Пётр Киле - Дневник дерзаний и тревог

• Название: Дневник дерзаний и тревог
• Автор: Пётр Киле
• Жанр: Биографии и Мемуары

Дневник писателя – это и записи в ходе работы, и отклики на злобу дня, и воспоминания, а в наше время и участие в блогах, словом, как сказал поэт, «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».

---

Иллюстрация: А.А.Пластов. ВЕСНА. 1954.

Прощание с Питом

 Вчера, 17 сентября 2011 года, около семи часов вечера скончался Пит. Последние дни он все спал, против своего обыкновения, он всегда вставал рано и заливался, он распевал, иногда явно сочиняя на ходу. Было ясно, он гений. Скромный кенар, он распевал под разные птичьи голоса, до соловьиных трелей и даже щелканья.

Это был Пит-3. Сам из певчих птиц, я не думал о том, чтобы завести пернатых у себя дома. Однажды я собрался на родину, на Дальний Восток, где не был давно, как теперь ясно, на пике некоторых творческих и жизненных успехов, о чем не подозревал, пребывая в исканиях. Мы только что поселились в новой квартире в районе новостроек, вокруг до лесопарка во Ржевке лишь строились дома…

Была ранняя весна, конец апреля, я посматривал в небеса под вечер, как вдруг заметил птичку за окном, она почти прижалась к стеклу и смотрела на меня черными точками глаз. Я осторожно открыл узкую, но высокую створку, птичка отлетела, я удалился вглубь комнаты… Деваться ей было некуда, на улице холодно, она залетела в окно и устроилась высоко, на книжной полке почти у потолка… Провела она там почти сутки, пока не пришла вполне в себя.

Птица за окном – перед дальней дорогой – это не к добру. Все же я принес клетку, дал птичке имя: Пит, он остался дома, вместо меня, под заботой моей жены. Поездка прошла успешно. Пит чувствовал себя у нас прекрасно – тишина, никто не курит. Но он не пел, не успел научиться? Зато он отзывался, когда с ним заговариваешь, очень выразительно, так внятно, что я вполне понимал его. И это было даже интереснее, чем обычное пение кенаря. Жил он достаточно долго, до начала распада СССР, когда и скончался. Сколько было слез у жены. Впору было вспомнить стихи Катулла:

Плачь, Венера, и вы, Утехи, плачьте!
Плачьте все, кто имеет в сердце нежность!
Бедный птенчик погиб моей подружки.
Бедный птенчик, любовь моей подружки.

Я один под дождем отправился в лесопарк и похоронил Пита под деревом, куда мы приходили нет-нет, пока не объявился у нас Пит-2. Этот пел, как все кенары, не ведая, что в стране идут развал и распад. В свой срок он скончался. Снова слезы и похороны.

Между тем баснословно подорожали и птички на рынке. Но однажды жена принесла коробочку, из которой вышла растерянная птичка. Казалось, ни разговаривать, ни петь не умеет. Но Пит-3 вскоре поначалу тихо, как бы про себя, стал пробовать голос на разные лады, улавливать мелодии, повторяя громче то, что получилось, на его взгляд. С годами он распелся так, что поверить невозможно. Что говорить, гениальный Пит!

Любил праздники. При гостях, как нарочно, задавал концерты. Он обитал на кухне, у нас довольно просторной, клетка его стояла на отдельном столе у широкого окна среди цветов. Когда мы садились за обеденный стол, просился к нам, садился на электрический чайник сверху и обожал угощенья. Если у первых Питов время от времени летели перья, то у гениального Пита – нет, хотя редко купался, был здоров и пел вдохновенно. Но вдохновение отлетало, он замолкал, не пел месяцами, чтобы вдруг снова запеть и как бы всегда в унисон, как дела у меня шли.

К весне он распелся было, летом замолчал, последние дни все спал… Вчера я приехал с дачи, жена в слезах: «Пит умирает». Весь день, несмотря на солнце, какое-то особенное поутру, и сияние небес, мне было тревожно. Обычно, когда я приезжал с дачи, а дома жены не было, я спрашивал: «Пит, ты-то дома?» Он не находил нужным отвечать на такой банальный вопрос. А тут, весь день едва живой, лишь слыша, как я вошел в картиру, подал голос, что удивило жену, я подошел к окну:

Пит полулежал, забившись в угол: он поднял голову, взглянул на меня, вполне как будто живой, и я решил, что он оклемается. За ужином – ничего не хотелось есть – я выпил стопку водки, а жена – вина, чтобы Пит поправился. Он в клетке был полуприкрыт, может быть, в этот момент он рванулся к нам или в небеса, в следующий момент я заглянул к нему: он лежал в позе мертвой птички, с одним распластанным крылом.

