Арсений Рогинский (составитель) - Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы

• Название: Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы
• Автор: Арсений Рогинский (составитель)
• Издательство: Книга
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-212-00299-0

В книге публикуются воспоминания крестьян-толстовцев, которые строили свою жизнь по духовным заветам великого русского писателя. Ярким, самобытным языком рассказывают они о создании толстовских коммун, их жизни трагической гибели. Авторы этой книги — В. В. Янов, Е. Ф. Шершенева, Б. В. Мазурин, Д. Е. Моргачев, Я. Д. и И. Я. Драгуновские — являют собой пример народной стойкости, мужества в борьбе за духовные ценности, за право жить по совести, которое они считают главным в человеческой жизни. Судьба их трагична и высока. Главный смысл этой книги — в ее мощном духовном потенциале, в постановке нравственных, морально-этических проблем.

Составитель Арсений Борисович Рогинский

Издательство «Книга». Москва. 1989.

---

Дмитрий Егорович Моргачев (1892–1978) был инициатором реабилитации коммунаров-толстовцев, осужденных в 1936 г. и вторично по тому же делу в 1940 г. Такие попытки в 1956 г. и в 1963 г. закончились неудачей — в реабилитации было отказано. Приведем заявление Д. Е. в Прокуратуру СССР, отправленное им в 1976 г.:

"Заявление на предмет реабилитации. Заявляю: я, Моргачев Д. Е., член толстовской сельскохозяйственной коммуны, оставшийся в живых из немногих друзей и последователей Толстого. Был арестован в группе 10–12 человек в апреле месяце 1936 г. Был осужден в ноябре месяце 1936 г. Срок заключения дан 3 года трудлагеря. В ноябре месяце 1937 г. приговор был отменен за мягкостью во время культа личности Сталина. Было и вторичное следствие. Состоялся и вторичный суд по этому же делу в апреле месяце 1940 г. через 4 г. после ареста. Срок был увеличен до 7 лет трудлагеря. По отбытии срока незаслуженного был закреплен за лагерем по директиве 185 работать по найму, где еще проработал 3 г. Уже отбыл 10 лет. Коммуна из друзей и последователей Льва Толстого переселилась в Сибирь на основании решения Президиума ВЦИК в 1930 г. Создали большое сельское коммунистическое хозяйство — без "мое", а все общее, наше, не откладывая на будущее, как Коммунистическая партия. А мы это делали теперь же, в настоящее время, за что очень дорого заплатили — жизнями членов коммуны. Мало осталось живых друзей и последователей Л. Толстого. Били нас жестоко за этот мирный человеческий идеал. Такую единственную в Советском Союзе коммуну надо было взять под охрану закона как образцовое коммунистическое хозяйство. Но под охрану взяты лишь редкие звери да птицы. Я счастливец! Еще живой, арестованный в 1936 г. И два раза судили. Все перенес. Арестованные в 1937-38 и 1941-45 не вернулись к своим семьям, к своим детям. Погибли в неизвестности. Все толстовское дело по обвинению членов коммуны создано во время культа личности Сталина надуманное, ложное. Хотя и было написано несколько объемистых томов лжи и клеветы на друзей и последователей Л. Толстого, я виновным себя не признал, так как не сделал никакого преступления, и не подписал протоколов обвинения. Принял я учение Л. Толстого в 1915 г. во время Первой мировой войны и держусь этого идеального учения уже 60 лет. Человек человеку брат. И с этим учением пойду в Вечность. В 1963 г. я обратился к вам с заявлением о реабилитации. Спустя 27 лет после ареста и 17 лет после отбытия 10 лет заключения за то, что я последователь учения Л. Толстого. Мне было уже 71 год от рождения. Инвалид второй группы. Получил безжалостный ответ-отказ. Я еще живой и так же разделяю взгляды на жизнь Льва Толстого. Мне 84 г. от рождения. Прошло 40 лет после ареста и 30 лет после отбытия в лагерях. Прошу меня реабилитировать перед уходом в Вечность. К сему Д. Е. Моргачев. 24 июля 1976 года". В официальном ответе, датированном 13 октября 1976 г., Моргачеву сообщали, что Генеральный Прокурор СССР внес протест на предмет отмены приговора Новосибирского областного суда от 4 апреля 1940 г. Кроме того, в протесте был "поставлен вопрос о прекращении дела в отношении других лиц, осужденных с Вами по делу (Мазурин Б. В., Тюрк Г. Г., Толкач О. П. и др.)". В январе 1977 г. Д. Е. получил реабилитационную справку Верховного суда РСФСР. К этому моменту из осужденных в 1940 г. были живы, кроме Моргачева, лишь Мазурин и Д. И. Пащенко. Они также получили подобные справки. (Документы по реабилитации получены нами от А. Д. Моргачевой.) Воспоминания Д. Е., законченные им в конце 1973 г., печатаются по машинописной копии из собрания Б. Н. Равдина. Несколько небольших отрывков из воспоминаний были опубликованы в русской зарубежной периодике, в последний раз альманахе "Минувшее", № 4 (Париж, 1987).

