Елена Горелик - Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар

• Название: Не женское дело. Земля неведомая. Своя гавань. Лев и ягуар
• Автор: Елена Горелик
• Издательство: Ленинград
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-516-00025-6

Первые четыре романа цикла «Своя гавань».

Три человека. Именно столько выжило из двадцати восьми невольных «попаданцев», жертв некоего непонятного эксперимента, и «попали» аккурат в самую клопиную дыру семнадцатого века — на пиратские Карибы. Галка Горобец, по кличке Бешеная, гроза районной гопоты. Влад Волков — сын весьма «крутого» бизнесмена. И офицер вермахта — разносторонне образованный человек, мечтавший после войны открыть свою радиомастерскую.

 Карибы? Романтика? Пиратыпопугаипиастры? Чушь. Всё было гораздо грубее и приземлённее. Здесь самая главная задача — элементарно выжить. Не успели герои освоиться на необитаемом острове, как на нём появились пираты. Казалось бы всё, конец. Но Галка вцепилась в свой шанс, пусть и сколь угодно мизерный. Использовала для сохранения жизни и свободы всё, что могла, и даже чуточку больше. И победила.

 Отныне их жизнь стала бегом по лезвию бритвы. Свернуть некуда, спрыгнуть невозможно. Стоит оступиться — их ждёт позорная смерть. Стоит остановиться на достигнутом — сотрут в порошок сильные мира сего. Что же делать? Пиратствовать, пока не убьют? Бежать в Европу или Россию? Увы, там в те времена дела обстояли ненамного лучше, да и денег на дорожку никто просто так не даст. Но наши герои умудрились выбрать из двух зол третье: исполнить пиратскую мечту о своей гавани…

Содержание:

1. Не женское дело

2. Земля неведомая

3. Своя гавань

4. Лев и ягуар

---

— Не все так плохо, сударь, как кажется на первый взгляд, — самым невинным тоном проговорила Галка. Те, кто хорошо ее знал, начали тихонечко ухмыляться: если она притворяется эдаким ангелочком, то противник попался опасный, и мысли у нее сейчас чернее черного. — Я же говорила — мы союзники.

— Союзные обязательства Франция имеет лишь перед государствами, мадам, — отрезал де Шаверни. — У вас, слава богу, государства нет.

— Зато есть армия и флот. — Из-под маски «ангелочка» показались совсем не ангельские зубки. — И кое-какие понятия о чести, так что ваши сожаления по поводу неприятия мной офицерского патента несколько неуместны.

Де Шаверни многое сейчас мог бы сказать этой женщине, но сдержался. Если он не хотел провалить дело в самом начале, то следовало быть менее категоричным. Атака в лоб ничего не даст — это он уже понял. А миллионы Картахены уже разбудили его воображение, манили золотыми, серебряными и изумрудными горами. И хотя Испания еще официально не была с Францией в состоянии войны, он уже оправдывал свои будущие действия тем, что гордые кастильцы в данный момент были союзниками враждебной Голландии. Господин де Шаверни, как хорошо образованный по тем временам человек, знал о восточной классификации врагов: враг, враг друга, друг врага. Испания подпадала под последнее определение, и тут двух мнений быть не могло. Другое дело — отношения с пиратами…

— Должен согласиться с вами, мадам, как бы мне ни было это неприятно. — Он всем видом демонстрировал плохо скрываемое раздражение. — Но дело прежде всего, и тут личная неприязнь может лишь помешать… Итак, какие гарантии вашей лояльности вы можете предоставить?

— Мое честное слово.

— Немного.

— Морган не дал бы вам и этого, — с напускным сожалением, под которым скрывалась едва заметная язвительная нотка, ответила Галка. — Вернее, дал бы, чтобы вскорости изъять обратно: мы имели сомнительное удовольствие лично столкнуться с этим явлением. Я же, несмотря ни на что, еще сохраняю некие наивные представления о слове чести.

— Морган мертв, мадам, не без вашего деятельного участия в его судьбе, — съязвил де Шаверни. После чего хмуро воззрился на двух губернаторов, сожалеющих, что не могут как следует отделать этого… гостя. — Что скажете, господа? Следует ли мне полагаться на честное слово пиратов?

— Это лучшее, что вы сможете здесь найти, — не без мстительных интонаций заметил де Баас.

— Принимая из рук его величества этот чин, я не думал, что здесь дела идут настолько плохо. — Теперь язвительная фразочка де Шаверни досталась губернатору Антильских островов.

— Тем не менее вам придется с этим смириться, — добавил д'Ожерон. — Можете мне поверить, я не раз имел возможность убедиться в надежности мадам Спарроу и ее людей. Дисциплина в ее эскадре сделала бы честь и регулярным войскам.

— О да. К примеру, коллегиальное обсуждение военной операции — ярчайший пример соблюдения армейской дисциплины и субординации, — едко проговорил де Шаверни.

— Простите, сударь, а чем мы с вами сейчас занимаемся? — не без иронии спросил губернатор Тортуги и Сен-Доменга. — Разве не коллегиальным обсуждением будущей военной операции?

— Я, слава богу, еще не сошел с ума, чтобы выносить это обсуждение на палубу флагмана.

— Значит, вы попросту не доверяете своим людям, — пожала плечами Галка.

— Доверие и подчинение — разные вещи, мадам. Я предпочитаю второе, — жестко ответствовал де Шаверни, откинувшись на спинку изящного резного стула. — Меньше шансов нарваться на предательство. А дисциплину в своей эскадре я довел до такого совершенства, что любой из моих матросов и офицеров выполнит любой мой приказ. Даже если бы я приказал им съесть собственные шляпы на ужин.

