Павел Буркин - Вернуться из смерти

• Название: Вернуться из смерти
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  - До города? Это ж неделя пути?

  - По-твоему, на вёслах против ветра и течения мы быстрее дойдём? - поднял бровь матрос и побежал к мачте.

  С бурлаками договаривался капитан, для начала он вызвал артельных набольших. С простыми мужиками говорить нет смысла. После долгих споров, криков и пререканий договорились с артелью Месмина. Теперь Барген понимал, почему нужно приглашать на борт сразу трёх артельщиков: по отдельности каждый, скорее всего, отстоял бы первоначальную цену. Но с тех пор, как началась война, суда по Эмбре проходят редко, артели бурлаков готовы на всё, чтобы получить заказ. Капитану почти не пришлось прилагать усилий, они сами сбивали цену, надеясь, что другим она окажется не по силам. Сговорились на тридцати "валигарах". Услышав окончательную цену, Барген поморщился. Когда они сходят туда и обратно, на одной еде потратят больше половины. И что, интересно, останется их семьям? Но, судя по тому, какие завистливые взгляды бросали на Месмина другие артельщики, и такой заказ им как награда Справедливого.

  Корабли неторопливо и величественно шли вдоль берега, взрезая носами речную гладь, по берегу, утопая в осенней грязи, хрипя и обливаясь потом, тащились бурлаки. Временами с набрякших тучами небес сыпался дождь, порой он расходился до ливня - но худые, оборванные, заросшие так, что под спутанными волосами почти не видно лиц, босые люди всё так же тащились по прибрежной грязи. И, словно натянутые струны, к ним тянулись толстые канаты.

  - Как думаешь, далеко до столицы? - спросил Барген у капитана в один особенно ненастный день. "На море, наверное, уже шторма начались" - мелькнуло в голове.

  - До Энгольда-то Старого? Сегодня к вечеру будем, - произнёс он. - А что?

  - Ничего, катэ, - пожал плечами Барген. - Интересно на Императора посмотреть... То есть, бывшего Императора.

  - Какой он Император, дерьмо он крысячье, вот и всё, - нисколько не смущаясь, произнёс алк и харкнул за борт. - А эта земля скоро будет нашей. И на троне Императоров ублюдочного Сколена сядет наместник короля Амори. Алк Морской, по мне, так лучше быть наместником нашего владыки, чем правителем сколенских свиней!

  "И это ты говоришь сколенцу? - на удивление спокойно подумал Барген. - Ничего, я этого не забуду, и когда-нибудь..."

  - Как бы то ни было, а у нас приказ: передать узника посланцам Карда в целости и сохранности. Сегодня ночью его надо накормить, отмыть, чтобы не вонял, дать оправиться - а для этого расковать. Думаю, доска нам больше не пригодится.

  - Он же убьёт моих людей! - возмутился капитан. Но Барген не повёл и бровью.

  - Не убьёт. Я знаю, что ему сказать, чтобы он не глупил. Только перед тем, как его раскуют, я с ним поговорю, как приказал король.

  - Хорошо. Я сейчас позову воинов...

  - Нет. Этот разговор его величество велел провести с глазу на глаз. Тебя наверняка предупреждали на сей счёт. Это приказ, и не мой, а короля.

  - Ладно, - махнул рукой капитан, решив, что свои проблемы пусть решает сам сколенец. - Твоя взяла.

  Уже довольно долго Моррест не чувствовал качки открытого моря - но плеск за бортом не стихал, правда, стал куда тише и ровнее. Гавань? Река? Скорее всего, и он даже догадывался, какая именно. Путь кончается, с ним кончается жизнь. Дальше - только бесконечные муки на потеху ублюдка-королька и медленная смерть. "Наверное, не стоило возвращаться, когда мог остаться там" - подумал он о возвращении на Землю. Теперь за желание помочь Эвинне пришлось заплатить наивысшую цену.

  ...Он очнулся как раз в тот момент, когда баржа с пленниками швартовалась в Гевинской гавани. Да, это был Гевин, никаких сомнений. Такой, каким он его уже однажды видел, но тогда всё только начиналось, а вот теперь...

  Разбитые пушечными ядрами с безопасного расстояния башни - оборванная цепь упокоилась на дне залива. Проломленная во многих местах, скалящаяся обломками разбитых башен крепостная стена, до ремонта которой у гевинских пиратов так и не дошли руки. Заваленные истерзанными трупами пирсы, площадь, где в базарные дни было не протолкнуться, но сейчас представлявшая собой лишь пыльный пустырь. Здесь шла битва, в которой участвовали сотни людей - и по лежащим вповалку трупам можно было понять, что и как происходило.

