Лидия Лесная - Порхающая душа

• Название: Порхающая душа
• Автор: Лидия Лесная
• Издательство: «Мнемозина»
• Жанр: Поэзия
• Год: 2011

«Нет лучшего мотива, чем — „это красиво“», — искренне обозначила, вступая в литературу, свое творческое кредо Лидия Лесная (1889–1972). Под этим поэтическим и творческим псевдонимом скрывалась Лидия Озиясовна Шперлинг, которую одни критики называли «одаренной поэтессой города», другие — «милой городской куколкой», автором «шероховатых капризных стихов». В настоящее издание в полном объеме входят оба прижизненных поэтических сборника Л.Лесной, а также стихотворения, публиковавшиеся в периодике, прежде всего в «Новом Сатириконе».

---

Кубарь

Красное, синее, зеленое!
Зеленое, синее, красное!
Кубарем лечу по уклону, —
Опасно — так опасно.
Ничего не боюсь — я смелая, —
Верчусь в жизненной гуще.
Зеленое, синее, белое!
Берегитесь, мимо идущие!
В вихре — все многоцветно,
Все обманно сверкает —
И я рада, что не сразу заметно,
Кто я такая.
Кубарем лечу по уклону, —
Опасно — так опасно.
Красное, синее, зеленое!
Зеленое, синее, красное!

Когда пьют вино

Что это — каприз? Не надо быть гордой.
Ну дайте мне вашу перчатку —
такую теплую и душистую.
Мне кажется, что я лист,
Закруженный ост-нордом,
Когда вы смотрите своими синими иголками
Прямо в мои мысли.
Влюбленные в вас бесчисленны —
Что я? Хотите, я застрелюсь из двустволки
Или из пушки — из чего прикажете?
Ах, как вам скучно со мной.
Вам надоело веретено шутовской пряжи,
А я тку мой ковер для вас одной.
Неужели вы бы не улыбнулись даже,
Если бы я умер? А если бы умер другой?
Ну хорошо, не надо, возьмите свою перчатку.
И какая же вы аристократка —
Вы едите с ножа…

«Новый Сатирикон». 1916, № 38.

Мед

Вы боитесь? Вы правы. Я могу сломать ваши пальчики.
Я — косолапый медведь, а вы — кружевная.
Ваши губы — медовый цветок, ликерный бокальчик,
А я — косолапый, я знаю.
Что же делать? Я люблю ваши руки, глаза и улыбку, и рот.
Что же делать медведю? Он любит мед.

«Новый Сатирикон». 1916, № 39.

Ici-bas

Ветер смахнул остаток пудры,
И я стала такой, как есть.
Он поступил очень смело и мудро,
И в том, что он сделал, была умная лесть.
Он хотел сказать, что я лучше грима,
Лучше той, которой кажусь.
Но что мне в том, если все идут мимо,
И такая, как есть, я никому не гожусь.
Ветер, голубчик, не хочу я быть мудрой,
На земле ум тяжел для хрупких плеч.
Здесь сердце любимого легче увлечь
Не тонким умом, а тонкой пудрой.

«Новый Сатирикон». 1916, № 40.

Жемчуг

Полоски серого бисера
От неба к земле.
Небо белое — иссера,
И в этой жемчужной мгле
Ваши губы, моя дорогая,
Так строги, так холодны — и вы такая чужая…
Меня пугает
Этот бисерный день. Чьим-то слезам подражая,
Слезы дождя вас просят о счастье.
Но вы — вы не здесь, вы — в отлете,
Вы — будто корабль, чьи снасти
Готовы отдаться бурям;
Вы несете
В душе жажду победы над силой,
Как узник, узнавший решетки тюрем.
И я, приникая к руке,
Которая никогда ни о чем не просила,
Которая в одной короткой строке
Умеет сказать все поэмы,
Забываю о том, кто мы, где мы —
И знаю одно: я люблю вас.
Пусть по серебряным лужам
Скачут горсти жемчужин,
Пусть день осенний не весел,
Пусть бисерный полог солнце навек занавесил,
Что мне солнце?.. И кто в мире мне нужен?..
Я люблю вас. Я люблю вас, царица жемчужин.

