Эдуард Хруцкий - Поединок. Выпуск 7

• Название: Поединок. Выпуск 7
• Автор: Эдуард Хруцкий
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Детектив
• Год: 1981

В седьмом выпуске ежегодника “Поединок” публикуются приключенческие повести и рассказы Геннадия Головина, Артура Макарова, Леонида Словина и других авторов

Московские писатели рассказывают о борьбе чекистов с белыми бандами на Дальнем Востоке в годы гражданской войны, о петроградских событиях 1919 года, о подвигах советских разведчиков и о тех, кто стоит сегодня на страже справедливости и порядка.

СОДЕРЖАНИЕ

  Повести

Геннадий Головин. “Миллионы с большими нулями”

Артур Макаров. Будь готов к неожиданностям

Александр Беляев. Никогда не забуду

  Рассказы

Леонид Словин. Свидетельство Лабрюйера

Эдуард Хлысталов. Приговор

Владимир Рыбин. Ночные птицы

  Антология “Поединка”

Иван Макаров. Рейд Черного Жука

  Наши авторы

---

Зубков смотрел на эшелон с техникой, на немцев, деловито прохаживающихся вдоль пути, и в сердце у него закипала лютая злоба. Конечно, старший лейтенант разрешил применять оружие только в крайних случаях. Но разве это не тот случай, когда без особого труда и риска он мог бы одной очередью уложить их всех семерых? Тут и думать нечего. Да момент, к сожалению, был уже упущен… Слезли оии уже с платформы…

Зубков сжал зубы и продолжал наблюдать. Было похоже, что эти семеро — все с эшелона. С ним прибыли, с ним и уедут. А путь–то кто–нибудь охраняет? Он всматривался, пытался найти какой–нибудь пост. Но никого и ничего не мог заметить. И уже готов был решить, что немцы, пожалуй, еще не успели выставить на путях охрану, как вдруг увидел выше платформы вышку и установленный на ней пулемет. «Быстро, однако, работают, — невольно подумал он о немцах. — Командира здесь нести нечего и думать. Срежут всех, и глазом моргнуть не успеешь. А что же еще они тут подготовили?» Он лежал часа два. Дождался, когда на вышке сменились часовые. Их было двое. Они приехали с полустанка на ручной дрезине. А те, которые сменились, на ней же уехали на полустанок. Начало смеркаться. Ему можно было уже возвращаться. Он свою задачу выполнил. Но чем дольше он лежал и чем больше смотрел на немцев, тем сильнее крепло в нем желание насолить им так, чтобы они знали, что здесь, на советской земле, им на каждом шагу грозит смерть.

Зубков был человеком рассудительным. Решения принимал не вдруг. А приняв, не спешил сломя голову их выполнять. Любил все обстоятельно взвесить и продумать. Но однажды приняв решение, он уже никогда от него не отступал. И сейчас тоже ни капельки не сомневался в том, что выполнит его. Но что конкретно он мог сделать? В его распоряжении был автомат, две гранаты, нож и коробка спичек. Он мог автоматной очередью из. кустов уложить двух часовых, поскольку они ходили парами. Мог, бросив две гранаты, при удачном попадании, подорвать на платформе две машины. Мог, наконец, сделать и то и другое. Времени это заняло бы считанные секунды. Две другие пары часовых не успели бы и сообразить, откуда и кто ударил по эшелону, как он уже успел бы скрыться в лесу. Но ему казалось, что всего этого будет маловато, и он не спешил брать немцев на мушку. А что же он мог еще? Хорошо бы захватить паровоз. Часовых — прикончить гранатой. Тех двух, что высовываются из будки, — очередью. Ну а дальше? Залезет он в будку сам. А что там крутить, на что нажимать, чтобы двинуть состав вперед и хорошенько его разогнать? Этого Зубков не знал. Управлять паровозом его на заставе не учили. Надо было придумывать что–то еще. Внимание его привлек брезент, которым были укрыты платформы. А точнее, заинтересовало его то, что было укрыто брезентом. Похоже, что это бочки. Но с чем? Если бы они оказались с бензином, то тогда можно было бы нанести очень существенный урон врагу!

«А с другой стороны, не селедку же они в них везут!» — решил в конце концов Зубков и осторожно полез из–за куста в кювет. Он заполз в него, как уж, и долго прислушивался к шагам часовых: не участились ли они, не побежали ли немцы? Нет, все было спокойно. И часовые по–прежнему не торопясь ходили по насыпи. Уже совсем стемнело. Но на фоне неба хорошо различались вагоны и платформы: с техникой и покрытые брезентом — с бочками. Зубков выбрал одну из таких платформ и следующим броском забрался под нее и прижался к рельсу. Снова слушал темноту чутко и напряженно. И опять немцы не заметили его. Он лежал и прислушивался. А они то подходили к нему совсем близко, то снова удалялись. Теперь надо было забраться на платформу. Он подумал, где и как это будет удобней, и решил проползти под платформой до ее конца и взбираться на нее между буфером и сцепкой. И на этот раз все обошлось благополучно. Он без шума забрался на платформу и сразу же нырнул под брезент. В нос ему шибанул резковатый запах бензина.

«То, что надо!». — с облегчением подумал Зубков.

Зубков лежал под брезентом и не видел, как над полустанком взлетели в ночное небо две зеленые ракеты. Но он отчетливо услышал, что паровоз вдруг с шумом выпустил пар. Услышал оживленные голоса немцев. И насторожился. И автомат и гранаты у него были готовы к немедленному действию. Но тревога оказалась напрасной. В следующий момент вдруг загремела сцепка, эшелон тихо тронулся.

