Валерий Карышев - Москва тюремная

• Название: Москва тюремная
• Автор: Валерий Карышев
• Жанр: Контркультура
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-03600-8

Когда-то давно на стене магаданской пересылки было нацарапано: "Не верь, не бойся, не проси". С тех пор это выражение стало законом тюремной жизни. Но соблюдают ли его сегодняшние зэки? Как они живут сейчас в камерах Бутырки, Лефортова и Матросской Тишины? По-разному. Маньяка Головкина пришлось поместить в отдельный бокс, иначе его растерзали бы сокамерники. Авторитетный вор Лука несколько лет был "агентом внутрикамерной разработки" и помог органам разоблачить десятки преступников. Патриарха уголовного мира Пашу Цируля бросили в обычную камеру с больничной койки. И он умер в жутких муках. Истории самых известных заключенных пересказываются поколениями сидельцев московских тюрем и становятся легендами. Подлинные факты знают немногие, и авторы книги в их числе. Они создали настоящий "путеводитель" по всем московским тюрьмам.

---

5. Нарушение правил производства, изготовления, переработки, хранения, учета, отпуска, реализации, продажи, распределения, перевозки, пересылки, приобретения, использования, ввоза, вывоза или уничтожения наркотических средств или психотропных веществ, а также веществ, инструментов или оборудования, используемых для изготовления наркотических средств или психотропных веществ, находящихся под специальным контролем, если это деяние совершено лицом, в обязанности которого входит соблюдение указанных правил, — наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев либо лишением свободы на срок от трех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок от трех лет или без такового.

Статья 228 УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Знаменитый следственный изолятор ФСБ Лефортово — это не только толстые стены, не только строжайший пропускной режим и не только бдительность вертухаев. Лефортово — это многочисленные видеокамеры наружного наблюдения по периметру корпуса, это тотальный контроль абсолютно всех помещений, это семь десятков кабинетов для свиданий подследственных с адвокатами, которые, что давно уже не секрет, скрытно прослушиваются и просматриваются.

Ни следователь, ни адвокат, ни тем более вертухай, ведущий подследственного по коридору, никогда не встретят другого заключенного, ведомого на допрос или к защитнику. Так заведено еще с тех времен, когда этот СИЗО находился в ведении Следственного управления КГБ СССР.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Следственный изолятор Лефортово функционирует с 1880 года как тюрьма военного ведомства для нижних чинов, направляемых по приговору полковых и военно-окружных судов.

До начала ХХ века количество арестантов в Лефортове колебалось от 100 до 138 человек на 205 камер. Четырехэтажное К-образное здание, огражденное по периметру четырехметровой каменной стеной, создавалось на уровне достижений тюремной архитектуры Западной Европы и Америки.

От центральной площадки СИЗО радиусами отходили четыре коридора с пустыми межэтажными пролетами, с камерами в четыре яруса. В каждой камере предусматривались клозет со сливом, кран с водой для умывания и питья, газовое освещение. Имелась и тюремная церковь на 109 келий — каждый арестант мог следить за богослужением сквозь зарешеченное окошко.

С реорганизацией ОГПУ в НКВД в 1934 году Лефортовская тюрьма была передана в ведение советской политической полиции. В 1935 — 1937 годах Лефортовский СИЗО перестраивался и расширялся. В 1937 году в подмосковной Сухановке был открыт филиал Лефортово — Сухановская следственная тюрьма на 225 мест, получившая в народе название «Санаторий имени Л. П. Берия».

С конца двадцатых годов до середины пятидесятых в Лефортове осуществлялись массовые казни «врагов народа». Трупы хоронились в тюремном дворе.

Эксгумация массовых захоронений жертв коммунистического террора не проводилась ни разу.

В семидесятые годы в СИЗО Лефортово, ставшем главной тюрьмой Следственного управления КГБ СССР, произошел ряд изменений в содержании арестантов.

В отличие от следственных изоляторов, подчиненных МВД, условия в Лефортове выглядели более щадящими: две белые простыни, которые можно было менять в любое время, баня раз в неделю, ежедневная часовая прогулка по тюремному дворику, доброкачественная пища, отличная библиотека, возможность подписаться на любое периодическое издание СССР, отсутствие стрижки наголо, профессиональная и своевременная медицинская помощь.

Со слов известного политического деятеля, Валерии Новодворской, одной из участниц создания «Демократического Союза России», побывавшей в Лефортове в 1991 году, условия содержания в этом СИЗО «почти дошли до уровня голландской тюрьмы. Только из камер не выпускали и телевизоров не было. Но белье грязное в прачечную принимали, вещи — в химчистку, а также бесплатно выдавали белые булочки... »

После передачи тюрьмы из ведения КГБ в ведение МВД начальником СИЗО Лефортово был назначен Станислав Парез, сын бывшего начальника СИЗО Матросская Тишина Георгия Пареза.

