен знаменитую финку. Затем закрыл рукой глаза, чтобы привыкнуть после костра к полной темноте. И только после этого перевернулся на спину. Гамак висел невысоко, примерно в метре от земли.

Миша увидел сумку — не всю, а ее край. Для верности он осторожно просунул сквозь сетку палец и провел по гладкой кожаной поверхности. Нечего было и думать овладеть сумкой, прорезав гамак: сумка была надета через плечо офицера, а до ремней ножом не дотянуться.

Оставалось единственное. Выждав момент, когда часовой вновь скрылся за догоравшим костром, Миша бесшумно выпрямился и наклонился над спящим. Он коснулся сумки и ощупью принялся искать ремень... Наконец нашел и легонько провел по нему лезвием финки. Второй конец ремня уходил под плащ, которым был укрыт немец. Миша слегка потянул. Ремень чуть-чуть поддался. Миша потянул еще раз. Ровное дыхание спящего перешло в тонкий прерывистый свист. Свист оборвался на высокой ноте. Пробормотав что-то невнятное, офицер перевернулся, придавив сумку.

Дыхание эсэсовца снова стало спокойным и ровным. И Миша опять легонько потянул сумку. В ту же секунду офицер спросил ясным, совсем не сонным голосом:

— Вер ист да? (Кто это?)

— Сумку! — сказал Миша от неожиданности. — Пусти сумку, гад!

Офицер рывком приподнялся и торопливо зашарил у пояса. Миша изо всех сил рванул сумку и выстрелил в упор...

— Ждем еще четверть часа, — сказал Демин, когда стрелки часов показывали два.

Моряки молчали. Взрывы — один за другим два взрыва гранат, потом третий — прозвучали почти час назад. И сразу же — бешеная стрельба.

— Еще пять минут, — сказал Демин, глядя на неумолимые стрелки.

Пять минут прошло. Пять бесконечно тянувшихся минут.

— Еще три, — упрямо сказал Демин. — Еще три минуты.

Наконец он поднялся:

— Больше ждать нельзя...

В ответ что-то зашуршало, и из кустов послышался голос Миши:

— И не надо, клянусь жабрами акулы!..

Оба разведчика стояли радостные и возбужденные.

— Рванул сумку, — захлебываясь словами, рассказывал Балашов, — ударил из пистолета в упор и за гранаты. Кормовая, огонь! Одна! Вторая! Подарок фюреру от партизана Миши! Фрицы прямо взбесились. Ну, я ставлю паруса и ходу! Сначала иду параллельным курсом, рядом с фрицами. Потом чувствую, что нам не по пути, поворот фордевинд и жму курсом на Ваню Доронина. Добежал, а Полтора-Ивана из главного калибра ка-ак по ним шарахнет! Чтоб мне не видать Чер... — хотел закончить Миша свой рассказ, но вдруг осекся и замолчал.

— Ну, чего же ты? — спросил из темноты Демин.

В голосе его не было и тени насмешки, но Миша тихо и смущенно ответил:

— Да я ничего. Просто мне лес... ну все равно, что вам Черное море!..

Через час начнет светать, а от Демина никаких известий. Всю ночь никто не сомкнул глаз. Всю ночь комиссар просидел, прислонившись спиной к дереву.

Близился неумолимый рассвет, а с рассветом... Кто знает, что он принесет?

Очевидно, с рассветом волна гитлеровцев двинется дальше, к огневым точкам на склонах Чатыр-Дага. А что потом — неизвестно.

...За час до рассвета Демин вручил Кременецкому сумку. Сумка принадлежала командиру эсэсовского батальона гауптштурмфюреру Паулю Кнаббе.

Кременецкий вынул документы. В левом верхнем углу каждой бумаги стоял гриф: «Операция Шварц Шаттен. Совершенно секретно». Вот она, операция «Шварц Шаттен» — «черная тень»! Мрачное название. Гитлеровцы — мастера на такие выдумки. Черная, зловещая тень должна пасть на партизанские отряды, испепелить их, стереть с крымской земли. По замыслу фашистов, всюду, куда ни ступит отряд, его настигнет черная хищная тень...

Кроме оперативного приказа, среди бумаг оказалась схема карательной операции.

С рассветом первая волна карателей идет на Чатыр-Даг. Достигнув вершины, батальоны сворачиваются и выходят на Симферопольское шоссе, чтобы идти из заповедника на восток и начинать прочес Зуйских лесов... Вторая полна выходит на дорогу Алушта—Заповедник...

Комиссар встал. Он узнал все, что ему было нужно. Теперь он уверенно поведет партизан по пятам карателей.

Кременецкий созвал командиров групп и объяснил им обстановку.

Гитлеровцы движутся тремя волнами. Отряд находится впереди первой волны. Через час волна начнет двигаться, чтобы оттеснить партизан к отрогам Чатыр-Дага, где их встретят огневые заслоны противника.

Если партизанам удастся просочиться сквозь гитлеровские цепи, их настигнет вторая волна, которая движется в восьмистах метрах следом за первой. За ней катится третья волна. Достигнув Чатыр-Дага, части карателей заканчивают операцию. Она продлится сутки.

Комиссар умолк. Перед ним снова возникла щепка, колыхавшаяся на воде. Да, только так! Попасть в промежуток между волнами...

— Риск очень велик, — закончил Кременецкий. — Не то что выстрел — случайность, малейший шум, — и нас перестреляют всех до последнего. Зато, сумев продержаться, мы сохраним отряд.

Когда командиры разошлись, Кременецкий подошел к Мише и похлопал его по полосатой груди:

— Морская душа!.. Хороший у тебя, Демин, народ!..

— Хороший! — улыбнулся Демин и обнял Мишу за плечи. — Моряки!

Глава шестнадцатая Тактика тени

Люди шли так, что ни звери, ни птицы не чуяли их. Шли, положив пальцы на спусковые крючки автоматов.

За командиром, как всегда, шел Андрей Шитов. Тут же держался и Вася. Он с гордостью нес автомат, полученный им после удачной разведки на аэродроме.

Иногда мальчик поглядывал на своих спутников. Впереди шли Демин и Полтора-Ивана. Он и Рындин — самые сильные в отряде. А Полтора-Ивана еще и самый высокий. Влезть ему на плечи, и можно легко ухватиться вон за ту ветку, где косит любопытным глазом сорока.

Веки мальчика слипаются. Но дремать нельзя.

Дальше, все дальше, метр за метром. Бесшумно, молча.

Вдруг Вася вздрогнул: на поляну, ломая ветки, выскочил олень и остановился, увидев настороженных, молчавших людей. Полтора-Ивана вскинул автомат. Все замерли. В ту же секунду Кременецкий бросился к Доронину, схватил автомат за ствол и пригнул его книзу. Глаза его блеснули гневом, Полтора-Ивана побледнел.