Премьер

Каждый день получает надушенные записки.
Всегда его ждут на какое-то свидание.
К нему ходят дамы, барышни, гимназистки.
Из уборной часто доносится чье-то «заглушенное рыдание».
На письма он никогда не отвечает —
Лень купить хороший письмовник,
На свидания ходит, но сам их не назначает.
Он — первый любовник.

«Новый Сатирикон». 1916, № 41.

Афоризмы

1. По платью

Человек, если в тебе горит золотой огонек,
Я не замечаю запаха твоих смазных сапог.
Но если огонька в тебе нет,
Будь, по крайней мере, хорошо одет.

2. Весы

«Жалко» — о двух концах палка:
Светлеет
Тот, кто жалеет,
Но темнеет печаль
У того, кого жаль.

3. Театр сегодняшнего дня

Что делать в нашем театре гению,
Если нос у него похож на картофель?
Сегодняшнему дню нужны: самомнение,
Пустая голова и римский профиль.

«Новый Сатирикон». 1916, № 43.

Желтая опасность

Даже фарфоровый китаец заплакал на камине —
Так мучительно рассказывала скрипка о своей тоске…
Его взгляд был как халат китайца — темно-синий,
А на нежном и совсем молодом еще виске —
Первый иней.
В красный шелк футляра
Легли — скрипка и рядом с ней смычок,
Как в могилу верная супружеская пара.
Он коснулся пальцами бледных щек,
Сел в низкое кресло — и молчал.
Звенели ложечки. Все пили чай.
Говорили о Государственной Думе, о пароходе «Меркурий»…
А китаец узенькие глазки жмурил
И головой качал.

«Новый Сатирикон». 1916, № 44.

В антракте

Он был в первый раз у меня в уборной,
Принес туберозы и пьяные вишни.
Суфлер сказал зло: «Я здесь, кажется, лишний»,
И пошел сплетничать — небритый, черный.
Мы знали без суфлера хорошо наши роли:
Он был так нежен. Я так покорна,
А пьяные вишни — сладки, сладки до боли.
И пахло туберозами в маленькой уборной.

Городские шумы

1. Медведь

Мне странно видеть вас в уборной,
Вас, грустный принц, вас, нежный скальд.
Виолончели томный альт
Поет в оркестре вальс минорный,
А вы молчите осторожно —
Вам незнаком кулисный тон.
Все невозможное — возможно
Здесь, где вся жизнь — обманный сон.
Но вы не верите кулисам,
Вы — милый северный медведь.
Когда приходите к актрисам,
Надо сметь!

2. Муха

У меня в комнате появилась муха,
И на душе стало сразу светлее и тише.
<………………………………………….>
И думаю, что сегодня — день Святого Духа,
Что везде — березки с клейкими листочками,
Пахнут улицы теплым дождем, землей, почками…
Жужжит, сладкой музыкой лаская ухо,
Милая, случайная, зимняя муха.

«Новый Сатирикон». 1916, № 46.

Дешевка

Мне легко за соболью шубку
Тебе заплатить любовью.
У тебя такие нежные губки
И такие капризные брови.
А если бы ты был рожа,
Похож на козла или жабу,
Моя любовь была бы —
Вдвое дороже!

«Новый Сатирикон». 1916, № 48.

Имитация

Я — взрослая, и мне все-все можно:
Съесть сразу десяток пирожных,
Сколько угодно гулять.
Так скучно самой себе все позволять.
Я пилюли мои золочу —
И делаю то, чего не хочу.

«Новый Сатирикон». 1916, № 49.

Актриска

Малютка, ваши руки вымыты духами,
И тонки кружева нарядного белья,
Но кто такая вы, вы сами,
И что такое ваше — я?
Вас нет.
Есть туалет,
Есть ручки смуглые,
Согретые мехами,
Есть золото волос и скользкий блеск чулок.
Но почему о вас, пушистый мой зверек,
Так хочется мне говорить стихами?

«Новый Сатирикон». 1916, № 50.

Завтра

Елочки нет.
Нас было двое,
Она была третья,
Исполняя завет,
Душистую хвою
Опутали сетью
Серебряных нитей,
Одели в орехи.
Ах!.. Снежинки, звените
О растаявшем смехе —
Елочки нет.

«Новый Сатирикон». 1916, № 52.

А я смеюсь