В начале 1994 года Лефортовский СИЗО передали Генеральной прокуратуре.

В 1994 году из Лефортова бежало двое арестантов, обвинявшихся по малосрочным «бытовым» статьям — среди бела дня они, поставив к внутренней стене стремянку, перелезли наружу, на улицу Лефортовский Вал.

Арестанты были пойманы — согласно приговору суда, они получили за попытку побега от 1,5 до 2 лет лишения свободы.

По мнению МВД, этот побег спровоцировали конкуренты из ФСБ — вроде бы Лубянка хотела таким образом продемонстрировать неспособность МВД поддерживать порядок в Лефортове.

Среди именитых узников — нарком НКВД Ежов, генерал МГБ Судоплатов, начальник Главного управления Казачьих войск при Восточном министерстве Германии генерал Краснов, командир Русской освободительной армии Власов, командир Кубанского казачьего корпуса Шкуро, командир «Дикой дивизии белой армии» генерал Султан-Гирей Клыч. (Шкуро, Краснов, Власов и Клыч повешены во дворике Лефортова 17 января 1947 года.) В девяностых годах в Лефортовском СИЗО ожидали окончания следствия члены разгромленного Верховного Совета Российской Федерации А. Руцкой, Р. Хасбулатов, В. Ачалов, В. Баранников, А. Макашов и другие. Кроме того, в СИЗО Лефортово содержались: немецкий пилот-любитель М. Руст, приземлившийся на Красной площади, президент Ассоциации совместных предприятий Л. Вайнберг, бывший заместитель министра внешнеэкономических связей России А. Догаев, заместитель начальника финуправления ФАПСИ при Президенте В. Манастырецкий, профессор Высшей школы милиции МВД Е. Жигарев, бывшие следователи Генпрокуратуры, сотрудники РУОПа и МУРа, обвиняемые в коррупции, авторитетный законник М. Мильготин (он же Марчелло), бывший главный бухгалтер холдинга «Медиа-Мост» Титов, а также именующий себя писателем Э. Лимонов (он же — лидер Национал-большевистской партии России).

В 2000 — 2003 гг. в Лефортове содержались многочисленные участники террористических актов на Северном Кавказе. Среди наиболее известных — полевой командир Салман Радуев и участники захвата «Норд-Оста».

По свидетельствам очевидцев, во время конвоирования по коридорам ИЗ известный террорист непременно бросал вертухаям фразу: «Вас приветствует бригадный генерал Салман Радуев!»

В настоящее время СИЗО ФСБ Лефортово считается самым элитным учреждением пенитенциарной системы России.

Не в пример остальным московским СИЗО лефортовские камеры куда комфортней. Тут содержат по двое, по трое, максимум — по четыре арестанта.

В одной из таких камер с 1996 по 1997 год содержался подследственный, о котором вот уже не один десяток лет ходили легенды. Одни видели в нем символ уходящей блатной России, другие — коварного и жесткого врага, третьи — подвижника и мученика за воровскую идею, четвертые — персонофицированное воплощение зла...

Он был мудр, проницателен и, казалось, знал все и обо всех наперед. Тому, кто впервые встречал этого пожилого мужчину еще на воле, он мог показаться обыкновенным ханыгой, лишь по недоразумению оказавшимся не в дешевой пивной, а в собственном роскошном подмосковном особняке из «кремлевского» кирпича, с подземным гаражом на одиннадцать машин, крыльцом из лабрадора и люстрой за двадцать девять тысяч долларов.

Манеры его выглядели нарочито грубыми, строй речи — неграмотным, а лексическая запятая «бля» была особенно любимой в монологах.

Однако те, кто имел с ним серьезные дела, утверждали: имидж завсегдатая пролетарской пивнухи — не более чем маска, навечно приросшая к его лицу. Наверное, так удобней было маскировать свою суть — человека хитрого, умного и расчетливого.

Он был из тех, кто идет до конца. А поскольку в жизни все постоянно меняется, то в конце концов он в своем поступательном движении всегда заходил слишком далеко, оказываясь в абсолютной пустоте.

Но он знал, что могло вернуть его к действительности, — точнее, думал, что знал: наркотики. Знал и другое: рано или поздно он найдет в них свою смерть. И когда он набирал в шприц очередную дозу, в бесформенной массе старческого лица проступали, позволяя угадывать себя, черты жесткие и одновременно несчастные.