Андреа Де Карло - О нас троих

• Название: О нас троих
• Автор: Андреа Де Карло
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072685-1, 978-5-271-34597-5

Андреа Де Карло (родился в 1952 г.) — один из самых ярких представителей современной итальянской литературы, автор около двадцати книг. Его романы отличаются четкостью структуры, кинематографичностью (в молодости Де Карло ассистировал Феллини на съемках «И корабль идет»), непредсказуемостью деталей и сюжетных поворотов.

«О нас троих» — роман о любви (но не любовный роман!), о дружбе (такой, что порой важнее любви), о творчестве и о свободе. Герои ищут себя, меняются их отношения, их роли в жизни, меняются они сами — и вместе с ними меняется время. С каждым новым поворотом сюжета герои возвращаются в свой родной Милан, столь напоминающий нам современную Москву…

---

Я положил кисточку и, подавляя раздражение, снял трубку.

— Да?

— Ливио? Это ты? — произнес голос, который я не узнавал.

— С кем я говорю? — спросил я, и эхо в телефонной трубке вернуло мне пустую оболочку моих слов.

— Ты что, не узнаешь меня? Это Мизия!

— Ой! — вырвалось у меня. Только что все мне было безразлично, я ушел в себя, словно отгородился от жизни, но в одно мгновение голос Мизии напомнил мне, что мир преисполнен значения, смысла, интереса, и я едва удержался на ногах от неожиданности.

— Как поживаешь, негодяй ты этакий? — сказала Мизия. — На этот раз мы потеряли слишком много времени. Это просто безобразие.

— Я тебя искал, — произнес я, но без особой убежденности, потому что и сам уже не мог вспомнить когда, сколько лет назад.

— Ну ты и в дыру же ты забрался, — сказала Мизия, и ее задиристый голос почти нетронутым долетал ко мне сквозь шум и треск межконтинентального соединения. — Если бы я не дозвонилась до твоей мамы, ни за что бы тебя не нашла.

— Тут не так уж и плохо, — сказал я, понимая, что, как и раньше, пытаюсь оправдаться перед ней.

— Ты работаешь или что? — спросила Мизия. — Уезжаешь на Рождество? Какие планы?

Это было удивительно — вновь слышать переливчатую мелодию голоса Мизии, такого родного и бесконечно далекого.

— Да никаких планов. — Я старался говорить как можно энергичнее, но сам слышал, что у меня это не выходит. — А у тебя?

— Сколько лет мы не виделись, Ливио? — спросила Мизия; иногда, под напором собственных вопросов, она пропускала мимом ушей вопросы собеседника.

— Лет пять? — сказал я. — Шесть?

Гораздо больше, казалось мне, или гораздо меньше: мое внутреннее восприятие времени было искаженным и расплывчатым, словно я только что чудом избежал автомобильной катастрофы.

— Разве ты не был нашей службой времени? — сказала Мизия. — Нашим вечным хронометром с автоматическим заводом?

Меня поразило, что она сказала «нашим», да еще и повторила два раза.

— Память у меня уже не такая хорошая, особенно в последние годы. Уж не знаю, что это — возраст, или свежий воздух, или семейная жизнь так действует.

Мизия засмеялась, как всегда заразительно. Я тоже засмеялся; снизу доносились шум телевизора и голоса детей, жены.

— Ты где? — спросил я.

— В Буэнос-Айресе, — сказала она. — Но через неделю мы уезжаем за город, вот я и решила пригласить тебя. То есть вас. Ты еще женат, да?

— Да, — сказал я, стараясь не впасть в виноватый тон. — А ты?

— Само собой, — сказала она. — А сколько у тебя детей?

— Двое, — сказал я. — А у тебя?

Я не понимал, как могли мы столько времени не видеться и не созваниваться; злился сам на себя, на ловушки, в которые мы угодили, на трясину повседневности.

— Тоже двое, — сказала Мизия.

Мы немножко помолчали, слушая телефонные помехи, осаждаемые — оба, полагаю — возможными словами, фразами и мыслями без слов, которыми так хотели обменяться.

— Так что? Приедете? — сказала Мизия. — У нас тут лето в самом разгаре. За городом чудесно: будем купаться в реке, кататься на лошадях и любоваться удивительными птицами.

— Не знаю, — сказал я, ослепленный светом и красками ее голоса. — Я должен подумать. Это так неожиданно.

— И сколько ты теперь будешь думать? — спросила Мизия.

— Да нисколько, — ответил я, стыдясь своей нерешительности. — Мне только надо поговорить с Паолой. Как быть с маленьким, и все такое. Ему всего три с половиной.

На самом деле надо было также понять, где взять деньги на поездку. Все мои сбережения пошли на ремонт дома, и не за все еще было заплачено.

— Моему маленькому почти пять, — сказала Мизия. — Он ведь на несколько месяцев младше Элеттрики? Им будет весело вместе! Вот увидишь, найдут чем заняться.

— Я очень скоро тебе отвечу, — сказал я, чтобы она не решила, что жизнь повязала меня по рукам и ногам. — Перезвоню на днях, обещаю.