  Итак, пользуясь дальнобойностью нарезной артиллерии, броненосец с безопасного расстояния расстрелял башни, сбив перегораживавшую горловину гавани цепь. В следующий миг в порт устремились не меньше двадцати обычных галер, на носу каждой из которых, однако, была закреплена небольшая пушка. Привлечённые пальбой, сколенцы бросились к кораблям - и угодили под шквальный огонь нескольких десятков орудий, притом пушки стреляли не просто чугунными болванками, а явно чем-то разрывным. Об том явственно говорили разбросанные ударной волной, посечённые осколками трупы гевинских моряков. Стрелки, хоть с джезайлами и винтовками, хоть с луками, вносили свою лепту в вакханалию смерти. Наверное, защитники Гевина потеряли сотни человек в самые первые минуты штурма, ещё до столкновения.

  А потом прямо на пирсы хлынула лавина десанта. Судя по немногим алкским трупам, вооружены нападающие были по-сухопутному. Не лёгкие абордажные сабли и чеканы, метательные дротики моряков и кистени, как положено морякам, а полновесные мечи-полутораручники, тяжёлые пехотные пики и большие щиты, секиры и булавы. Не лёгкие доспехи из толстой кожи да кожаные же шлемы - а кольчуги и панцири из стали, почти неуязвимые для лёгкого оружия моряков. На воде использовать такое оружие - верное самоубийство, железо утянет на дно вернее врага. Но здесь, на пирсах и припортовой площади, сухопутное вооружение алков давало огромные преимущества.

  А потом был не штурм, а просто бойня. Трупы попадались везде, частенько глаз останавливался на выбитых дверях и окнах, проломленных стенах и быстро разгорающихся пожарах. Моррест заметил: убивали большей частью мужчин, и убивали не в горячке боя. Многие ещё корчились в грязи и собственной крови: кто с выколотыми глазами, кто со вспоротым животом, кто с перебитыми руками и ногами и отрезанным... тем, что между ног. Тут и там раздавались крики истязаемых: алки воздавали, как они думали, "по заслугам" восставшим рабам.

  Ещё хуже приходилось женщинам и подросткам. У алков хватало любителей сладенького, предпочитавших хоть женщин, хоть девчонок и мальчишек. Командиры и не думали их останавливать: если отобрать у воинов "заслуженную" награду, чего доброго, можно получить стрелу в спину. С маленькими детьми и стариками поступали просто: их трупы с проломленными и отрубленными головами валялись посреди улиц, а местами высовывались из пылающих домов: наверняка перебили руки и ноги, а потом зашвырнули в огонь.

  Моррест дорого бы дал, чтобы зажмуриться, или даже внезапно ослепнуть. Но глаза видели, а зажмуриться... Зажмуриться тоже отчего-то не выходило. Так и шёл, впитывая увиденное, каменея душой и запоминая. Теперь он знает, что ждёт Верхний Сколен, а может, и не только его. Не привычная на Сэрхирге война-завоевание, война ради земли и рабов. А настоящая война-зачистка от лишнего населения. Натуральный, стопроцентный геноцид. Что ж, ясно, почему всё происходит так. Для алков сколенцы - никакой не честный противник, а восставшие рабы. Восставших не только против людей, но и против своей судьбы - против Богов.

  Он не имел права не смотреть. Не имел права забыть увиденное. Потому что может случиться так, что его не казнят прямо сейчас. Может, даже получится вырваться. И тогда он должен будет рассказать сколенцам, что их ждёт, если сложат оружие. Может, ради этого Боги и провели его через здешний филиал ада?

  И он смотрел. Смотрел на пытающуюся выбраться из горящего дома старуху, которую пьяно ржущие наёмники спихивали длинными копьями обратно в огонь. На уже не кричащую, а утробно хрипящую с каждым толчком и ударом окровавленную женщину лет двадцати пяти с детскими трупиками неподалёку. Её накрыл приспустивший штаны, потный и сопящий от усилий наёмник, а ещё десяток ублюдков окружали жертву, похохатывая и отпуская похабные остроты. На то, как хрипел, пытаясь вырваться, пригвождённый к стене обломком сломанного копья мужчина лет сорока, и как торчит окровавленный обломок древка из рубахи. На то, как чуть дальше... На то, как... На то... Зло оказалось чудовищно изобретательным.

  Его доставили в бывший дворец принца Алкина, потом ставший зданием Совета. По всему судя, именно тут сражались последние защитники, они уже знали, что терять нечего, и стремились лишь подороже продать жизни. Первый штурм алков захлебнулся. Здесь трупы уже начали прибирать - но у входа ещё протянулся внушительный ряд алкских латников. Морресту подумалось, что тут они потеряли половину всех погибших при штурме. И всё-таки бой закончился и здесь. Закончился тем, чем и должен был кончиться. Повстанческой республики на Гевине, в реальности "Сказания" наводившей страх на алков не одно десятилетие, больше не существовало. Зато остались подземелья, где при Алкине держали самых непокорных рабов, а потом - столь же непокорных пленников-алков. И при новой власти их точно используют по назначению. "Может, хоть кого из наших увижу напоследок! - решил он. - А потом можно и на плаху".