Эльхан Мирзоев - Мои останкинские сны и субъективные мысли

• Название: Мои останкинские сны и субъективные мысли
• Автор: Эльхан Мирзоев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Когда мы всей командой возвращались в редакцию, у больших лифтов наткнулись на Никонову с Аидой.

— Такая тема! Аидочка, всё получилось отлично! Так было интересно! Ты — молодец! Ты справилась! — пела красная от возбуждения глава Студии спецпроектов.

Её подчинённая тяжело задышала и подняла глаза к потолку — продолжая одновременно улыбаться:

— Да, эту тему было тяжело делать! Тяжело, очень тяжело!..

Тут они увидели нас и резко отвернулись. Затихли.

Хотел прокричать какую-нибудь иронию — любую — но подъехал лифт, и барышни суетливо в нём скрылись…

Source URL: http://ostankino2013.com/strana-uchastok.html

Дети-Алкоголики-Скрипачи

10 февраля 2009 года на Первом канале вдруг забеспокоились о будущем страны. Я бы даже сказал — пришли в ужас от того, что ждёт Россию.

Обычный рабочий день близился к концу. Было уже половина седьмого, и коллеги размышляли вслух о том, как провести остаток вечера: кто собирался домой — к семье, кто в клуб — на приключения, а я планировал сесть за чтение зарубежных электронных газет или устроить какую-нибудь провокацию в Интернете.

И тут всё началось.

— Всем оставаться на местах! — раздался крик из соседей комнаты. — Сидеть!

Вопль был настолько угрожающе-повелительный, что я подумал — это захват заложников или рейдерское нападение на Останкино и почему-то малодушно посмотрел в окно у себя за спиной.

— Никуда не уходить. Я сказала сидеть и ждать указаний! Ещё вернусь!

Коллеги в нашей комнате хором выдохнули. Я тоже узнал тот голос — это была Аида — и принялся утешать Лёшу Федоренко, уронившего пластиковый стакан с кофе — видимо, тоже от нехороших мыслей.

Прошёл час — ничего не происходило. Олег набрал номер Аиды, но та сбросила звонок…

Спустя ещё полчаса коллеги отправили меня на разведку. На 12-м и 13-м этажах Останкино по беспорядочной траектории бегали девушки-редакторы Студии специальных проектов. Их было очень много. Никогда не думал, что их может быть столько. Даже днём их не такое множество. Хотя, возможно, днём они сидят в своих комнатах-редакциях, в многочисленных кафетериях телецентра и скрытно прожигают жизнь?..

Дамы просто бегали и кричали. Кричали междометия, что-то неразборчивое, а ещё слово «пи. дец» и его вариации. Забегали в какие-то комнаты, через мгновение оттуда выскакивали, кричали — и неслись в другие кабинеты. Некоторые бегали вдоль коридоров, просто — взад и вперёд. Одни мчались с какими-то бумагами в руках, другие, схватившись за голову — в прямом смысле слова. Были и такие, которые перемещались молча, но лица их тоже выражали неотвратимо наступающее что-то ужасное — вот-вот оно случится. Я попытался остановить одну из них и с важным видом расспросить о причине переполоха, но девушка меня оттолкнула — руками в грудь — выкрикнула: «Пи. дец! Это пи. дец!» и понеслась дальше.

Видимо, так девушки пытались работать. В этом рвении и смятении они были так непосредственны, трогательно беззащитны. Расстегнутые на несколько пуговиц блузки, неуправляемые колебания конечностей, пыхтение и частое дыхание. Даже лёгкое хрипение. Крики, междометия, слова-вариации. Эх…

Отметив про себя, что некоторые из редакторов, очень даже ничего, вернулся к своим.

Аида появилась в начале одиннадцатого. Вошла и сразу опустилась на диван. Закуривает сигарету. Уставшая, издёрганная. Бледная, почти прозрачная. На мгновение мне стало её жалко — ребёнок с бабушкой дома, сидят одни в крохотной подмосковной квартире, на улице холодно, уже февраль 2009 года. А праздника всё ещё нет…

В комнате повисла тишина. Минут на десять. Сидим и внимательно слушаем, как она затягивает и выдыхает свой ментол.

— У вас важное задание. Оставьте все свои разработки, все остальные дела. В пятницу запись программы.

— «Участка»? — спрашиваем мы.

— Ну, нет! Нет! — раздражённо крикнула она и пророчески добавила: — Забудьте про «Участок»! Это новый проект. Особое задание! Приказали оттуда.

Я посмотрел за её указательным пальцем на грязный потолок, но ничего не понял.

— А что за проект? — спрашивает Олег.

Аида ушла от ответа.

— Ужас! Ничего не успеваем. Только вчера утром (!) нам сообщили об этом.

То есть эта суматоха продолжается уже два рабочих дня, а мы и не в курсе. Кофе тут пьём, планы строим.

Олег повторил вопрос.

