Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

• Название: Полночь мира (=Пепел Сколена)
• Автор: Павел Буркин
• Жанр: Фэнтези

"Только пепел остался от великого Сколена" - напишут об этом времени выжившие. Страшная катастрофа разрушила великую державу, ее остатки раздирают на части бывшие наместники и ничтожные правители. Не стало великих воинов и императоров, города лежат в развалинах, голод и болезни косят уцелевших. Время железа и крови, предательств и героизма. Судьба страны оказалась в руках безвестной девушки, бросившей вызов кровавому королю Амори. Но чем станет ее жизнь и борьба - зарей новой жизни или мучительной агонией сколенского народа - зависит от человека из совсем другого мира.

---

  Глава 9. Воин Правды

...Эвинна задумалась над этой историей. "Ему ведь тоже было плохо, но он сражался и победил. Почему же не могу освободиться я?" И мгла подземелья уж не казалась такой необъятной, а сердце зажглось мужеством.

"Сказание об Эвинне Верхнесколенской", VIII, 31.

Но не все смирились с тем бесчестием,

И одною среди них была

Девушка, шагнувшая в бессмертие,

Что осталась с нами навсегда.

Из поздней баллады об Эвинне Верхнесколенской.

  Когда Эвинна увидела последний перевал, из груди вырвался стон. За перевалом был Сколен и свобода - но она поняла: через этот перевал ей не пройти. Сапоги разбиты о камни и лед, ноги исцарапаны и едва движутся от холода, глаза безжалостно режет горное солнце, сверкающие снега и ледяной ветер. Холод, кажется, поселился у нее внутри, он не рассасывался даже от тепла костра - когда удавалось добыть дров. По утрам грудь и горло рвал надрывный кашель, и он тоже не проходил. А еще живот сводило от голода - как не берегла она взятую еще в Тэзаре еду, хватило всего на месяц. Выручали горькие ягоды на горных кустах, порой удавалось пробраться в деревню, украсть что-то съестное. Но с каждой пройденной милей Эвинна чувствовала, как ее оставляют силы. Еще хуже стало, когда горные леса оделись осенним багрянцем, а листва устало зашелестела, облетая под серыми дождями. Внизу, в долинах, еще было тепло, но высокогорные перевалы уже мел первый, еще мокрый и тающий днем снег. Утром усталое осеннее солнце превращало его в ледяную грязь, но стоило ему скрыться за снежными пиками, как ледяной ветер с гор прихватывал все вокруг льдом. Грязь смерзалась и становилась скользкой, ребристой и каменно-твердой, на ней запросто можно было упасть, разбить колени и ободрать руки. И это в лучшем случае: не раз по такой наледи Эвинна едва не срывалась в пропасть.

  Потом стало совсем плохо. Теперь снег не таял даже днем, ветер швырял колкую снежную пыль в лицо, леденил руки и уши, перехватывал дыхание. Изорвавшиеся о камни сапоги почти не держали тепла. Да и плащ оказался мало пригоден для странствий по горло в снегу и ночевок в обледенелых высокогорьях. Все-таки в нем ходили преимущественно летом.

  Эвинна безвольно оперлась на измочаленный посох. Сил идти не было, хотелось сесть в снег и умереть. И пусть осталось всего несколько миль, для нее прежней - меньше дневного перехода. Только подняться - и потом спуститься с последнего, уже не столь высокого и крутого перевала. Пусть внизу ее ждут леса и болота родного Сколена, где люди - уже не кровожадные, готовые перегрызть горло дикари, а свои, с ними можно объясниться на родном наречии, получить кров и пищу. Пройти эти несколько тысяч шагов, поняла Эвинна, будет посложнее, чем все, что было за полгода пути по северным землям.

  Но и там пришлось пережить немало! Эвинна вспомнила, как шла по горам и долинам кетадринов - хоронясь от дикого зверя и от человека, который хуже любых зверей. Как десятой дорогой обходила горные селения - даже убогие деревушки у самой кромки ледников, где ютились племена неудачников, не сумевших удержать плодородные долины. Но хотя высокогорные племена были столь же нищи, как она сама, она даже не пробовала найти у них приют. Для одинокой девушки попасться на глаза значило подвергнуться многократным изнасилованиям, а потом мучительно умереть. Нет у униженного большей радости, чем еще больше унизить другого.

  На излете лета она благополучно выбралась из земли кетадринов, расслабилась, думая, что пронесло и скоро она окажется в Сколене. Какое там! Легче было бы рискнуть и попытаться проскочить через земли баркнеев - но Эвинна слишком плохо знала северные края, а спросить было не у кого. Свернула раньше времени, ошиблась перевалом - и вот она совсем на другой дороге, а чтобы вернуться на Баркнейский тракт, придется возвращаться обратно.