Как же он услышал, как я вхожу в квартиру, и подал голос, против обыкновения? Как же, лежа в полубреду весь день, он вдруг поднял голову при моем появлении и взглянул на меня осмысленно? Просил ли о помощи? Или распрощался? Или что-то сказал открытым взором бездонных черных глаз?

Создается впечатление, что он все понимал в моей жизни и всей Вселенной.

Русский Ренессанс – «философская метафора» или исторический факт?

 Интернет выдал название статьи М.А.Бологовой «Русская история XVIII-XX веков как Ренессанс в осмыслении Петра Киле», чем я, естественно, заинтересовался. Статья упоминалась в списке докладов на VII научной конференции, организованной СО и УрО РАН в октябре 2012 года в Екатеринбурге. Через сайт Объединенных музеев города, где проходили заседания, мне удалось связаться с автором статьи из Новосибирска.

Марина Александровна Бологова, высылая файл, написала кратко: «Здравствуйте! Боюсь, Вам вряд ли понравится этот текст, поскольку Вы выступаете в нем как объект исследования. Эта статья в большей степени кратко-обзорного характера, чем аналитического. С уважением, М.А.»

Действительно, творчество писателя оказалось «объектом исследования», но не Ренессанс в России. М.А. никак не отреагировала на мое пожелание опубликовать ее статью на сайте Эпоха Возрождения и в блогах, независимо, понравится она мне или нет. Любая критика мне важна.

Рассматривая мое творчество в русле ренессансных явлений русской истории и культуры, М.А.Бологова тем не менее идею Ренессанса в России называет всего лишь «философской метафорой».

«Идея русского Ренессанса как философская метафора и интересная аналогия, - говорит она, - имеет практическую пользу, поскольку формирует в сознании читателя представления о ценности русской культуры и необходимости интереса к ней в эпоху, когда новые поколения знают только о «Рашке» либо о том контенте, что маркируется черно-желтыми полосами; имеет она и свои недостатки, в частности, поддерживая идеализацию СССР или вступая в полемику с учебными курсами истории русской литературы».

Что касается  «идеализации СССР» и «полемики с учебными курсами истории русской литературы» - тут проступают идеологические пристрастия, смазывающие историю Российского государства до полного отрицания отдельных ее периодов.

Между тем явление Ренессанса в России отмечено историческими фактами, такими же, как явление эпохи Возрождения в Италии и в других сопредельных странах: это переход от Средневековья к Новому времени, с зарождением светского искусства и национальных литератур, с расцветом искусств, что станет основой формирования национальной культуры и нации.

Наравне с этими признаками существенно важны философия и эстетика Ренессанса, в основе которых выдвижение в центр мира, вместо Бога, Человека, то есть гуманизм, а в основе эстетики – античная мифология и классика.

В отношении Италии и других европейских стран эти важнейшие признаки Ренессанса общепризнаны, а то же самое в отношении России – всего лишь «философская метафора», которая хороша, поскольку напоминает о ценности русской культуры, и плоха, поскольку вступает в полемику с учебными курсами, в которых, кроме стародавней догматики, ныне господствуют пристрастия либерализма, столь разрушительные для русской культуры?

Словом, Русский Ренессанс не просто идея, а факт, который проглядели у нас из-за односторонностей славянофильства и западничества, что порождало лишь юродство и самоуничижение, вплоть до распада великого государства.

Несколько замечаний по поводу высказываний автора статьи. О литературе эпохи капитализма, которой Киле якобы не признает. Я вырос в советское время, когда вся мировая литература широко издавалась, с отдельными запретами, главное, мы все много читали, все европейские литературы, начиная с французской и английской, вплоть до модернистов, а затем классические литературы Востока и Европы, - я впитал в себя, с возвращениями к русской классике с особенной радостью, ибо она определяла развитие мировой литературы уже в XIX и особенно в XX веке, поскольку это было ренессансное явление, что сознавалось крупнейшими западными писателями.

М.А.Бологова неодобрительно отнеслась к тому, что Киле вслед за царем-реформатором ценит Ленина и Сталина, мол, он оправдывает человеческие жертвы. Я что-то не слышал, чтобы кто-то оправдывал жертвы войн и репрессий, даже из тех, кто склонен к «идеализации СССР». Другой вопрос: одни преувеличивают число жертв, другие пытаются выяснить истину.

Никакие жертвы не могут быть оправданы. В статье «Русское барокко» я цитирую автора «Истории итальянского искусства» Аргана о барокко в русле католицизма, что он связывает с культурной революцией ради всеобщего спасения через культуру.