Еремей Парнов - Заговор против маршалов

• Название: Заговор против маршалов
• Автор: Еремей Парнов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012

Проза и публицистика Еремея Парнова хорошо известны чита­телям. Его научно-фантастические и приключенческие книги, очер­ки о странах Востока и повести на историко-революционные темы получили широкий отклик. Произведения Е. Парнова изданы во мно­гих странах Европы, Азии, Северной и Южной Америки.

В Политиздате вышли снискавшие общественное признание книги Е. Парнова «Боги лотоса» и «Трон Люцифера»; художест­венно-документальные повести «Секретный узник» (об Э. Тельмане), «Посевы бури» (об Я. Райнисе), «Витязь чести» (о Ш. Петефи), «Под солнцем багряным» (об У. Тайлере).

Новый роман Еремея Парнова «Заговор против маршалов» по­вествует о драматических событиях, предшествовавших Великой Отечественной войне. Речь идет о так называемом «военно-фашист- ском заговоре» в РККА, о процессе над выдающимися военачаль­никами, уничтоженными по указанию Сталина. Большое внимание уделено и фальшивке, сфабрикованной нацистской службой безо­пасности, кровно заинтересованной в политической дискредитации М. Н. Тухачевского, других советских маршалов и командиров, став­ших в скором времени жертвами репрессий. В романе исполь­зованы многочисленные, подчас неизвестные широкой общественно­сти документы…

---

После такого вступления Совет протекал довольно вяло. Говорили все больше о политике: антикоминтер­новский пакт, положение в Испании. Кто-то, кажется Тимошенко, подал реплику, что танки будто бы неважно зарекомендовали себя в уличных боях — горят, как спички.

—      А товарищ Тухачевский на них делает основную ставку,— подхватил Ворошилов.— У нас уже четыре механизированных корпуса, а он требует еще и еще. Не пора ли, как говорится, проверить теорию практикой, Михаил Николаевич?

—      Смотря что считать теорией, а что практикой? Для дальнейшего развития теории глубокой операции испанская кампания — неудачный пример.— Тухачевский уклонился от прямого спора.— Товарищ Во­рошилов совершенно правильно отметил неуклонный рост могущества РККА. Наши достижения бесспорны. Ныне стрелковая дивизия при штатной численности в двенадцать тысяч восемьсот человек располагает пятью­десятью семью танками, сотней орудий, должным ко­личеством станковых, ручных и зенитных пулеметов.— Он тактично подсказал реальные цифры.— Однако глу­бокая операция являет собой принципиально иной вид боя. Это предполагает совершенно новую организацию таких формирований, как танковый корпус. Нам необ­ходимо иметь десять, а то и более корпусов. Точно так же, как и отдельных воздушно-десантных дивизий.

Окончательно скомкав повестку дня, председатель предложил обменяться мнениями.

—      Позвольте тогда коротко добавить, товарищ нар­ком,— слегка наклонившись, попросил Тухачевский.— По существу.

—       Прошу внимания, товарищи! — Ворошилов пос­тучал тупым кончиком карандаша.— Пожалуйста, то­варищ первый заместитель,— он чему-то засмеялся, пригладив коротко подстриженные усы.

Тухачевский удивленно взглянул на его разрумянив­шееся лицо, но, уловив легкий коньячный душок, сразу все понял. Обеды у Сталина никогда не обходились без выпивки, а Ворошилов только что возвратился с Ближней дачи. Очевидно, прошло по-доброму. Отсюда и остальное: ужимки, смешки, приподнятое настро­ение.

—       Согласно имеющимся данным,— Тухачевский привычно убрал исчерченный лист,— мы можем ожи­дать производства в Германии не менее двухсот танков в месяц, а изготовление самолетов производится там свыше чем на пятидесяти заводах. Германская армия нацелена на постоянную готовность к внезапным втор­жениям. Ее мобильность исключительно велика. Для тренировки в массовых перебросках войск используются даже разного рода фашистские празднества и торжест­ва. У нас же дороги, особенно шоссейные, являются самым узким местом. Это в качестве добавления к воп­росам моторизации.

—      Вот мы и покатим по их дорогам,— тряхнул головой Ворошилов.— Пусть только сунутся.

—      У Гитлера не только дивизии, но целые армии оснащены броней и моторами,— не замедлил отклик­нуться Якир.— А французы определенно отстали. Тан­ки используют лишь в качестве прикрытия атакующей пехоты. Вот где разрыв теории с практикой. «Танковая война» Эймансбергера, труды Фуллера, Шарля де Голля — все нипочем. Нет пророка в своем отечестве. Я, между прочим, спросил Вейгана, отчего так. Диплома­тично, само собой, но спросил.

—      И что же он ответил? — с вялым любопытством осведомился Ворошилов.

—      От всей души высказал все, что думает об их демократии. С солдатской прямотой. «Категорическое требование военной комиссии национального собрания». Аж в лице передернулся.

—      Мне рассказывали, что под Мадридом пришлось вытаскивать танки на конной тяге,— с характерным ак­центом заметил комкор Городовиков.— Но я не верю. Танк слишком тяжелая штука. Лошадей жалко.