Поначалу Зубкову подумалось, что надо немедленно спрыгивать с платформы. Но потом он понял, что ему просто здорово повезло. Что лучшей ситуации для него и придумать нельзя. Что действовать теперь можно совершенно смело. И надо только поспешить, чтобы успеть все сделать раньше, чем эшелон придет на полустанок.

Зубков вытащил из ножен трофейный штык, который заменял ему нож, и опробовал пальцем остроту его конца. Потом пошарил рукой вокруг бочки и нашел металлический угольник, предохранявший бочки от раскатывания. Он упер штык острием в бочку и что было силы ударил угольником по его рукояти. Бочка отозвалась глухим басом. Зубков ударил еще раз и еще и почувствовал, как из бочки брызнул бензин. Он обмочил Зубкову руки, колени, попал на сапоги. Но старшина, кажется, был бы рад сейчас выкупаться в нем весь, лишь бы только тот хлестал из бочки посильнее. Он развернул штыком отверстие побольше и выдернул штык из бочки. Бензин ударил упругой струей. Зубков отскочил в сторону и вылез из–под брезента. Эшелон набирал ход. Охраны не было видно. Зубков отрезал штыком от брезента большой кусок и намочил его в бензине. Теперь оставалось только подождать, когда бензин разольется по всей платформе. Старшина поглядывал на звезды, на приближающийся полустанок и вдруг не поверил своим глазам: от хвоста эшелона, прыгая на ходу с платформы на платформу, двигался немец. Зубков сидел на корточках, прижавшись к бочкам, и снизу хорошо видел, как он, по–собачьи хватая носом воздух, принюхивался к бензиновому запаху. Зубков, опустившись еще ниже, натянул на себя брезент. Конечно, ему ничего не стоило срезать немца короткой очередью. Но поднимать шум ни к чему. А немец подошел уже совсем близко и вспрыгнул на платформу. Опустился с бочек на пол платформы и, увидев лужицу бензина, что–то пробормотал, сердито и резко, и, отвернув брезент, начал ощупывать бочки, стараясь, очевидно, найти ту, у которой плохо завинчена пробка. Он нагнулся, и в этот момент Зубков ударил его штыком. Немец даже не вскрикнул. Он только дернулся, но тут же обмяк и упал.

Зубков рывком стащил у него с шеи автомат, вытащил из–за пояса гранату и отошел к краю платформы. Здесь, опустившись на колени, он чиркнул спичку и поджег намоченный бензином кусок брезента. Тот вспыхнул ярким, коптящим пламенем. Зубков сунул этот факел под брезент и спрыгнул с платформы. Странно, но его и теперь не заметили. Впрочем, он понял почему. Охрана ехала на последней, замыкающей эшелон платформе. И от той, на которой сейчас занимался пожар, ее отделяли три вагона.

Эшелон уходил в темноту. Зубков, потирая ушибленное плечо, пристально смотрел ему вслед. Долго ничего не было видно. Зубков даже начал нервничать. И вдруг темноту разорвал огненный смерч. Над эшелоном поднялся столб огня. Во все стороны от него полетели искры. Пламя перебросилось на соседние платформы. Загорелись машины. С грохотом взорвалось несколько бочек. Эшелон превратился в огромный, стремительно движущийся пожар.

— Вот так–то оно веселей, — довольно сказал Зубков и спустился по откосу к лесу.

На рассвете он был уже у своих. Оказалось, что он вернулся первым. Ни Бугрова, ни Закурдаева с Борькой на месте еще не было. Зубкова встретил Сорокин и очень обрадовался его появлению.

— Живой? Ну, молодец. Ну докладывай, — обняв старшину, сказал он.

— Не пройти нам через железку. Успели они уже и вышки построить, и посты на них с пулеметами выставить, — доложил Зубков. — Одни–то, конечно, прошли бы. А с командиром рискованно, — Зубков замолчал.

Сорокин, видя, что старшина ни о чем больше говорить не собирается, спросил:

— А еще что?

— В основном все.

— А автомат откуда?

— Да так, по случаю прихватил у одного недотепы, товарищ старший лейтенант, — уклончиво ответил Зубков.

— А что там гремело? — спросил Сорокин и втянул носом воздух: — И почему от тебя бензином пахнет?

Зубков коротко рассказал о том, что произошло неподалеку от полустанка.

— Приказа я вашего не нарушил. А с собой совершенно совладать не смог, — закончил он свой доклад.

— По–другому это называется, старшина, — усмехнулся Сорокин. — Проявил разумную инициативу и добился значительного успеха. С чем и поздравляю. И благодарю.

— Служу Советскому Союзу, — привычно, как будто этот разговор происходил на вечерней поверке на родной заставе, ответил Зубков. — Однако что же это наших–то никого до сих пор нет?

***

Деревня Силино, в направлении которой двигался Бугров, стояла на взгорке. В ней было дворов пятьдесят, небольшая церквушка и старый, давно уже не действовавший ветряк. Бугров увидел все это, как только вышел на опушку леса перед Силином. Взгорок был невысок. Со стороны леса, почти от самой опушки, он весь был перекопан под огороды и сплошь покрыт картофельной ботвой. По деревенской улице то и дело сновали люди. Время от времени ветер доносил до Бугрова неразборчивые голоса, лай собак. И все время он слышал глухую и далекую артиллерийскую стрельбу. Слева к взгорку примыкало большое болото, уходившее в лес и скрывавшееся в нем. Оно началось еще неподалеку от места остановки их группы и сразу же отделило ’Бугрова от Закурдаева и Борьки. Они шли вперед, он–по правому, они–по левому краю этого болота. Где–то, справа от него, к железной дороге двигался старшина.