Анна Смолякова - Ты — мое дыхание

• Название: Ты — мое дыхание
• Автор: Анна Смолякова
• Издательство: ЭКСМО-пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-04-001050-8

Полина Суханова и сама толком не знает, кому хочет доказать свою значимость и профессиональную состоятельность. Себе самой или внезапно охладевшему к ней мужу? Но тем не менее бывшая выпускница МГУ, а ныне жена преуспевающего бизнесмена, бросает все и начинает с нуля в редакции небольшой газеты. Судьба готовит ей немало разочарований, но вместе с тем и неожиданный подарок — поездку на кинофестиваль в Венецию, заставившую ее по-новому взглянуть на свою жизнь…

---

— Да-а, сдает Вера, сдает… Да и мне тебя вовремя предупредить надо было: у нее в тот момент очередной запой случился, так что, сама понимаешь, к ней лучше было не лезть. Из чувства самосохранения хотя бы.

— А почему я вообще должна действовать из чувства самосохранения? — Поля достала из сумочки носовой платок и подправила размазанную в уголке губ помаду. — Почему я должна чувствовать себя заранее виноватой? Что я, эти шмотки, которые на мне, деньги эти украла? Убила я кого-нибудь из-за них? Обманула? Или, может, я ее личную зарплату на свои нужды потратила?

— Да ты не кипятись, не кипятись! Ты, может, нет, а кто-то с такими же деньгами, как у тебя — да. Их же, бедных, сейчас все дурят: и продюсеры, и директора всяческих кинокомпаний. Каждый норовит пообещать побольше, а заплатить поменьше, да потом перед носом все на том же шестисотом «мерсе» проехаться… И вообще выброси ее из головы. Надо же, муж у тебя — «новый русский»! А у нее вообще никакого нет!

Поля вдруг почувствовала пугающую, неодолимую усталость. Даже лоб ее мгновенно покрылся липкой, холодной испариной.

— Да, знаешь, Галь, кажется, у меня тоже уже никакого мужа нет… — проговорила она и, опустившись на корточки, закрыла лицо ладонями.

Галка, ничего не сказав, ушлепала босыми ногами на кухню и через минуту вернулась с рюмкой коньяка в руке.

— Ну-ка, на, на! — скомандовала она, подсовывая коньяк Поле под самый нос. — Выпей залпом, а потом все спокойненько расскажешь… Надо же, мужа у нее нет! А кто есть? Любовник есть?

— Есть!.. Или тоже уже нет?

— Чувствую я, окончательно ты, девка, с дуба рухнула! — печально констатировала Лесина и, обхватив Полю за плечи, помогла ей подняться с пола.

Потом они сидели на диване, курили «Филипп Моррис» и пили коньяк.

— Про мужа, которого у тебя уже якобы нет, потом поговорим! — Галка упрямо пресекала все Полины попытки свернуть разговор на Бориса. — О Суханове твоем я, слава Богу, представление имею. Ты мне про любовника, которого тоже нет, толком расскажи. Кто он у тебя?

— Поэт.

— Поэт? — Лесина заинтересованно склонила голову к плечу. — Мало того, что красавец и половой гигант, так еще и поэт? Где ты только такого выискала!.. Слушай, а откуда у него при такой, мягко говоря, неприбыльной профессии деньги, чтобы по Петербургам раскатывать да по ресторанам тебя водить? У меня клиентка одна — жена писателя, так тот, чтобы продержаться только, для детских садов сценарии утренников пишет, а тут — надо же, цветы, французские вина, Зимние дворцы…

— Ну, во-первых, Петербург — не Канары, поездка несколько подешевле обходится, а во-вторых, не он платит, я в основном… У него сейчас как раз сложный в финансовом отношении период…

— В основном? — Галка подозрительно прищурилась. — Ой, не темни! А за что платит он? За билет в трамвае? Или за презервативы? Или вообще ни за что? Может, ты ему еще и трусы покупаешь?

— Если бы понадобилось — купила бы! — Поля уронила на рукав светлого жакета длинный столбик пепла и брезгливо стряхнула мелкие частички в пепельницу.

— А я не удивлена, что не понадобилось! Зачем вам вообще трусы? Ему этот предмет гардероба только мешает выполнять свою работу… Ты не знаешь случайно, как называются мужчины, которые идут на содержание к состоятельным женщинам?

— Вот только этих намеков не надо!

— Ничего себе намеки?! — в голосе Лесиной зазвенело возмущение. — Он к тебе присосался, как клещ, а тут все — намеки! Ты же говоришь, что он нормальный человек, значит, ноги — на месте, руки — на месте и голова — на месте. Да пошел бы хоть вагоны разгрузил на Киевском вокзале! Или, если его творческой натуре это претит, — те же утренники писал бы для детишек! Кстати, та моя клиентка, у которой муж этим промышляет, говорит…

— Не надо, — Поля предостерегающе подняла руку. Ей не хотелось слышать ни про утренники, ни про чужих мужей, ни тем более про деньги. Коньяк разливался по жилам приятной теплотой, в голове гудело, от сигаретного дыма ломило виски.

— Не надо, Галь, — повторила она, собравшись с силами. — Думаешь, я сама не чувствую, что что-то во всем этом не то, думаешь, мне объяснять нужно?

