Владимир Пашинин - Разведчики 111-й

• Название: Разведчики 111-й
• Автор: Владимир Пашинин
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1965

---

«А ты-то что в этом понимаешь?» — но, видно, что-то вспомнил и сказал:

— Ладно, Франц. Скоро кончится. Уже скоро.

И, хотя говорил он по-русски, Франц понял его. Но что понял? Покрамович уже ушел, а он улыбался и смотрел ему вслед.

Покончив еще с несколькими делами, Покрамович было собрался последовать примеру товарищей, вернувшихся с ним из немецкого тыла. Они облюбовали себе уютную спальню на тихом третьем этаже особняка и вповалку улеглись поперек широченной кровати. На пуфиках, тумбочках, трюмо были разбросаны гранаты, коробки патронов, автоматы. Но поспать Покрамовичу так и не пришлось. В зал первого этажа, где и на паркетном полу, и в креслах, и на стульях, и даже на большом столе сидели и лежали солдаты, ворвался ефрейтор Павел Белов.

Этот разведчик, живи он в другие годы, непременно был бы каким-нибудь знаменитым марафонцем или велогонщиком. Утомления он не знал, посидеть хоть минуту спокойно никак не умел. Вечно его куда-то влекло, тащило, но так как уйти далеко от роты было все же нельзя, то он сновал по радиусам от места стоянки разведчиков — туда и обратно. И запыхавшийся, с красным лицом, лоснящимся от пота, бросил на ходу:

— А за два квартала в складу шоколаду завались. Я дощечку поставил: «Мины». А то растащат. Пошли?

Никто за ним не пошел, Белов исчез, а вскоре появился с новыми сведениями:

— Арсенал нашел. Пистолетов — какие хочешь. И дамские[14] есть! Разлеглись… Ладно, я сам!

Павел совершил уже с десяток челночных рейсов и, наверно, побывал чуть ли не в центре пожара. Ватник у него был прожжен в нескольких местах, брови и ресницы обгорели, круглое курносое лицо, перепачканное сажей, пылало, вытаращенные глаза бросали голубые молнии.

— А в гараже под домом автомобиль стоит. Ха-ха! Ну и автомобиль! Вы сроду такого не видели. Чудо-юдо!

И он было снова рысцой пустился вон из дому, но тут не выдержала душа Покрамовича. В ней проснулся шофер.

— Белка, где автомобиль?

— Пойдемте, товарищ гвардии капитан, — обрадовался Белов. — Здесь рядом.

«Рядом» у Белова могло означать все, что угодно, но на этот раз он не преувеличил. Гараж находился всего за два дома — гараж небольшой, подвальный, какие можно встретить в Германии на каждом шагу. Автомобиль, видно, принадлежал бежавшему владельцу бакалейной лавки и действительно выглядел презабавно. Вместо четырех колес у него было три — с пузатыми шинами, будто снятыми с детского велосипеда. Над ведущим колесом острым клювом сходился радиатор. Низенькие борта едва возвышались над платформой чуть побольше зарядного артиллерийского ящика. Автомобильчик был выкрашен алой лаковой краской и блестел, точно игрушка.

— Грузовик! — восхищался Белов. — Вот это грузовик! Я сейчас к нему веревку привяжу и по улице побегу.

Но Покрамович подошел к делу серьезно:

— Живо: одна нога здесь, другая там. Бензин!

Прошло часа два, а капитан продолжал ковыряться в моторе. Тот никак не хотел заводиться. Машину раскатывали вперед и назад. Покрамович сбросил куртку, взмок, и, наконец, после долгих усилий, грузовичок зачихал, зафыркал, пустил сизые колечки и перешел на веселый стрекот. В это время пришел приказ выступать.

— Веди, веди, — отмахнулся Покрамович от старшего сержанта Ильи Павлова, исполняющего должность старшины роты.

— Догоню. А со мной поедут…

Капитан вызвал из строя Дмитрия Колышкина, Георгия Литомина, Янсона Спасского и все того же Белова. Трое первых были такими, что хоть сию же минуту выпускай их на ковер чемпионата борцов-тяжеловесов. Высоченные, плечистые, силы зверской — специалисты по быстрой транспортировке «языков» от немецких траншей к своим. Под стать им был и Белов — только чуть пониже.

Они подошли к автомобилю, возвысились над ним, смущенно переглядываясь.

— На плечо? — усмехнулся Колышкин.

— Товарищ капитан, с этими битюгами вы с места не стронетесь! — крикнул кто-то из проходящего мимо него строя.

Покрамович сидел за рулем. Он распахнул дверцу, высунулся из кабины:

— Много вы понимаете… С ними-то как раз и стронусь.

Рота ушла. Немного погодя отправились в путь и автомобилисты. Они нарочно задержались, чтобы доставить себе удовольствие промчаться мимо своих и помахать им рукой.