— Понимаешь… — замялась девушка. — Тебе Никонова даст другое особое задание ещё по одной теме, а эта бригада поступает в распоряжение Елены Корчагиной. Только на время этого проекта.

— А что за проект? — теперь хором спрашиваем мы.

— Вам всё скажут! Сейчас же приступайте к работе.

И поднялась уходить. Но вдруг, посмотрев на наши спокойные лица, приняла своё привычное возбуждённое состояние.

— Это очень важное задание! Понимаете? Особое задание! Смотрите — не подведите нас! Ну, идите же!

И мы пошли, всей гурьбой…

Елена Корчагина оказалась блондинкой. Натуральной — я разглядел — и хрупкой на вид. Возраста Натальи Никоновой. У неё был свой кабинет, и она считалась важным начальником. Когда мы вошли и расположились полукругом перед её столом, она слово в слово повторила фразу Аиды, только жалобнее.

— Ужас! — захлопала она накладными ресницами. — Ничего не успеваем. Только вчера утром нам сообщили об этом.

Мы удивленно переглянулись. Когда шли по коридору, заметил, что от хаотично бегающих редакторов осталась одна десятая часть. Сюда — в кабинет Корчагиной — постоянно кто-то забегал, а потом выбегал и кричал. Но вся эта суматоха на нас нисколько не подействовала. Мы спокойно, но с интересом ждали инструкций.

— Девушка, — начал я, и ресницы блондинки задрожали — я разглядел — и отозвались частым похлопыванием. — Девушка, нам кто-нибудь скажет, что тут происходит? Что делать-то надо?

Студии спецпроектов необходимо было подготовить две темы для ток-шоу «Общее дело»: про употребление алкоголя детьми и пьянство среди взрослых россиян. Программу и её название только придумали — специально для этих двух тем. Запись была назначена на пятницу 13 февраля, то есть на работу оставалось два дня. А два прошедших дня сотрудники Студии потратили на написание концепта программы — уместившийся на половине листа формата А4 текст — шрифт Arial, 16-й кегль. Концепт больше походил на декларацию со следующей выстраданной главной мыслью: «Посредством программы «Общее дело» показать всей России, что употребление алкоголя — это плохо».

Начальник-блондинка рассказала это и надула губки.

— Ну, что же такое, а? В голове одна каша, — захныкала она, словно у неё отвалились две стразы с джинсов — любимых, обтягивающих, с низкой посадкой. — Не знаю, что делать…

Это было странно, потому что Елена Корчагина являлась тогда шеф-редактором программы «Судите сами» с Максимом Шевченко. Вроде бы, постоянный эфир — еженедельно готовит такую серьёзную программу [1].

— Понимаете, гостей ток-шоу мы поделили на две группы, так? Эксперты со «звёздами» и участники с реальными историями. Первых мы пригласим, это мы сможем. А вот как найти реальных героев за такое короткое время? Вы же возьмётесь за это, а?

— Ну, сделаем, — протянули мы.

— Нет, нет, вы не поняли! — изумилась она нашему хладнокровию. — Это задание спустили сверху. Из к…ля!

Последнее слово невозможно было расслышать — Корчагина произнесла его шёпотом.

— Откуда?

— Из Кремля, — тихо сказала она и заблестела глазками. — Очень важное задание!..

Люди, которые себя считают кремлёвскими идеологами, называют это красиво — «здоровой информационной политикой». Такая у них работа — давать указание как, в каком объёме, когда, а, главное, что необходимо показывать российскому телезрителю. Замечали, часто все телеканалы вдруг ватагой бросаются делать одни и те же темы: наркомания, насилие в семье, проблема вырубки российских лесов, приключения отечественных туристов в Турции и Египте, курение, педофилия. Все сразу, по всем телеканалам. Очень просто — теле-боссы получили очередные инструкции на еженедельных — обычно, по пятницам — собраниях в одном из кремлёвских кабинетов.

Вот и на этот раз также — поступило указание «максимально широко осветить и обсудить проблему алкоголизма в России». На одних телеканалах отбатрачили, сняв по документальному фильму, на НТВ подготовили тематические репортажи в программах «Сегодня», «Максимум» и в итоговой воскресной. А вот на Первом решили оригинально блеснуть в своём любимом формате — ток-шоу.

Кстати, иногда разрешают делать даже скользкие темы — про взятки, про мигалки, про привилегии чиновников, «про бедных и господ». Выпустить пар. В таких случаях, Рен-ТВ разрешён крикливо-резкий интеллигентствующий тон; ТВЦ подходят местечково-мещанские китчевые замашки; НТВ заслуживает банкетно-могильную шоу-стилистику; ну, а «России» полагается монументально-сдержанный спесивый пафос — мол, есть ещё люди в стране, которым за державу обидно. У всех своя, особая, роль. Вот у Первого чёткая роль есть, но окончательно-утверждённые манеры отсутствуют — Первый экспериментирует, у Первого винегрет, выдаваемый за постмодерн. Балаган-ТВ.