— Думаю, нужно! — Галина поровну разлила последние капли коньяка и решительно поставила бутылку на стол. — Потому что ты, со свойственной тебе интеллигентностью, никогда не назовешь это… «явление» тем словом, которым оно называется. А называется оно — альфонс! Обидно, да? Но тем не менее это так!

— В таком случае я — в тысячу раз больший альфонс, или, вернее сказать, содержанка! Антон-то принимает только те деньги, которые я трачу на него добровольно, а я расходую на любовника капиталы, которые зарабатывает мой муж. Причем муж об этом ничего не знает!.. Я сама-то, права Сосновцева, всего лишь тупая кукла с неудовлетворенными амбициями! Я и зелененькие и деревянненькие только трачу! Борька зарабатывает, а я Антоше рубахи и галстуки от Версаче покупаю!

Галина вздохнула и подошла к окну. Отодвинула штору. Белоснежные птицы на германском тюле неспешно заколыхались.

— Дочку из продленки смотришь? — Поля затушила окурок в пепельнице. — По времени-то уже пора ей быть… Давай, наверное, сворачиваться, да я пойду…

— Сиди уж, — Лесина махнула рукой. — Катя — умная девочка, сама прекрасно на кухне поест, а потом за фортепиано заниматься сядет… Я вот что хочу тебе сказать: с Антоном этим твоим, естественно, завязывать нужно, тут и говорить не о чем, а с Борисом?.. По идее ему, конечно, надо содрать с тебя колготки вместе с трусиками и отстегать как следует по заднице…

— Моя задница его больше не интересует. У него теперь другая есть… Господи, как банально-то все! Муж изменяет жене с ее собственной подругой и женой собственного друга! Сюжет для тупой мелодрамы, правда? Наверное, от этой банальности и мерзко так!

— Брось! — Галка снова присела на край дивана. — Мужики на девяносто процентов — кобели, а когда бабы под них сами ложатся — то, наверное, на все сто… Забудь, как будто ничего и не было, возвращайся сегодня домой с улыбочкой. Ужин ему накрой, постельку расстели, сама постарайся. А завтра приходи в салон, мы тебе какую-нибудь причесочку «супер» сварганим… Ну-ка, давай прикинем…

Она подобрала Полины волосы на висках, перекрутила их на затылке, свесила густой и озорной челкой на лоб. Снова взлохматила все пряди, обнажила шею, выпустив лишь тоненький длинный мысик волос. Когда и второй вариант «суперпрически» ее не устроил и она принялась взбивать шевелюру растопыренными пальцами, Поля устало произнесла:

— Галочка, милая, спасибо тебе, но не надо ничего. Я ведь и сама с ним жить после всего, что произошло, не смогу. Ладно, забуду я Надежду, ладно, прощу. Одолею ее, так сказать, на поле битвы под названием «Женское очарование», но с Антоном-то как быть? Его и из сердца не так просто выкинуть, уж не говоря о том, что из памяти… Понимаешь, то, что испортил Борис, еще, может быть, можно было поправить, но то, что потом наделала я… Не смогу я ему в глаза смотреть и улыбаться, чувствуя этот груз на душе. А рассказать все — это стопроцентный развод. Хотя, может быть, это и к лучшему?

— К бабке бы тебе хорошей сходить, — Лесина по-старушечьи подперла подбородок рукой. — Чтобы она на тебя воск отлила да порчу сняла… Знаю я, что ты во все это не веришь, но все-таки…

— А «все-таки» надо поговорить с Борисом. По крайней мере, расстаться нужно честно. Он — виноват, я — виновата… Попросим друг у друга прощения — и до свидания!

— А может, не «до свидания»? Может, помиритесь?

— Это уже вряд ли.

— Ну и правильно! — Галка неожиданно зло тряхнула крашеной головой. — Тебе это поделом будет! Помню я, как шесть лет назад ты плакалась: «Люблю его, люблю больше жизни!», а теперь сидишь холодная, как амеба, и этаким светски ледяным тоном рассуждаешь: «Да, правильней будет расстаться. Нет, я не смогу жить во лжи. Нет, конечно же, мы не помиримся».

Поля поднялась с дивана, стряхнула пепел с подола узкой юбки и пошла к выходу из комнаты. Уже на пороге она остановилась и, полуобернувшись, бросила:

— Ну, Галка, почему же ты-то меня не поняла?! Ты, наверное, единственная, кто, в принципе, мог понять, — а вот не поняла!.. Да я же просто боюсь загадывать, что мы помиримся, сглазить боюсь! Чего бы я сейчас только не отдала, чтобы не было никогда в моей жизни Антона, а в Борькиной — этой стервы Хорошиловой. Если бы только можно было все отмотать назад! Я надеюсь, надеюсь, что все можно изменить, что с Надькой все это прошло: Борька ведь мне и цветы уже приносил, мириться хотел… А я, дура!..

Она заплакала, в этот раз уже не закрывая лицо руками, а просто по-детски размазывая по щекам слезы вместе с тушью. Галина налетела на нее со спины и прижала к себе, как маленькую девочку.

— Поговори, поговори с Борей, раз уж это тебе так нужно, — шептала она, обжигая горячим дыханием Полино ухо. — Он мужик хороший и любит тебя, он понять должен. Начните все с начала, в конце концов! Ну стоит ли из-за какой-то стервы всю жизнь ломать? Сколько вы уже вместе? Семь лет почти, да? Когда мы на вашей свадьбе, в январе гуляли?..