—      И правильно делаете,— невольно улыбнулся Убо­ревич.— Кто знает, что бы сталось с Мадридом, если бы не наши танкисты. В ноябре там действовало всего пятьдесят машин, намного меньше, чем у фашистов. Но действовали они героически. Сцементировали оборо­ну и вообще сыграли роль крупного морального факто­ра. Тем более что франкисты совершенно не имеют опыта противотанковой борьбы. Бывало, что наши прос­то давили их пехоту и конницу.

—      Только не конницу,— недовольно буркнул в усы Городовиков.— Какой дурак полезет под гусеницы?

—      Он потому так нахваливает, что под Мадридом воюют его танкисты,— лукаво подмигнул Ворошилов.— И неплохо воюют. Но ты, Ока, не волнуйся. Мы с Буден­ным в обиду кавалерию не дадим! Она пройдет там, куда танки и не сунутся! По горам, по долам, как гово­рится.

Нарком шутил, балагурил, отступив от заведенного на Совете регламента. Заседание определенно не полу­чилось, но брошенное якобы в защиту конницы слово сыграло роль детонатора. Завязалась та самая, давно набившая оскомину полемика, равно бесплодная и ожес­точенная, когда бессильны аргументы, ибо их знают чуть ли не наизусть.

По домам разъезжались далеко за полночь.

—      Поедем ко мне? — предложил Тухачевский Уборевичу.— Чего тебе куковать в одиночестве?.. А еще лучше — Иону Эммануиловича захватим?

К Дому правительства подкатили на трех машинах. Молодой подтянутый дежурный в защитном френче предупредительно распахнул сетчатую дверь лифта:

—      Добрый вечер, товарищ маршал! Пожалуйста, товарищи командармы.

—      Поди уж, доброе утро...

В прихожую выглянула Нина Евгеньевна:

—      Ах, у нас гости!

—       Ты не спишь? — Тухачевский, сбросив шинель, подошел к жене. В простеньком синем платьице в белый горошек она казалась хрупкой, как подросток. Глаза, обведенные тенями, встревоженные, переполняла тем­ная влага.

—      Я почему-то знала, что ты придешь не один,— она слабо улыбнулась.— Я ждала.

—      Вы уж простите нас, башибузуков! — Якир мо­литвенно прижал руки к груди.

—      И не стыдно, Иона Эммануилович?.. А вы, Иеронимус? Тоже хороши! — она протянула руки сразу обо­им.— Как же давно вас не было... Ужинать будете? — повернулась вопросительно к мужу.— У меня все го­тово.

—      Вот это хозяйка! — Якир зябко передернул пле­чами.

—      Беспременно,— Михаил Николаевич бережно коснулся губами ее душистых волос.— Только сперва чайку, крепкого-прекрепкого!.. А пока прошу ко мне.

Они расселись возле овального стола, накрытого кам­чатой скатертью. Якир первым делом сунул в рот папи­росу и придвинул к себе рогатую раковину с розовато- перламутровым зевом.

—       «Герцеговина флор»! — усмехнулся Уборевич.— Как у него... Бросить бы надо, Иона. Смолишь и смо­лишь. Все минеральные воды насмарку пойдут.

—      Ага, надо,— безропотно согласился Якир.

Устало обменялись репликами насчет Военного совета.

—      С Ворошиловым каши не сваришь,— поморщился Уборевич.— Для него важно одно: видимость соблюсти.

—      Я вам сейчас кое-что напомню,— спохватился Ту­хачевский.— Специально по этому поводу,— он подо­шел к письменному столу и выдвинул боковой ящик.

—      У меня тоже припасено! — радостно подмигнул Якир, срываясь с места.— Сейчас только портфель при­несу.

Тухачевский нашел порядком потрепанный номер «Военного вестника», заложенный голубой промокаш­кой. Подождав, пока возвратится Якир, зажег настоль­ную лампу и раскрыл журнал.

—      Восьмой номер за двадцать пятый год. У нас по­чему-то принято сравнивать достижения с уровнем тринадцатого года. Климент Ефремович резко вырвался в этом смысле вперед, хотя в старой армии тоже были и аэропланы, и танки. Мне, я полагаю, негоже лезть наперед батьки в пекло. Так что, извините, равняюсь на непосредственного начальника,— он легко нашел нужный абзац.— Прошу слушать внимательно: «Дви­жение своим ходом выдает издали движение машины, особенно ночью и на шоссе, благодаря шуму, а ночью также благодаря освещению. Без света же, конечно, не поедешь вовсе».

—      И кому принадлежит сей упоительный и косно­язычный бред? — поинтересовался Уборевич.

—      Не столь важно, кому. Но интересно, по какому случаю. А написано в самый раз к открытию кавалерий­ского съезда... Помнишь еще?

—      А то нет! Такие бои выдержали...

—      Вот именно, выдержали... Далее наш высокомуд­рый автор, ссылаясь на зыбкую почву столь близкого твоему сердцу Полесья, пишет, что в «N корпусе решили наладить опыт перевозки бронемашин конной тягой. Старый друг — лучше новых двух!»