Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

• Название: Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар
• Автор: Елена Горелик
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00025-6

Первые четыре романа цикла «Своя гавань».

Три человека. Именно столько выжило из двадцати восьми невольных «попаданцев», жертв некоего непонятного эксперимента, и «попали» аккурат в самую клопиную дыру семнадцатого века — на пиратские Карибы. Галка Горобец, по кличке Бешеная, гроза районной гопоты. Влад Волков — сын весьма «крутого» бизнесмена. И офицер вермахта — разносторонне образованный человек, мечтавший после войны открыть свою радиомастерскую.

 Карибы? Романтика? Пиратыпопугаипиастры? Чушь. Всё было гораздо грубее и приземлённее. Здесь самая главная задача — элементарно выжить. Не успели герои освоиться на необитаемом острове, как на нём появились пираты. Казалось бы всё, конец. Но Галка вцепилась в свой шанс, пусть и сколь угодно мизерный. Использовала для сохранения жизни и свободы всё, что могла, и даже чуточку больше. И победила.

 Отныне их жизнь стала бегом по лезвию бритвы. Свернуть некуда, спрыгнуть невозможно. Стоит оступиться — их ждёт позорная смерть. Стоит остановиться на достигнутом — сотрут в порошок сильные мира сего. Что же делать? Пиратствовать, пока не убьют? Бежать в Европу или Россию? Увы, там в те времена дела обстояли ненамного лучше, да и денег на дорожку никто просто так не даст. Но наши герои умудрились выбрать из двух зол третье: исполнить пиратскую мечту о своей гавани…

Содержание:

1. Не женское дело

2. Земля неведомая

3. Своя гавань

4. Лев и ягуар

---

— Да я… и сам не знал… — смущенно буркнул он. — Увидел в церкви Мериды красивую статую, решил еще там зарисовать. Получилось. Ну я и подумал…

— Много уже нарисовал-то? — на полном серьезе спросила Галка. — Покажешь?

— Нет. — Влад покраснел еще больше. — То есть… Ты не будешь смеяться?

— Блин, Влад, ну чего ты, в самом деле? — возмутилась Галка. — Классно ведь рисуешь! Над чем смеяться-то?

И Владик, преодолев боязнь новичка, все-таки показал ей свои рисунки. И из Мериды, и сделанные по пути, и свои последние… У Галки тоже в этом мире раскрылись некоторые таланты, остававшиеся в родном двадцать первом веке невостребованными или неизвестными ей самой. Но все они относились к военному делу, морской и сухопутной стратегии. То есть к сугубо «мужской» епархии. Владик же открыл в себе таланты творческие — а это вотчина девяти муз… В его прежней записной книжке было совсем мало пейзажей и батальных сцен, зарисованных по памяти. И очень много портретов. Матросы «Гардарики» — то за делом, то коротающие свободное время на палубе, то в бою. Галке особенно понравился портрет Пьера около пушки, с дымящимся пальником в руке… Джеймс с неизменной подзорной трубой. Дядька Жак с саблей в руке: этот портрет был выполнен с особенным мастерством, и у Галки даже защемило сердце — она неподдельно тосковала по старому боцману, погибшему в бою два года назад. Доктор Леклерк, делающий пометки в своей книжечке. Хайме, лезущий наверх по грот-вантам. Жером-Меченый во всеоружии, готовый к абордажу. И она сама — то на мостике, то в бою, то с книгой…

— Не нравится? — Влад немного неверно понял хмурую задумчивость, напавшую на «сестру».

— Нравится, — ответила Галка. — Даже очень.

— А чего тогда такая кислая?

— Ты точно только недавно начал рисовать или разыгрываешь?

— Чтоб я сдох! — поклялся «брат». — В музыкальную школу, каюсь, ходил. Но рисовать даже не пытался.

— Ну, Влад… И вот это все, — Галка указала на рисунки, — ты мог похоронить под своими VIP-вечеринками? Блин, голову бы твоему папаше открутить… вместе с «чистыми руками» его киевских дружбанов. А матушка куда смотрела?

— В модные каталоги, — буркнул Владик, отобрав у нее книжечку с рисунками. Воспоминания о своем «элитном» прошлом теперь почему-то обжигали его нестерпимым стыдом. — И еще к папе в карман… У меня братан мелкий там остался, Сашка. Помнишь его? В восьмой класс ходил, когда мы… Воображаю, кем они его уже воспитали.

— Хорошо хоть ты таким не стал…

…Стоя незамеченной за спинами матросов, она видела Влада очень смутно — только голову и плечо, да и то не всегда. Его фигура несколько возвышалась над остальными — на бочонок, должно быть, взобрался или на ящик какой. Лезть вперед не хотелось.

«Идиот его папаша, сто пудов, — беззлобно подумала Галка. — На фига он его на экономический отправил? Владу нужно было в театральный идти. С таким-то голосом да с такой внешностью… Стоял бы на сцене, играл Шекспира, девчонки бы пищали…»

Но сейчас, за неимением сцены, Владик стоял на палубе «Экюеля», а толпа пиратов с не меньшим успехом исполняла роль благодарной аудитории. Владик говорил по-французски — и прононс у него был безупречный.

«И выучиться успел. Базарит, блин, как коренной парижанин», — мысленно похихикивала Галка. У нее самой на всех языках, кроме, пожалуй, английского, произношение было варварское. Английский — да, он сразу как-то пошел, сказался университетский курс, а вот французский с испанским не давались, хоть стреляйся. Джеймс даже шутил, что она на всех языках говорит исключительно по-русски.