Иван Яковлевич Драгуновский родился в 1908 г. в деревне Драгуны Смоленской губернии. С детства находился под сильным влиянием отца, Якова Дементьевича Драгуновского, убежденного толстовца. К 1919-20 гг. относится и собственное знакомство И. Я. с произведениями Толстого. Важным фактором его духовного становления стал арест отца, и — перед этим — расстрел дяди за отказ от военной службы (1920 г.). И. Я. вспоминает: "Мой отказ от военной службы, от убийства братьев-людей начал зарождаться в моей душе еще в детские годы. Мой отец, его братья, дядя Семен, которого расстреляли, и другие отказавшиеся от дурного дела — военной службы казались мне смелее и выше всяких других героев на свете. Мне хотелось разделить их тюремную участь, хотелось чем-нибудь помочь, что я отчасти и делал, когда ездил к ним в лагеря с продуктовыми передачами. Мне хотелось быть таким же, как и они, делающими добро всем людям". К этому же времени относится знакомство И. Я. - вначале по переписке — с семьей Чертковых, которая принимала участие в судьбе арестованных крестьян. Вместе с отцом он переехал в 1924 г. в Ставропольский край, вступил в сельскохозяйственное товарищество "Свободный пахарь", созданное Яковом Дементьевичем, здесь закончил курсы трактористов и работал на полученном товариществом тракторе "Интернационал". В 1931 г. вместе со всей семьей И. Я. переезжает в Западную Сибирь, в коммуну "Жизнь и труд". В 1933 г., вслед за отцом, переходит в артель "Сеятель", выделившуюся из коммуны, вскоре уезжает оттуда в Кожевниково, куда были высланы "сталинградцы" (община "Всемирное братство"), в январе 1934 г. возвращается оттуда, но уже через несколько месяцев уезжает в Киргизию, куда стремились перебраться из Сибири многие толстовцы, однако, не сумев закрепиться там, вновь возвращается и продолжает работать в коммуне. В 1936 г. арестовали Драгуновского-отца, весной 1938 г. — сына. И. Я. был осужден на 10 лет лагерей, но через полтора года выпущен. Вернувшись домой (уже в колхоз), И. Я. закончил курсы шоферов и стал работать на колхозной "полуторке". В июле 1941 года после отказа от призыва в армию был арестован, судим и приговорен к 5-ти годам лагерей. В лагере на Урале И. Я. тяжело заболел; в 1943 г. — актирован. После этого работал счетоводом, шофером; в 1968 г. вышел на пенсию. В 1972 г. И. Я. с женой перебрались в Киргизию в село Беловодское, где и живут по сей день. Здесь И. Я., несмотря на сильную занятость (до 1980 г. он продолжал работать — теперь уже грузчиком), начал работу над биографией отца, которую ему удалось закончить в 1974 г. Кроме этого, он усиленно занимается философией, прежде всего, изучением Л. Н. Толстого, ведет (как и другие последователи Толстого) обширную переписку с единомышленниками. Воспоминания "Одна из моих жизней", отрывок из которых мы публикуем в настоящем сборнике, написаны в конце 1970-х гг. Они завершаются следующим размышлением: "Недавно вот эту мою биографию взял почитать местный сельский учитель. От него она попала в руки "сильных мира сего". Меня вызвали и провели со мной длительную "беседу", во время которой сказали, чтобы я никому не давал читать мою автобиографию. Что же так обеспокоило сильных мира сего? Ведь я не собираюсь захватить у них власть. Я не собираюсь делать революцию, не занимаюсь никакой политикой. Я рассказываю только о своей жизни, о своем мирном мировоззрении, о поисках разумного смысла жизни. "Я сплю, мне сладко усыпленье". Если я сплю, то пусть же и другие спят и не просыпаются от одуряющего гипноза И заблуждения, хотя это и приносит им бедствия и страдания. Как бы ни противились властвующие люди пробуждению простого народа, оно непременно наступит — если не от размышления, то от страдания, которое заставит людей объединиться в любви и дружбе".

