Валентин Пикуль - Секрет русской стали

• Название: Секрет русской стали
• Автор: Валентин Пикуль
• Жанр: История

---

- А где тот инженеришке, которого, говорят, вы содержите в баньке за огородом? Не пригласить ли его сюда?..

"Словом, - писал очевидец, - в тысячный раз повторялась старая история, свивающая себе гнездо возле каждой талантливой личности, пробивающейся к славе чересчур смело, настойчиво и энергично..."

***

Обточив пушки и высверлив их на величину калибра крупповских орудий (дабы удобнее сравнивать), Обухов сам провел пробные испытания. Была весна, под полигон отвели заводской пруд, еще скованный льдом. Народ густой и цветастой массой облепил заснеженные склоны гор, радуясь забаве. Среди принаряженных златоустовцев шныряли разносчики, торгуя с лотков маковками и пряниками.

- Клади ядро! - велел Обухов. - Пли!

Клубясь в вихре снежной пыли, ядро закрутилось над прудом и чуть не задело собачку, спешившую по своим собачьим делам, - она, бедняга, три раза кувыркнулась через голову и, прижав к животу хвост, побежала скорее домой. С другого берега донесся треск: ядро сокрушало деревья. Весь день Златоуст праздновал пальбу из пушки, которая исправно выбивала из жерла ядро за ядром. Потом орудия сложили в сани, повезли в Петербург. В августе Обухов тоже тронулся вслед за своими пушками.

Предстояло главное испытание! Стрелять начали в конце ноября, закладывая в пушки по три фунта пороха. Били, били, били - даже фейерверкеры устали. Обухов спросил их:

- И сколько желательно дать выстрелов?

- Ведено пробовать до четырех тысяч...

Пушка дала уже две тысячи выстрелов, и царь указал закладывать в нее по четыре фунта пороха. Но она, голубушка ясная, не подвела создателя Близился решающий момент, когда четырехтысячный выстрел подведет итоги трудам Обухова.

На полигон в этот день прибыл сам Александр II.

- Поздравляю тебя полковником, - сказал он. - Уверен ли ты, что твоя пушка выдержит?

- Да, ваше величество. Уверен.

- А чем докажешь?

- Верхом сяду на свою пушку, как на лошадь, и Не слезу с нее до тех пор, пока не дождусь четырехтысячного выстрела.

- А не разорвет пушку, не боишься?

- Если разорвет, так со мною вместе...

Обуховская сталь выдержала беспримерное напряжение. С монополией Круппа в русской артиллерии было покончено. Пушка Обухова, давшая 4 000 выстрелов, обошлась русской казне всего в 16 рублей 50 копеек, за что Обухову и стали отчислять 35 копеек с каждого пуда сортовой стали, и он, скромный офицер, неожиданно сделался богачем. Тогда же его избрали в члены-корреспонденты ученого Артиллерийского Комитета и, вызванный в военное министерство, Павел Матвеевич предостерег:

- Есть ли здравый смысл расширять пушечное производство в таком захолустье, каков Златоуст, ибо вывоз готовых пушек возможен только на лошадях до пристаней Бирска, а оттуда водою по реке Белой... Не станут ли дорожать наши пушки в дороге с каждой преодоленной верстой?

Но ему отпустили неограниченные кредиты для расширения производства, сославшись на мнение генерал-фельдцейхмейстера:

- А он дядя императора, благополучно царствующего, и желает иметь пушечный завод именно в Златоусте... От вас требуется давать ежегодно до пятисот пушек. Стальных, конечно!

Спорить в такой ситуации было бы неуместно.

- Но, - добавил Обухов, - надобно как можно скорее крепостной труд на заводах обратить в вольнонаемный, чтобы люди трудились не из-под палки, а разумно, себе на пользу...

Освобождение крепостных на заводах пришло с опозданием - лишь в марте 1862 года. В этом же году пушка из обуховской стали навестила Лондон, где на выставке промышленности ее создатель удостоился наградной медали. Казалось, все складывается хорошо для Обухова. 35 копеек с каждого пуда давали ему солидную прибыль. Павел Матвеевич зажил вольготно и широко, даже расточительно. Но уже испытывал беспокойство. Из каждой полусотни пушек одну-две брали на пробу, и вот неожиданно стал выявляться брак - то раковины, то трещины: обуховская сталь сделалась капризна, как испорченный ребенок. Год за годом с утра до ночи над городом шла пальба пробных выстрелов, которая уже никому не мешала: к канонаде привыкли, как привыкают к лаю сторожевых собак, к биению собственного сердца. Раскрепощение заводского труда давало теперь высокие заработки, жители Златоуста сказочно богатели, обогащался и сам Обухов, но, прислушиваясь к выстрелам по ночам, он мрачнел все больше. Нервничая из-за этих непонятных изъянов в металле, он обрел бессонницу.