С самого начала их пребывания в этом проклятом Мэйне Владик был в тени Галкиного авторитета. Пожалуй, только сейчас, оказавшись на «Экюеле», он почувствовал себя свободным. Владику всегда казалось, что к нему никто здесь не относится серьезно. И как он ни бился, как ни рвался в первые ряды на абордаже, как ни ползал по вантам в самый шторм, убирая паруса, — это сложившееся уже представление о несостоявшемся богатеньком наследничке, утерявшем мечту растратить папашины денежки в силу форс-мажорных обстоятельств, он переломить уже не мог. Как ему хотелось хотя бы самому себе доказать, что он хоть на что-то способен! Что он не пустое место! А в это никто не верил. Прежде всего не верил он сам.

До последнего времени.

2

Галка стояла у фальшборта и тихо, в кулачок, курила. Коли уж завела такие порядки на «Гардарике» — не курить на палубе, то и самой негоже их нарушать. Но что делать? В каюте было сейчас невозможно душно, хотелось на воздух. Да и Джеймсу мешать не стоило — он целый день бегал, потом допоздна возился с картами и только что задремал. Кроме того, он был радикально против курения и, оказавшись в капитанской каюте «Гардарики» в качестве Галкиного мужа, первым делом выкинул за борт ее трубку. Она тогда перевела дело в шутку: «Теперь я знаю, зачем ты на мне женился, Джек, — другие способы перевоспитания не подействовали». Галка тоже устала как проклятая, но перевозбужденный организм не желал успокаиваться. Может, хоть табаком удастся немного привести в порядок взбудораженные нервы. Сосуды сужает и так далее… Она по-прежнему дымила не слишком часто, тайком от благоверного и только в тех случаях, когда особенно требовалось успокоиться или сосредоточиться — так что сегодня оправдание было более чем убедительным. Вот и приходилось курить украдкой на квартердеке, пряча огонек маленькой папиросы от вахтенного, который мерно ходил по средней палубе, как школьнице от строгого отца. Таких папиросок она навертела с десяток из тонкой бумаги и хранила в каюте в потайном отделении шкатулки.

Ночь была тихой. Вся огромная флотилия уже успокоилась и сейчас мирно покачивалась на якорях на малой волне. Огней не зажигали. Голосов тоже почти не было слышно. Небо, светло-синее у горизонта, в зените приобретало оттенок совершенно непроглядной бархатной черноты, усеянной звездами. На юго-западе массивной громадой темнел берег. Картахена. Завтра все решится.

Она докурила и, воровато оглянувшись, бросила тлеющую папиросу в воду. Красноватый огонек описал длинную дугу и с легким шипением погас, едва коснувшись поверхности моря. Снизу послышались негромкие голоса и шаги, потом скрип трапа, и к Галке кто-то подошел. Влад. Тоже не спится, небось. Он встал рядом, помолчал, глядя в небо, потом обернулся к ней.

— Страшно, Галя? — спросил он мягко.

Она рассмеялась, Влад тоже улыбнулся в ответ.

— Ничего, Воробушек, справимся.

Галка прыснула. С чего это он вздумал ее утешать? Самому в былые времена требовалось утешение, а тут — на тебе — «Воробушек»!

Они опять помолчали. Потом Галка спросила:

— А ты что на «Гардарике» забыл? Или соскучился?

— Вот именно, что забыл. Сундучок наконец собрал. Это ты у нас шикуешь, с самого начала в отдельной каюте живешь, а я только сейчас обзавелся такой роскошью. Не «люкс», конечно, но все ж не кубрик.

— Ну отдельную каюту тебе еще заслужить надо было, — не удержалась от укола Галка. — Все-таки ты не барышня. Хотя многие поначалу думали иначе.

— Ну вот и заслужил. Вернее, дослужился, — пошутил Владик, но голос его был не слишком радостным.

Галка искоса глянула на названого брата. Он опять задумчиво смотрел куда-то перед собой. Словно почувствовав ее взгляд, Влад, не поворачивая головы, протянул руку и накрыл своей ладонью ее ладонь, лежавшую на поручнях. Пальцы его были теплыми и почти нежными, несмотря на мозоли, покрывавшие их плотной коростой. Впрочем, у самой Галки руки были точно такими же. Вроде бы обычный жест, да и пальцы ее он сжал не очень-то сильно — но от него вдруг полыхнуло таким жаром, что Галка отскочила чуть не на метр. Отскочила — и тут же ощетинилась.

— Ты что, клинья ко мне подбиваешь? — зашипела она.

— Не волнуйся. — Влад не делал попытки приблизиться. — Не подбиваю я к тебе клиньев. Я уже давным-давно, еще дома, понял, что это бесполезно. Я для тебя… мелковат. Тем более ты уже замужем. Да и был ли у меня хоть один шанс, когда весь Мэйн знает меня как твоего никчемного брата?

В голосе его не было горечи, Влад говорил спокойно — уже спокойно. Кажется, у него все уже давно перегорело. Он смирился и с этим, как и со всем прочим, что происходило с ним здесь. Он стоял в отдалении, и его фигура таяла в темноте, только смутно белела рубашка из грубоватого полотна. На месте лица — неясное пятно. Галка подошла к нему на шаг, чтобы лучше видеть. Этот разговор во мраке был таким неестественным и странным… Неужели у него могли быть какие-то настоящие чувства — к ней? Дикость какая-то. Она привыкла воспринимать его как брата и не более того. Успела как следует вжиться в роль сестры, хотя на родине у нее не было ни сестер, ни братьев по крови. И вот теперь это то ли признание, то ли не признание — нашел время, конечно!