— Я посылаю вам билеты, — сказала она. — Прямо сегодня. Заказываю на двадцать седьмое, и тогда вы встретите Рождество с вашими родными, мы — с нашими, а потом будем делать вместе что хотим.

— Нет, нет и нет, — запротестовал я, уже поддаваясь ее нежеланию ждать, не зная, когда же я перезвоню, и находясь в подвешенном состоянии. — Я сам куплю билеты, если мы решимся.

— Брось, — ответила она, — идея моя, так что билеты я вам вышлю. Но вы просто обязаны, приехать. Не можем же мы, Ливио, прожить еще целую жизнь, не видясь.

— Я поговорю с Паолой, и мы решим, — сказал я, но на самом деле все уже было решено: я так загорелся, что у меня даже сердце заболело.

Мизия резко сменила тон; и эту ее привычку я тоже отлично помнил.

— Ливио, так вы приедете, обещаешь?

— Обещаю, обещаю, — сказал я, не в силах устоять на месте.

Мизия поколебалась несколько секунд — так колеблется чуть-чуть неспокойное море.

— Значит, скоро увидимся, пока, — сказала она, вдруг оборвав разговор, как было ей свойственно.

Я опять подошел к окну: сухая ветвистая бузина, следы детских сапожек на снегу у кромки огорода. Я с удивлением подумал, что провел столько лет, годами не отъезжая от дома дальше, чем на несколько десятков километров; я не понимал, как такое могло случиться, как я мог забыть, или куда-то запрятать, или вообще утратить всякую любознательность, неугомонность, просто физическую потребность видеть что-то новое — что считал неотъемлемой частью себя самого, наравне с чертами лица или походкой. Я думал, кто тут виноват: я сам, или Паола, или дети, или сама жизнь; и правда ли, что мы все же взрослеем, или это просто эвфемизм, означающий, что возможности наши уже не те.

— Кто звонил? — крикнула мне снизу Паола.

— Мизия Мистрани, — крикнул я. — Мы летим к ней в Аргентину.

— Что-что? — крикнула Паола поверх звука включенного телевизора и голосов детей.

— Собираем чемоданы! — крикнул я. — Мы летим на другой конец света!

2

Многочасовой перелет, бесконечные вибрации, струйки воздуха, обдувающего лицо, — и вот все кончилось, и мы выходим в аэропорту Буэнос-Айреса: взгляды, жесты, голоса, табло, людские потоки — все кажется мне внове. Я отвык путешествовать, несмотря на все свои поездки в прошлом: после таможенного контроля, где заканчивалась выхолощенная по мировому стандарту ничейная территория и начиналась сама незнакомая страна, мне вдруг стало страшно. Я смотрел на Паолу, державшую за руку крохотного Веро, на Элеттрику, помогавшую толкать тележку с чемоданами, и изо всех сил старался держаться непринужденно, когда менял деньги и безнадежно пытался дозвониться до Мизии.

Давалось мне это непросто. Вокруг царил хаос: рекламные плакаты, объявления по громкоговорителю, атаки официальных и частных таксистов, перекупщиков валюты, гостиничных зазывал, разных продавцов и просто попрошаек, которые, мешая пройти, с криками «сеньор, сеньор» куда-то нас приглашали. Паола не отпускала от себя детей и старалась притянуть поближе багаж, и лицо у нее было такое напряженное, что я цепенел все больше и больше и поглядывал по сторонам, готовый отразить любое нападение и перехватить вора.

— Ради Бога, давай успокоимся, — сказал я Паоле. — Страна вполне цивилизованная.

— Я само спокойствие, — ответила Паола, — а ты, похоже, дергаешься.

— Ничего я не дергаюсь, — ответил я, злясь, что мы так долго сидели взаперти, отгородившись от мира сложившимися привычками, и в итоге просто потеряли всякую способность передвигаться.

Телефон Мизии был по-прежнему занят; нас взяли в плотное кольцо чужие взгляды, голоса и жесты.

— Попробуем выйти в город, — сказал я и с чувством, что семья — неподъемный груз, но бросить его я не могу, желая защитить ее и одновременно мучаясь, потащил к выходу тележку с чемоданами и Паолу с детьми на буксире.

Паола заметила крупного мужчину в униформе водителя, в руках он держал табличку с надписью «МОЛНАР».

— Это за нами? — предположила она.

— Не знаю. — Я уже потерял счет всему тому, за чем надо было следить.

Она подошла к мужчине, постучала пальцем по табличке.

— Мо-ли-на-ри, наверное?

Мужчина кивнул, но неопределенно, и показал на припаркованный снаружи, у тротуара, черный лимузин. Я спросил, кто послал его.

— «Транскарго», «Транскарго», — ответил он.

Но я был так напуган незнакомой реальностью, что разглядел в его глазах алчный блеск, какой и должен быть в глазах у того, кто охотится за наивными туристами: я так и видел, как он выкидывает нас на какой-нибудь глухой окраине, без чемоданов, денег, документов. Между тем он уже перехватил у нас тележку и принялся уверенно проталкивать ее к стеклянным дверям.

Паола нервно шла за ним, глядя то с острым недоверием, то с надеждой, что нас встречают по всем правилам; крохотный Веро продолжал канючить «Пить хочу», маленькая Элеттрика явно не понимала, что происходит.