Андрей Лазарчук - Предчувствие: Антология «шестой волны»

• Название: Предчувствие: Антология «шестой волны»
• Автор: Андрей Лазарчук
• Издательство: Амфора
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00579-0

Советская и российская фантастика — один из важных феноменов отечественной культуры, постоянно изменяющийся и развивающийся. Этапы развития фантастики условно принято делить на «волны»: от «первой волны» 1920-х годов до «пятой волны» 1990-х.

Один из лидеров современной литературной фантастики Андрей Лазарчук представляет читателю молодых авторов новой волны — «шестой». И каковы бы ни были достижения предыдущих «волн», можно уверенно сказать: такой фантастики у нас еще не было!

---

Что и требовалось доказать. На втором ходу — я уже проиграл. Этим единственным вопросом генерал сразу помещал меня в воронку, которая дальше могла только сужаться. Сказать сейчас правду было бы равносильно прямому самоубийству. Но и враньё означало то же самое самоубийство, только отсроченное. Я очень хорошо знал, что при элементарной грамотности допрашивающего любая ложная версия разваливается, как карточный домик, за какие-то минуты.

Я не мог ничего прочесть по глазам собеседника, но не сомневался: он тоже всё понимает.

Я ответил единственно возможным образом.

— Общался. С лейтенантом в вокзальной комендатуре. И с тем подполковником, которого я случайно встретил на автостанции и который взял меня с собой в обратный путь.

Итак, я вошёл в пике. Теперь стоит поставить серию простых проверочных вопросов — и я из него не выйду.

Первый из таких вопросов не замедлил последовать.

— Вы знали подполковника раньше?

— Встречались на Востоке. Не помню, где именно…

Всё. Вляпался, и уже достаточно глубоко. И теперь это личное дело генерала: как скоро он пожелает развернуть данную тему до конца, чтобы получить возможность разделать меня и подвесить на крючья. Хорошо ещё, если только в переносном смысле…

— Возвращаясь к вашим задачам в Сплите. На чём вы туда прибыли?

— На бронепоезде.

Лицо генерала отразило удивление, и я пояснил:

— Бронепоезд «Фафнир». Он катается взад и вперёд по рокаде…

Генерал кивнул: с этим всё ясно.

— Поручик Маевский ездил с вами?

И вот тут я растерялся. Этого вопроса я не ожидал.

— Нет, — сказал я, заставив себя на этом остановиться. Похоже, я всё-таки опоздал, потому что в лице генерала нечто промелькнуло. Он явно отслеживал всё моё поведение — мои попытки самоконтроля, мои непроизвольные реакции, мою интонацию — и именно сейчас что-то важное выяснил.

Хотя, возможно, это лишь мои домыслы. Я никакой не психолог, а гвардейские генералы, как легко догадаться, обычно хорошо владеют лицом.

Но Маевский, Маевский… Что, чёрт побери, им нужно от Маевского? Что они о нём знают?

А главное — если они за мной следили, то почему же они не знают, что Маевский со мной вовсе не ездил?

— Вы понимаете, что я в любой момент могу приказать вас расстрелять? Например, за измену.

Генерал сказал это таким же ворчливым тоном, каким задавал все предыдущие вопросы…

Реплика была риторической, но я очень хорошо понимал её цель. Человек, услышавший вопрос, всегда вынужден так или иначе на него отвечать. Если вопрос заведомо призван действовать на эмоции — значит, при ответе на него человек неизбежно будет обнажать свои собственные эмоциональные реакции. Что и требуется. И неважно — говорит он правду, врёт или вообще молчит. В любом случае допрашивающий получает некоторые данные, которые остаётся только интерпретировать. Его игра — беспроигрышная.

Беседуя со мной, генерал всё время играл в эту игру. Вместо того чтобы тратить время на вытягивание из меня конкретных сведений, он использовал для получения информации именно такой метод — косвенный. Менее точный, зато быстрый и экономичный.

С другой же стороны — ставя вопрос таким образом, генерал заставлял меня ощутить мою от него зависимость, тем самым создавая задел для будущей вербовки. Причём опять — независимо от моих личных мыслей по этому поводу. Игра шла на уровне подсознания.

Профессионализм собеседника меня восхищал.

Однако сейчас опять надо было что-то отвечать. Молчание в таких случаях — всего лишь вариант ответа, причём далеко не лучший.

— Понимаю, — сказал я покорно.

— Хорошо, что понимаете. — сказал генерал уже другим тоном. Словно внезапно потеряв ко мне интерес. — Вы мне помогли. Спасибо. Не исключено, что мы ещё встретимся.

С этими словами он нажал кнопку у себя на столе. Никакого звонка я не услышал, но в дверях через мгновение появился Кроль.

— Франц, мы закончили. Проводи поручика к выходу.

Только оказавшись на улице и отойдя от проклятого здания достаточно далеко, я нашёл силы, чтобы воссоздать в памяти случившееся и сказать себе, что всё это — правда.