Яков Дементьевич Драгуновский (1886–1937) — единственный из авторов этой книги, не доживший до старости. После его гибели осталось огромное рукописное наследство — воспоминания, писавшиеся по горячим следам событий ("Война", "Пытки на допросе", "Болезнь и смерть жены Марфы"), статьи, дневники, стихи, письма, обращения в государственные органы. Написанное и послужило непосредственным поводом к его аресту в 1936 г.: тогда он отправил в Москву два "Обращения", в которых, протестуя против арестов коммунаров, убеждал власти в совместимости толстовского идеала с коммунистическим. Он не прекратил писать и во время следствия — в заявлениях объяснял своим обвинителям, что не только нельзя судить людей за их взгляды, но и что сами понятия — суд, тюрьма — "противоречат нашему разуму, нашему высшему сознанию". И уже получив 5-летний срок, в первом же лагерном письме он просил прислать ему то, без чего не мыслил своей жизни "четыре общих тетрадки, карандашей, ручку, перьев". Обстоятельства гибели Я. Д. мы доподлинно не знаем — по слухам, причиной последнего лагерного "дела" и приговора к расстрелу были все те же "агитация и пропаганда". Объем личности Я. Д., человека страстного, постоянно ищущего и, вдобавок, в своем максимализме трудно уживающегося с окружающими, стал ясен его единомышленникам лишь после того, как И. Я. Драгуновский составил биографию покойного отца. Последний председатель коммуны "Жизнь и труд" П. И. Литвинов писал Ивану Яковлевичу: после ее прочтения: "Это что-то потрясающее. До чего только мог подняться Ваш папа! О нем надо всем говорить и ставить в пример христианскую мученическую жизнь. Вот он какой был, Яков Дементьевич! А я о нем почти ничего не знал" (январь 1975 г.). Близкий к этому отзыв находим и в письме Б. В. Мазурина, осмысляющего былые разногласия с Я. Д., в частности, его уход из коммуны: "Я прочитал впечатление страшное. И радостно, и жалко, и досадно. Радостно за силу, стремление к правде, непреклонность на пути к разумному. Жалко до слез за те страдания, которых там много выпало на его долю. И досадно, что я не сумел в свое время поближе сойтись с Яковом Дементьевичем, поговорить откровенно, по-дружески, и тогда многое, может быть, получилось бы иначе" (1975 г.). Сам И. Я. характеризует своего отца следующим образом: "Необходимо, чтобы каждый, прочитавший историю его жизни, мог понять, как человек страданиями, усилием своей воли и разумным мышлением с помощью великих религиозных философов и мыслителей человечества мог внутренней душевной революцией изменить свою жизнь в лучшую, разумную сторону, а затем помогать и другим людям освобождаться от ненужных страданий и заблуждений, от которых он сам освободился под конец своей земной жизни. Чем бы он ни увлекался, что бы он ни делал, он все делал с убеждением, с искренностью, веря в то, что делал. Он был гордый, в высшей степени честный, не терпел двусмысленности и компромиссов, а в вопросах нравственности не знал никаких колебаний и был таким, каким он есть на той ступени своего духовного совершенствования".