«Маразм, — подумала Галка. — Он бы еще приказывал им надевать сапоги на свежую голову и копать от себя до следующего дуба».

— Тогда вам можно посочувствовать. — Она позволила себе более явную и недобрую иронию. — Теперь я понимаю, почему у вас нет доверия к собственной команде.

— Давайте отложим спор о преимуществах и недостатках жесткого управления командой на более удобное для этого время. — Де Баас, надо сказать, вовремя вмешался: «версалец» явно собирался разгневаться не на шутку. — Сейчас гораздо важнее уяснить не только то, какими силами мы располагаем, но и то, какая доля призов причитается каждой из сторон.

— Вот как, — язвительно хмыкнул де Шаверни. Видно было — держится на пределе. Как бы еще после этого совещания не начал срывать злость на всех, кто под руку попадется. — Если я не ослышался, вы предлагаете мне составить пиратский договор о разделе добычи?

— Ну вы же изволили согласиться на пиратский рейд против испанцев. — Д'Ожерон не упустил возможности подпустить ему здоровенную шпильку.

Де Шаверни так и подскочил: «шпилька» губернатора уколола его в самое больное место.

— Что вы себе позволяете?!! — заорал он, краснея. Все, терпение лопнуло. — Я адмирал флота его величества, а не разбойник! Да как у вас язык повернулся сравнить меня — особу, облеченную доверием самого короля! — с какими-то висельниками?!!

Он кричал еще добрых пять минут, наконец дав выход своему гневу и высокомерию, которые так усердно до поры сдерживал. Де Баас и д'Ожерон слушали это словоизвержение с мрачными лицами. Начальничек — мечта самоубийцы, что и говорить. И что прикажете с этим делать, дамы и господа? Галка же отстранилась от происходящего, будто все это никаким образом ее не касалось. Даже закинула ногу на ногу, достала из кармана маленькую книжечку, где обычно записывала перечень предстоящих дел, и принялась этот списочек изучать. Пиратские капитаны тоже позволили себе недопустимо отвлечься от почтительного внимания адмиральскому гневу и начали с едкими усмешечками негромко, но не менее едко обсуждать происходящее. Видя такое вопиющее непотребство, де Шаверни просто задохнулся от ярости. И замолк, не находя подходящих случаю выражений.

— Вы закончили? — Пиратка соизволила оторваться от изучения своих записей и посмотреть на него с редкостным спокойствием. Можно даже сказать — скучающе. — В таком случае давайте вернемся к обсуждению. Вопрос, поднятый господином де Баасом, как я понимаю, кровно интересует всех собравшихся, не так ли? Особенно с учетом размеров будущей прибыли.

Это «версальского шишку» просто добило. Еще никто и никогда не смел обращаться с ним подобным образом! Да что здесь вообще происходит, черт подери? Что она себе позволяет?!! Больше всего на свете ему хотелось подскочить к этой хамке, вырвать у нее из рук чертову книжечку и в соответствующих выражениях высказать все, что он думал на ее счет. Но он знал, что не сделает этого. Так унижаться! Никогда. И, что самое скверное, де Шаверни понимал еще одну вещь: пиратка прекрасно осознавала эту тонкость и потому позволила себе выставить его идиотом в глазах двух официальных лиц. От гнева у него буквально отнялся язык, чем эта сво… прошу прощения — эта дама и воспользовалась.

Де Шаверни в бессилии рухнул обратно на стул. А господа губернаторы мстительно усмехались.

— Не стоит принимать все так близко к сердцу, сударь, — с фальшивым сочувствием проговорил д'Ожерон. — Вы не во Франции, и здесь действительно иные законы.

Адмирал промолчал. Не потому, что сознавал правоту д'Ожерона, а потому, что еще не отдышался. И прикрыл глаза, чтобы заинтересованные лица не прочли там его мысль: «Я вам это еще припомню».

— Хорошо, — с хрипом сказал он, дернув пуговицу великолепного шелкового камзола. — Иные законы… Вы предлагаете мне их соблюдать?

— Вряд ли здесь станут переделывать их под кого-либо, — жестко, словно забив гвоздь по шляпку, произнес д'Ожерон. — И коль вы изъявили согласие возглавить поход на Картахену, давайте от общих вопросов перейдем к частностям. Мы не знаем, какова будет точная сумма добычи. Потому наилучшим способом решить вопрос о справедливом ее разделении стоит все же признать метод флибустьеров — заранее определить причитающиеся каждому доли.

Де Шаверни с усилием потер пальцем висок: движение, от которого он безуспешно пытался отделаться еще с юношеских лет… Нет. Сейчас ни в коем случае нельзя доводить до крайности. И д'Ожерон, и де Баас, и пиратка уже оценили его срыв. И сделали должные выводы. Черт, ведь эти вспышки гнева — его ахиллесова пята. Видит Бог, он до последнего сражался с этим своим недостатком, но тот не желает уступать. Берет свое в самый неподходящий момент, как сейчас…

— Пожалуй, мне ничего не остается, кроме как согласиться с вами, — сказал он усталым тоном, подавив тяжелый вздох. — Существующее положение вещей меня не устраивает ни в коей мере, но раз уж вы так настаиваете… Я вас внимательно слушаю.

9

По выходе из губернаторской резиденции — далеко за полночь, между прочим — Галка почувствовала себя так, будто снова целый день провела затянутой в корсет и только что его сняла. Ей было душно, тесно и тошно от самого факта общения с таким сложным, но крайне неприятным типом, как де Шаверни. Не было сил даже сказать что-нибудь едкое в его адрес. Зато господа капитаны в выражениях не стеснялись. Особенно неистовствовали Билли и Требютор.