По городу прокатились лихо. Юркий автомобильчик смело, как озорной козленок в стаде, юлил меж настоящих грузовиков, вытянувшихся в очередь к узким горловинам среди завалов, и наводил оторопь на шоферов. Они уступали дорогу. Но за городом на первом же небольшом подъеме грузовичок дернулся раз, другой и стал. Покрамович дал задний ход. Зло урча, автомобильчик снова яростно набросился на холм. И снова, будто икнув, стал.

— Давай, соколики! — сказал Покрамович.

«Соколики» перемахнули через борт и бегом вкатили машину на перевал шоссе.

— Понеслись! — крикнул им командир, и пассажиры, с ходу прыгнув в кузов, заняли свои места.

Так было всю дорогу, бежавшую полями с холма на холм.

— Не пыли, пехота! — размахивая шапками, кричали разведчики, когда бешено неслись под горку и обгоняли маршевые колонны.

— Эй, саврасы! Почем овес? — мстили им пехотинцы на подъеме.

В общем, дорогой скучать не пришлось, и разведчики до того увлеклись, что чуть было не умчались с одного из холмов к немцам.

— Стой! Стой! — закричали солдаты, выскакивая из ячеек по обеим сторонам шоссе. — Куда?!

Разведчики быстро, не разворачиваясь, затолкали грузовик обратно за холм. На дороге разорвалось несколько мин. К счастью, никого не задело.

— Скажи пожалуйста! — удивился Покрамович, вылезая из кабины. — Уже приехали. Вот что значит отвык. Несколько минут — и на месте.

— А если б она еще сама ехала! — многозначительно сказал Колышкин, утирая шапкой разгоряченное лицо. И спросил: — Маскхалаты?

— Ага, — запросто ответил Покрамович, деловито роясь в моторе, от которого валил пар. Потом спохватился, вспомнил, что он все-таки не шофер, и выпрямился: — Приготовиться к задаче.

Прогулка кончилась. Начиналась работа.

VII

В густых сумерках смутно вырисовываются контуры больших зданий. Город Лауенбург. За палисадниками окраинных стандартных двухэтажных домов залегла разведрота.

Что делать дальше? Наши войска остались позади. Они подойдут не раньше утра. К этому времени нужно добыть сведения о противнике.

Окраина пуста. А какие силы в городе? Где сконцентрированы? И есть ли они там вообще? Может быть, покинули город без боя, и тогда не нужна будет артподготовка, незачем будет громить и жечь снарядами жилые дома, где могут быть люди. Да и наступление быстрее пойдет, без задержки. Уже близок он, день долгожданной победы, дорог каждый час. Он стоит многих жизней — и своих и чужих…

Покрамович стоит у темного прямоугольника живого забора из туи. Он весь подался вперед, глаза щупают темноту. К нему подходит младший лейтенант Лыков. Этого офицера — если прямо не обращались к нему — все в роте называли Гордеем Изотычем. Так повелось задолго до того, как, с легкой руки Баландина, появились в ней «Николаи Василичи». Очень уж имя колоритное и звонкое: Гордей да еще Изотыч. И фигурой он был колоритной: маленький, плотно сбитый и лихач, каких свет не видывал.

Маскхалатов Гордей Изотыч не признавал, предпочитая им кожаную куртку на «молниях», широченные бриджи-бутылки и черную каракулевую кубанку с красным верхом. За этот партизанский вид ему перепало столько нахлобучек, что другому хватило бы на всю жизнь. Гордею Изотычу и горя было мало. Дня два возле штаба он еще крепился и ходил, как положено по форме, но едва лишь уходил на передний край, снова наряжался.

Покрамович, не терпевший ни малейшего ослушания, в данном случае крутых мер не принимал. Он вполне справедливо считал, что каждый волен идти на разведку в чем ему нравится и удобно, а относительно того, что красочный наряд Лынова привлечет внимание противника и выдаст других, командир роты не беспокоился. И вот почему.

Звание младшего лейтенанта Лыкову присвоили в начале войны, присвоили исключительно за храбрость. Дальше по служебной линии он не продвинулся ни на шаг. Правду говоря, офицер из него получился никакой. Он умел и знал лишь одно — вперед, и никаких гвоздей! Но на фронте, особенно в разведке, это — немаловажное качество. Лыкова высоко ценили в дивизии, ему поручали опаснейшие задания — однако, в основном, такие, когда ему приходилось бы действовать самостоятельно. Это как раз соответствовало его натуре. Чувства самосохранения, а тем более страха, он был лишен начисто, лез в самое пекло, умел поднять в решительную атаку бойцов, уже несколько раз отброшенных от вражеского рубежа.

«Пойду вдохновлю» — называлось это у Гордея Изотыча, и он шел вдохновлял, да еще как! Чертом вылетал перед цепью, и тут его лихой наряд был даже полезен: Лыкова видели все. Противник, конечно, тоже, но если справедливо то, что из-за совершенно невероятного случая может погибнуть человек, то также справедливо и то, что именно по этой причине Гордей Изотыч ходил в живых.