  Девушка отклонилась далеко к западу и, войдя в земли Верхних, а потом Нижних Кенсов, вынуждена была переплывать холодный и бурный Кенсорт, в котором едва не утонула. Потом, уже в пору осенних дождей и первых метелей, она миновала Росную долину и стала карабкаться на Кенсийский хребет. Последний его отрог и предстоит теперь перейти. Она знала: дальше гор не было, только поросшие лесом холмы. За перевалом начинался Сколен: самая северная часть страны, столь бесплодная, что там не селились даже беглецы от алков. Сейчас для нее не было края милее, и до этого рая на земле оставалось всего несколько тысяч шагов. Вот только каждый из них стоит, наверное, прежнего дневного перехода. Превозмогая боль в обмороженных ногах, кашель и слабость, Эвинна шагнула вверх по склону. Лед под разорванными подошвами обжег холодом, нога скользнула, девушка неуклюже повалилась в сугроб. Так не пойдет. Придется ползти.

  Ползти оказалось легче. Подтянуть ногу - и, опираясь на руки, толкнуть тело по снежной целине дальше. Теперь лицо обжигало лютым холодом сугроба, но все-таки так было сподручнее. Потом, не давая себе передохнуть и собраться с мыслями, следующий рывок. Если хоть ненадолго остановиться, догадывалась Эвинна, она больше не заставит повиноваться окоченевшие руки и ноги. Провалится в сон - не сон даже, черное беспамятство, обещающее стать вечным. Мало ли она видела замерзших на перевалах бродяг? Их обледенелые трупы по весне оттаивают и становятся добычей коршунов и шакалов, а кости многие годы "украшают" перевалы.

  Но с каждым... шагом? Нет, ползком вверх становилось все труднее. Этот последний перевал не случайно называли Смертным: высокогорный разреженный воздух, казалось, высасывал из нее силы. Легкие ходили ходуном, но никак не могли набрать достаточно воздуха. Эвинна задыхалась, как вытащенная из воды рыба, глаза слезились от неистово яркого света. Кто сказал, что свет всегда благо, а тьма - зло? Когда глаза исходят леденящими лицо слезами, а солнце и снега ослепительно сияют, о ночи начинаешь мечтать. Или хотя бы о появлении спасительных облаков - но они остались далеко внизу.

  Заснеженная тропа ведет все выше, словно дорога в сады Справедливого Стиглона. Там Он свершит посмертный суд, и каждому воздаст должное. Чем-то Он воздаст ей, не сумевшей совершить ничего из предначертанного Богами женщине - ни соблюсти свою честь, ни выйти замуж, ни родить и вырастить детей? Ее уделом было рабство у "людей в шкурах" - она отказалась и от такой судьбы. С какой стороны не посмотри - грешница, восставшая против воли Богов, проклятая и на том свете, и на этом. Позор своего отца и своей матери. "Как хорошо бы было, не выкупи меня Нэтак!" Одна ночь мучений и издевательств, зато потом - все. Благодаря Нэтаку эта ночь растянулась четыре года.

  Тогда зачем она надрывается, из последних сил карабкаясь к небесам? Не лучше ли остаться прямо здесь, закрыть почти ослепшие от света глаза и умереть? Все близкие мертвы. Мертв и их убийца Тьерри, месть свершена. Хоть один долг она в жизни выполнила. Больше, видимо, не суждено.

  В голове пронеслись отшумевшие события недолгой жизни. Вот они с мамой - тогда еще живой, прекрасной, потому что любит и любима. Она держит дочь на коленях, костяным гребнем расчесывает спутанные волосы. Негромко напевает колыбельную. "Будут волосы огненною волной..." Воспоминание обожгло, как тот железный прут, которым ей выжигали клеймо. В сознании Эвинны оно имело продолжение - кетадринская песня, в которой воспевался древний герой. Временами Эвинна пыталась петь ее по-сколенски, чтобы хоть от самой себя слышать родную речь. Сколенские слова на диво легко легли на мотив. Но если еще немного изменить слова, чтобы они звучали как бы от ее имени...

  ...Не случилось, как, мама, ты пела мне:
  Не случилось ни лета, ни юной зари,
  А была только кровь, и людей близких смерть,
  Гарь пожаров, что ест глаза, в горле горчит.

  Были боль, мрак и голод, и пламя, и лед.
  Кровь, что залила дом - и страну,
  Стрела вражья, что в небе о смерти поет,
  И дорога туда, в бесконечную тьму.

  Я не стала такой, о ком пела ты мне -
  Просто жить, как мы жили, уж было нельзя.
  И за правду тогда подняла я свой меч,
  И во имя родины кровь пролила.

  И пошла я захватчикам наперекор,
  Потому что нельзя было все им простить.
  И за тех, кто не мог за себя дать отпор,
  Я должна была катов побольше убить.

  Чтоб когда-нибудь, через полтысячи лет
  В тьме земной забрезжил рассвет,
  И далекий потомок увидел, что мне
  Пела ты в эту ночь в тишине.

  Эвинна все-таки сбилась с ритма, замерла посреди огромного сугроба, наконец-то скрывшего ее глаза от безжалостного солнца. Может, и Боги дали ей уцелеть, когда погибли все близкие, выжить на Севере, а потом бежать из неволи, не просто так? Пройти весь путь, не попавшись ни погоне, ни разбойникам и работорговцам... Это же почти невозможно! Значит, что-то осталось в ее жизни несделанного. Не для себя самой, самой-то что еще нужно? Для Сколена!