Песах Амнуэль - Конечная остановка

• Название: Конечная остановка
• Автор: Песах Амнуэль
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

---

Сахаров. Странно.

Перестройка? Было бы что перестраивать. В прошлом году в институт приезжал инструктор из отдела промышленности ЦК, читал лекцию для тех, у кого был допуск по второй форме. Я получил такой, когда работал в ИКИ с Эстулиным, брал телеметрию с шестого «Прогноза» для нашего, тогда ещё сырого, каталога рентгеновских источников. Инструктор прямо сказал: цены на нефть упали до очень низкого уровня, поддерживать военную промышленность невозможно, а у нас две трети экономики завязано на военке. Год-другой, и экономика может рухнуть, но партия позаботится, разрабатываются правильные решения, жизненный уровень трудящихся не опустится, хотя придётся коммунистам разъяснять простому народу политику партии.

Коммунистом я не был, допуск достался мне потому лишь, что в московский Институт космических исследований без допуска не пускали, а у нас с Эстулиным были совместные работы.

— Лёва, — сказал я, — Горбачёва, наверно, действительно изберут, но после этого в стране начнётся такой бардак, что лучше бы…

Я не стал договаривать, иначе пришлось бы описать неожиданно нахлынувшие воспоминания о конце восьмидесятых: карточки почти на все продукты, научные журналы не поступают, нет денег на подписку, работа стоит, руки опускаются. Я не собирался в Израиль, но здесь просто нечего было делать, и Ира предложила…

Ира?

Лёва, оказывается, считал, что Горбачёв… да ладно, какое это всё имело значение?

— Стоп, — прервал я монолог друга. — Ты лучше скажи… У тебя много знакомых, в том числе в Академии. Это я бирюк, почти ни с кем не знаюсь.

— Ну-ну, — Лёва посмотрел на меня с интересом.

— Может, тебе знакома… или слышал… Ира Маликова. Ирина Анваровна. Переводчик. Работает в…

В восемьдесят шестом мы с Ирой работали вместе.

— Не знаю, где она работает. Скорее всего, в академической системе. Слышал такую фамилию, может быть?

— Нет, — сказал Лёва с сожалением.

— Пожалуйста. — Мой тон заставил Лёву внимательно посмотреть мне в глаза. Что-то он почувствовал, но лишних вопросов задавать не стал — друг всё-таки. У нас мало было взаимных секретов, а то, что каждый всё-таки считал секретом, было нам, тем не менее, друг о друге известно — так или иначе, словом или взглядом, мы проговаривались, но считали ненужным спрашивать.

— Пожалуйста, — повторил я, — ты можешь узнать?

— Это срочно?

Единственное, что он позволил себе спросить.

— Да.

Я подумал, что не проживу и дня, если не буду знать.

— Тогда погоди, — решительно произнёс Лёва и потянулся к трубке стоявшего у него на столе телефона. Номер набрал по памяти.

— Томочка? — Мне не нравилось, когда Лёва говорил воркующим голосом, таким искусственным, что фальшь чувствовалась за километр. Как женщины не замечали? Или замечали, но подыгрывали? — Я помню, Томчик, конечно, как буду в ваших краях, сразу занесу… О, а это не к спеху, спасибо тебе… Дело? Ты права, есть небольшое. Ты ведь куёшь академические кадры и помнишь… да, я знаю, одиннадцать тысяч… сколько, ты сказала?.. Семьсот сорок три? Ничего себе, я и не думал, что в Академии столько бездельников. Нет, конечно, сами академики не в счёт… Да, нужна одна фамилия, может, ты знаешь… Маликова Ирина… Конечно, ты не можешь помнить всех…

Как долго он подбирается… Спросил бы сразу.

— То есть, ты не уверена? Ну, о чём ты говоришь? Какой флирт? По делу надо. Клянусь. Ладно. Перезвоню. Спасибо, Томочка, целую в щёчку. А? В левую, всегда в левую.

Лёва положил трубку, помотал головой, будто отгонял назойливую муху, взглянул на мою вытянувшуюся физиономию и буркнул:

— Через десять минут. Она поднимет кое-какие личные дела. Вроде знает эту Иру, но не уверена.

Я кивнул, и десять минут мы разговаривали о ерунде. Я больше следил за движением минутной стрелки на электрических часах, висевших над дверью, чем за Лёвиным рассказом не помню о чём.

Когда стрелка дёрнулась в десятый раз, я кивком показал — пора, и Лёва, с сожалением прервав нечто интересное на середине предложения, поднял трубку.

— Ирина Анваровна Маликова, — нарочито бесстрастным голосом сообщил он, — тысяча девятьсот пятьдесят четвёртого года рождения, младший научный сотрудник Института экономики.

Сделав паузу, добавил:

— Не замужем. Детей нет.

Разведена? Я не задал этот вопрос. Встал и пошёл к двери.

— Да что с тобой сегодня? — спросил Лёва за моей спиной. — Ира… ты её знал раньше?