- А я чего-то еще не знаю, - говорил он себе. В 1863 году возле Перми, на Каме, заложили новый пушечный гигант - Мотовилиха, - а министерство финансов просило Обухова срочно выехать в столицу.

Оказывается, в пригородном селе Александровском, что лежало на Шлиссельбуржском тракте, решили основать новый сталелитейный завод.

- В чем вы сомневаетесь? - убеждали Обухова в Петербурге. - Вам и карты в руки, а завод, основанный вами, сохранится в истории под вашим же именем Обуховский, подобно тому как Путилов уже дал свое имя заводу Путиловскому...

Перспективы казались заманчивыми: страна нуждалась не только в пушках, но и в броне для кораблей, отличные свойства стали позволяли наладить производство осей и колес для вагонов железных дорог. Павел Матвеевич подумал и согласился:

- Хорошо. Пусть в России будет и Обуховский завод... Он выписал из Златоуста мастеров-литейщиков - с их семьями, бабками и детишками, с гармошками и горшками гераний. Иные даже кошек не оставили, везли и кошек. Приезжие златоустовцы сохранились в памяти петербуржцев высокорослыми, обстоятельными, себе на уме, жары и стужи не боящимися - они-то и положили на берегах Невы начало промышленному гиганту, вскоре ставшему лучшим в Европе. А сталь во всем мире уже текла рекой - тигельная, бессемеровская, мартеновская. Этот клокочущий разъяренный поток сметал на своем пути все отживающее, но варили сталь.., на глазок! Да, именно так и варили ее, доверяясь лишь опыту сталеваров. Павел Матвеевич имел свои рецепты, сомнений же в опыте златоустовских мастеров у него не возникало. Однако на самом разгоне успеха, когда он стал ворочать уже миллионами, на самом взлете его триумфа началась драма - техническая (которую лучше всего назвать человеческой).

Сам царь при встрече с Обуховым сказал с гневом:

- Что за дрянь твоя сталь? Пушки-то рвет.

- Да, ваше величество. Сам знаю, что рвет.

- А хвастал, что верхом сядешь на пушку!

- Уверен был. А теперь не сяду...

Объяснить, почему так, он не мог. Бывало, целая партия пушек дает тысячу выстрелов, и сердце радуется. Но вот увеличили калибры. С первых же выстрелов пушки разносило вдребезги, осколками калечило фейерверкеров, многие погибли. Дело дошло до того, что на полигонах Охты выстрел производился гальваноспособом, а прислуга пушек пряталась в блиндажах.

Александр II во всем обвинял Обухова:

- Если дело и дальше так пойдет, не ступать ли нам снова на поклон к Круппу? В любом случае я буду прав, если укажу прекратить производство стальных пушек в России...

За границу послали авторитетную комиссию, чтобы она высмотрела на иностранных заводах: как у них там обстоит дело? И комиссия отчиталась: в Европе, как и в России, один черт - то палят без страха, то пушки разрывает сразу же.

Послышались призывы - назад, к чугуну, к бронзе!

- Что случилось со сталью? - терзался Обухов... Его душевные страдания были велики. Он знал много. Но не мог заглянуть внутрь стали: что там? Не только он, сам Обухов, но и легионы ученых мира спотыкались в потемках, теряясь в догадках, и глаз сталевара оставался главным оптическим пирометром... Павел Матвеевич места себе не находил:

- Господи, отчего разрываются мои пушки? Вполне сознательно он решил устраниться от дел.

- Кажется, завод прикроют, - сказал он однажды. - Кто виноват? Затраты колоссальные. В своих рабочих я не сомневаюсь. Им не верили. Пригласили англичан - те оказались хуже слепых котят. Никто ничего не понимает, а пушки летят к чертям. Иногда даже не пушки, а только болванки для пушек, едва их сунут под молот, рассыпаются, как старый сухарь... Я отдал бы всю жизнь, лишь бы удалось заглянуть внутрь стали!

В 1866 году началась война Пруссии с Австрией, и прислуга орудий в этой войне не столько опасалась противника, сколько своих же пушек: их разносило столь часто, что артиллеристов сравнивали с самоубийцами. Было ясно, что Крупп потерпел поражение - его сталь не выдержала испытания войной. В этом же году, учитывая немецкий печальный опыт, морское министерство России решило прекратить выпуск стальных пушек. Павел Матвеевич повидался с молодым ученым, которого звали Дмитрием Константиновичем Черновым.

- Вы меня знаете? - спросил он его.

- Немало наслышан. Доброго.

- Доброго уже не осталось. Аносова читали?

- Несомненно, Павел Матвеевич.

Обухов выгреб на стол осколки разорванных пушек.

- Прочность такая, что острыми краями можно резать стекло. А пушки рвет. Кто осветит мрак невежества моего? Я ухожу. Вы еще молоды, у вас больше сил... Вот и старайтесь!