Александр Субетто - Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке

• Название: Ноосферный прорыв России в будущее в XXI веке
• Автор: Александр Субетто
• Жанр: Философия

В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И. Вернадского о ноосфере, философии русского космизма, концептам Эпохи Русского Возрождения.

---

К.П. Флоренский, по аналогии с филогенетическим деревом, построил дерево своеобразного онтогенеза научного творчества Вернадского, сгармонизированное и с процессом расширения объекта его исследования [80] . Мы его представим в виде системогенетической цепи:

2.9.2. Оценки творческого наследия В.И. Вернадского

Вскоре после смерти В.И. Вернадского стали появляться достаточно объективные оценки в понимании значимости его личности как ученого и мыслителя для мировой истории, его системы мировидения. В.К. Агафонов подчеркнул революционные импульсы, которые давало научное творчество Вернадского и которые порождали революционный процесс, получивший впоследствии наименование Вернадскианской революции. Эти импульсы связаны: с концепцией живого вещества; с физико-химическим неравенством правизны и левизны в живом веществе, которое указывало на свойство неэвклидовости геометрии живого пространства; с учением о био– и ноосфере. Им введено понятие «биокосного тела», которое является биохимически точным «и определенно отличается от понятия косного и живого естественного тела. В биосфере естественные тела этого рода ярко выражены и играют большую роль в ее организованности. Биокосные естественные тела характерны для биосферы. Это закономерные структуры, состоящие из косных и живых тел одновременно, например почвы» [81] .

«В 1922–1923 гг. на лекциях в Сорбонне, в Париже (примечание В.К. Агафонова: в 1922 году Вернадский был избран членом-корреспондентом Парижской академии наук – Institut de France; за все время существования этой академии (более 200 лет) этой чести удостоилось чуть более 20 русских ученых) – я принял как основу биосферы биогеохимические явления, – писал Вернадский. – Часть этих лекций была напечатана в моей книге «Очерки геохимии», вышедшей сначала в 1924 году на французском языке, а в 1927 году переведенной на русский язык. Французский математик Леруа, философ бергсоновского толка, приняв биогеохимическое обоснование биосферы за отправной пункт … ввел в 1927 году понятие о ноосфере как стадии, через которую биосфера теперь проходит, и подчеркивал, что пришел к этому понятию в сотрудничестве со своим другом, монахом Тельгард де Шарденом [Тейяром де Шарденом – ред.], крупным геологом и палеонтологом… Ноосфера – новый геологический период на нашей планете. В ней человек впервые становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестроить свою жизнь трудом и мыслью, перед ним открываются все более и более широкие творческие возможности. Здесь встает перед нами новая загадка. Мысль не есть форма энергии. Как же она может изменять материальные процессы? Этот вопрос научно до сих пор не решен» (курсив мой. – С.А.) [82] .

Учение В.И. Вернадского о биосфере породило у Леруа понятие ноосферы, но для того, чтобы оно превратилось в учение о ноосфере, понадобилось 17 лет интенсивной творческой работы Владимира Ивановича. А.Е. Ферсман таким образом классифицировал научное наследие Вернадского по направленности его трудов [83] :

• Минералогия – 30% (в том числе изучение силикатов – 7%),

• Биогеохимия – 17%,

• Геохимия – 16%,

• Радиоактивность – 12%,

• Общие вопросы науки – 12% (в том числе работы по высшей школе),

• Кристаллография – 7%,

• Почвоведение – 3%,

• Полезные ископаемые – 3%.

Ферсман подчеркнул знание Вернадским многих языков. Он свободно владел французским, немецким, английским, польским, чешским, скандинавскими языками, языками балканских народов.

Особую роль в трансформации научной картины мира и в истории мировой науки, в оценке А.Е. Ферсмана, сыграла «Геохимия» Вернадского.

Высокую оценку дал научному творчеству В.И. Вернадского его ученик и друг, находившийся с ним в интенсивной переписке более 20 лет, Б.Л. Личков:

«Он был и химиком, и геохимиком, и биологом, и почвоведом. Но самое замечательное, конечно, то, что во всех этих отраслях науки он был творцом, и творцом большого масштаба… Он не был геологом, в точном смысле слова, ни геологом-“динамистом”, ни геологом-стратиграфом, и специально геологическими исследованиями никогда не занимался, но этими своими геологическими идеями он повернул здание современной геологии, обосновав необходимость построить геологию на энергетической основе…» [84] .