Я взялся за ручку двери.

— Это моя жена, — сказал я и вышел, прежде чем Лёва успел задать следующий вопрос.

Вечер прошёл как обычно. Лиля рассказывала, что вытворяли ученики на уроках, о чём говорили в учительской на переменах, куда поедет летом отдыхать завуч Игорь Дмитриевич, почему Стелла Джафаровна (а это ещё кто?) не может похудеть, хотя соблюдает строжайшую диету… Я не то чтобы не слушал, я всё слышал и даже кивал в нужных местах, но мыслями был далеко, не в нашей реальности.

Я слушал Лилю и вспоминал, как мы с Ирой познакомились. Это воспоминание я пронёс через всю жизнь, даже в день смерти… я плохо, конечно, соображал, больничная палата расплывалась перед глазами, и всё в мире выглядело уже нереальным, но день нашего знакомства я неожиданно вспомнил (вспомнил сейчас о том, что вспомнил тогда — интересная аберрация памяти!). Я бежал за автобусом и махал — может, водитель увидит меня в зеркальце и притормозит. Меня водитель не увидел, но обратил внимание на девушку, вышедшую на проезжую часть и вставшую на пути автобуса. Резко затормозив, водитель открыл дверь, и я подумал, что девушка войдёт, но она вернулась на тротуар и сделала мне приглашающий жест: садитесь, мол. «Коня на скаку остановит», — пришла мне в голову строка, и я махнул водителю: поезжай. Тот недовольно погудел и рванул машину, будто навёрстывал упущенное время.

Я подошёл к девушке и сказал:

«Спасибо».

Она была чуть ниже меня ростом, с носом, выглядевшим слишком большим на её лице, но странным образом ничуть её не портившим, скорее наоборот. Должно быть, я слишком пристально её разглядывал, потому что она опустила голову и сказала:

«Я думала, вы сесть хотели».

«Хотел, — согласился я. — Но…»

Я не знал, что сказать дальше, не умел знакомиться с женщинами.

«Вообще-то, мне сорок второй нужен, а его долго нет», — сказала девушка, тоже, видимо, не знавшая, как поступить: продолжить ничего не значивший разговор или помолчать, дожидаясь своего автобуса.

«Сорок второй редко ходит, — сообщил я истину, известную всему городу. — Вам в микрорайон?»

«Нет, я до Монтина».

«Живёте там?» — вырвалось у меня. Не знаю, что на меня нашло, обычно я и слова не мог выдавить, когда оказывался один на один с незнакомой женщиной, тем более такой… красивой?.. нет, но что-то в её лице казалось удивительно привлекательным.

«Да», — сказала она и подняла на меня взгляд. Глаза у неё оказались голубыми с тёмным окоёмом вокруг радужной оболочки: точно такие, как у меня. Это показалось мне поразительным, и я не удержался:

«У вас глаза, как мои».

«Да, — сказала она, — я обратила внимание».

И оба мы одновременно сказали:

«Меня зовут Миша».

«Ира».

Она окончила Институт иностранных языков, работала переводчицей в Институте экономики, хорошее место, интересная работа, приятный коллектив… Я в деревне оттрубил по распределению, сейчас во-он там, в физическом…

Подошёл сорок второй, забитый под завязку, но мы влезли и стояли, прижавшись друг к другу, глаза наши были так близко… казалось, что и мысли перетекали из головы в голову.

Мы вышли на её остановке и распрощались, обменявшись номерами телефонов, но тут же договорились встретиться в субботу в пять в Губернаторском саду.

— О чём ты думаешь весь вечер? — спросила Лиля, замолчав посреди рассказа о том, как Юлий Вазонов из десятого «б» сбил с ног математичку Любовь Константиновну, и, похоже, не случайно, как он уверял…

— Что? — не сразу выплыл я из воспоминания, которое на самом деле не могло быть моим, хотя именно моим и было. — Ты говорила о Вазонове.

— Я помню, о чём говорила, — раздражённо сказала Лиля. — А ты думал о другом.

— Почему ты так решила? — пробормотал я, на что жена пожала плечами и встала, давая понять, что уж мои-то мысли для неё секретом не являются, и думал я, конечно, о рентгеновских галактиках, а не об её учебных делах.

Ну и ладно.

Ночью, когда я уже засыпал, мне вспомнилось, как мы с Ирой ездили в Копенгаген, это было много лет спустя, на грани тысячелетий, мне исполнилось пятьдесят (пятьдесят? возраст показался мне невозможно далёким), и мы решили сделать себе подарок. Денег, конечно, всегда не хватало, но я купил тур, разбив выплаты на двенадцать платежей по «визе».

Я не знал, что такое «виза». То есть, знал, конечно, моё знание-незнание каким-то образом интерферировало в сознании, и я уснул, понимая и не понимая, зная и не зная, но определённо чувствуя, что наступило время больших перемен.