Надо теперь разбираться с этой правдой.

Итак, что же со мной, собственно говоря, произошло?

Хороший вопрос. Сейчас мы на него будем отвечать…

Я полез было за сигаретами, но передумал. Сейчас гораздо больше хотелось пару раз вдохнуть полной грудью. Холодный влажный ветер… Нет, полной грудью — не получается. Сердце опять сбоит.

Чёрт с ним.

Вдруг сильно закружилась голова — я непроизвольно схватился за случившийся поблизости уличный фонарь. Так стоять не годится. Несолидно. Вот, кажется, подходящие ступеньки…

Сев на ступеньку, я всё-таки закурил. Сделал затяжку, другую. Сказал себе, что не тороплюсь. Торопиться вообще никогда не надо.

Проходивший мимо пожилой господин посмотрел на меня, кажется, с удивлением. Шли бы вы, уважаемый господин, к дьяволу. Для вас же будет лучше, если вы меня не заметите…

Конечно, на самом деле мне полагалось спешить с отчётом к Беляеву — но именно сейчас этому придётся немного подождать. Разобраться в случившемся было важнее.

Итак. Если прокрутить в памяти мой разговор с гвардейским генералом — прежде всего бросается в глаза, что он был на удивление пустым. Несколько простых вопросов, на которые генерал даже не добивался подробных ответов. Ну, ещё угроза в конце.

Вывод? Генералу была нужна от меня не столько новая информация, сколько материал для проверки каких-то уже сложившихся у него конкретных предположений.

В таком контексте упоминание имени поручика Маевского выглядело не просто угрожающе — а смертоносно.

Хорошо. Допустим самое худшее: Маевский — сотрудник разведки противника, и работники ГТП об этом знают. Тогда поведение генерала выглядит более чем странно.

Налицо вражеский агент. Вражеского агента надо либо немедленно и внезапно хватать, чтобы потом под давлением вытягивать из него разные полезные сведения, либо — в общем случае — оставлять на свободе, но под наблюдением, создавая перспективу игры. А вот вызвать на беседу друга этого самого выявленного шпиона и не задать ему ни одного серьёзного вопроса — зато назвать имя ключевого фигуранта, причём это вообще единственное имя, прозвучавшее за весь допрос… В любом из возможных сценариев подобные действия выглядят абсолютным идиотизмом. Находящийся в здравом уме контрразведчик на такое просто не способен.

Значит, что-то из моих исходных посылок неверно.

Что, если генерал вовсе не стремится ликвидировать разведывательную сеть разведки, а наоборот — налаживает контакты с ней? Такое предположение выглядит дико, но я ведь уже привык ничему не удивляться, правда?…

В том, что настоящие начальники Маевского способны в своих интересах пойти на сделку с кем угодно, в том числе и с гвардейскими главарями, — в этом я не сомневался ни секунды. Другое дело — есть ли тем что предложить?

Во всяком случае, если на минуту принять мою бредовую теорию, то сегодняшние действия генерала начинают выглядеть отчасти логично. Он не прихлопнул мухобойкой притаившегося в центре сети паука, а аккуратно дёрнул за паутинку, чтобы подать ему некий сигнал.

Интересно, кем же он при этом считал меня?…

Не увлекайся, сказал я себе. Вариантов может быть много. Он мог действительно считать меня членом той же сети. Мог считать сторонним человеком и использовать именно в этом качестве, как тестовый объект для проверки каких-то своих гипотез. Что он мог ещё?…

Но ведь при всём этом надо учитывать, что тема, связанная с Маевским, — не единственная. Был ещё вопрос о моих контактах с армейскими офицерами. Интересы гвардейцев и армейцев за двенадцать лет существования Империи никогда не пересекались, а были скорее противоположны — это я знаю точно; в отличие от гвардейцев, армейцы никогда не пойдут на контакт со спецслужбами ЕАС — этого я знать не могу, но уверен в этом совершенно. А на что они пойдут? Что у них за организация? Ведь какая-то военная конспиративная структура после прошлогоднего погрома всё-таки сохранилась — в этом я тоже уверен. Но генерал, разумеется, знает это лучше меня. И, сопоставив факты, он вполне способен прийти к выводу, что наше движение ищет тайных связей с военными. Вывод, скорее всего, неверный, но обоснованный, вот в чём дело! Мы же помним, например, что генерал Спарре — тот самый, который принёс на совещание к главкому знаменитый портфель с бомбой, — считался в Имперском генеральном штабе нашим главным покровителем…

Сформулируем проблему иначе. Сколько здесь единиц анализа? Гвардия с ГТП. Высшие армейские круги. Разведка Евразийского Союза. Всё? Конечно нет; но даже этих трёх — достаточно. Все эти объекты обладают своими интересами, которые могут всячески пересекаться и взаимодействовать. А могут и не взаимодействовать. И остаётся пустячок — выяснить, какое же место в этом сплетении интересов занимаем мы…