Далее Личков показывает, что хотя Вернадский не был биологом в сложившемся классическим понимании, но сделал такой же переворот в биологии, как и в геологии: «Формулировка идеи живого вещества как определенного, количественно выразимого целого, привела Вернадского и к созданию биохимической науки, основы которой он заложил, а затем она ввела его в самые недра биологии. На это нам укажут, что «он ведь биологом не был». Однако с этим никак нельзя согласиться. Несомненно, биологом он был, биологом большого масштаба, хотя совершенно своеобразного, совсем нового направления. Надо признать, что в его лице из жизни ушел самый крупный биолог современности, имя которого по его значению можно поставить рядом с именем знаменитого И.П. Павлова: он дал новое понимание роли жизни в структуре мира своим введением понятия живого вещества; этим же понятием он внес число и меру в изучение явления жизни…» [85] .

2.9.3. Второе открытие В.И. Вернадского. Начало Вернадскианской революции

Несмотря на высокий уровень всемирного признания работ В.И. Вернадского при его жизни, учение о ноосфере после смерти ученого не было актуализировано в программах АН СССР. Вторичное открытие Вернадского берет начало в 1963 г. – в год празднования 100-летия со дня рождения ученого. К.П. Флоренский в поисках наиболее точной характеристики научно-творческого облика Вернадского приходит к выводу, что он являлся в точном смысле этого понятия – натуралистом-естествоиспытателем, какими были такие крупные ученые, как Ж. Бюффон, А. Гумбольдт, Ч. Дарвин [86] .

Вернадский, по меткому замечанию К.П. Флоренского, считал, что «ломка пограничных линий наук и всестороннее изучение природных явлений – одна из характерных особенностей современности и науки будущего». Ученый писал в 1944 году: «Синтетическое изучение объектов природы – ее естественных тел и ее самой как «целого» – неизбежно вскрывает черты строения, упускаемые при аналитическом подходе к ним, и дает новое. Этот синтетический подход характерен для нашего времени в научных и философских исканиях. Он ярко проявляется в том, что в наше время грани между науками стираются; мы научно работаем по проблемам, не считаясь с научными рамками» [87] .

С 60-ми гг. ХХ в. следует связывать начало Вернадскианской революции в ее современном значении – системно-научной революции в самих основаниях единой науки, порожденной как развитием учения о биосфере и ноосфере, так и усилением роли ее проблемной организации, своеобразной антропизацией основ всех блоков науки, включая естествознание.

Л.Н. Гумилев вводит категорию ноосферы в свое учение об этносфере как части биосферы Земли. Мы оцениваем теорию этногенеза и в целом этнологию Л.Н. Гумилева как закономерный этап Вернадскианской революции. Для своей методологии Гумилев берет два главных момента из творчества Вернадского: принцип «эмпирического обобщения» и учение о ноосфере – «..вместо философского постулата естественники применяют «эмпирическое обобщение», имеющее, согласно В.И. Вернадскому, достоверность, равную наблюденному факту. Иными словами, естественные науки преодолели молчание источников…» [88] .

Открытие феномена пассионарности в логике этногенеза Гумилев осуществляет как эмпирическое обобщение огромного количества фактов и явлений в этнической истории человечества за 3000 лет. В этом феномене находит свое подтверждение особое воздействие космоса, солнечного ветра, биогеохимической энергии на монолит разумного живого вещества (по В.П. Казначееву), являющегося частью живого вещества биосферы.

В таком контексте феномен пассионарности связывает теорию этногенеза и этнологию Гумилева с учением Вернадского о ноосфере и с гелиобиологией А.Л. Чижевского. «Космические и планетарные вариации стоят на несколько порядков выше этногенезов, влияют на всю биосферу, включающую не только совокупность живых организмов, но и почвы, т.е. трупы растений и свободный кислород воздуха. И хотя этносы – капли в океане биосферы, они же могут не реагировать на ее флуктуации», – замечает Л.Н. Гумилев [89] . Он доказывает, что «пассионарность – эффект энергии живого вещества биосферы … сознание, а равно и связанная с ним история культуры сыграют роль руля, а не двигателя… » [90] (курсив мой. – С.А.).

Фактически возникает своеобразная этногенетическая детерминанта в логике ноосферогенеза. В этой связи автор данной монографии указывал в одной из своих работ: «Пассионарная теория этногенеза Гумилева органично встраивается в теоретическую систему ноосферизма, она становится частью нового этапа развития Вернадскианской революции… и, соответственно, учения о ноосфере В.И. Вернадского. Происходит Великий Синтез учения о ноосфере (ноосферогенезе) В.И. Вернадского и учения об этногенезе (этносфере) Л.Н.Гумилева» [91] .