Моррис Ренек - Сиам Майами

• Название: Сиам Майами
• Автор: Моррис Ренек
• Издательство: Локид
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-320-00063-4

Роман Морриса Ренека «Сиам Майами» приоткрывает тайны шоу-бизнеса. Это история молодой талантливой певицы Сиам Майами, ее нелегкого восхождения на вершину успеха, падений, разочарований, предательств и внезапной всепоглощающей страсти к своему менеджеру. Встреча Сиам Майами с Барни и помогла ей выстоять, обрести славу и любовь.

---

Тон Доджа стал тверже.

— Я рад, что ты организовал ей удачные выступления в городских подвальчиках. Она опять на виду. Мне понравилось, как ты обставил все в этом заведении в Виллидж, где она дает сегодня последний концерт. Но моя задача — защищать крупное вложение средств. Для этого необходимо турне. — Он говорил рассудительно, полагая, что удар ниже пояса, только что нанесенный ему Зигги, свидетельствует, что тот готов сдаться, иначе не отважился бы на такую наглость.

— Стью, — медленно проговорил Мотли, — я только что сам нанял ей администратора на время гастролей.

— Кто он? — спросил пораженный Додж.

— Имя называть бесполезно — ты все равно с ним не знаком.

— Кого он представляет?

— Компанию по сбыту мороженого.

— Не понял…

— На пляже в Кони-Айленд.

— Ты свихнулся, Зигги? Кого ты там раскопал?

— Некоторые его коллеги получают лицензии на свою деятельность, но мой избранник работал сам по себе. У него не было лицензии. Поэтому его донимала полиция.

— Зигги, если ты морочишь мне голову, я тебе ноги поотрываю! — Додж в изнеможении покосился на Монка. Тот выглядел сейчас бледным, изумленным, хотя и моложавым. Предательство Мотли словно лишило его сил. Такое с ним бывало только в ранней молодости. — Он нанял торговца мороженым!

— С кем это ты там болтаешь в своем кабинетике — с картинками, от одного взгляда на которые можно обделаться?

— Тут у меня Монк. Слушай, Зигги, либо ты совершено выжил из ума, либо он полный придурок, который не понимает, во что ты его…

— Он мой родственник, дальний при этом. Я помогаю ему расстаться с преступным миром — такой образ жизни не по нему. — Объяснив свой выбор чистой благотворительностью, Мотли поднес спичку к бочке с бензином.

— Какой ей будет от него толк, если он не знает, что такое гастроли?

— Он спасет ее, — решительно ответил Мотли. — Ты знаешь Сиам: в турне ей нужен настоящий мужчина. Сдается мне, что Барни как раз годится на эту роль.

— Какой еще Барни? Растяпа, не способный прилично зарабатывать в наш век изобилия? — Додж произнес эти помпезные слова, точно строчку из национального гимна. — Небось только и умеет, что бегать по пляжу от фараонов? Что у него за достоинства? Только не толкуй мне про величайшее в мире мужское приспособление.

— Сиам не может не оценить по-настоящему честного человека.

— И это говорит Зигги Мотли? Ты что, выслуживаешься перед этой крикливой, заносчивой стервой? Это ей-то нужен хороший человек? Этой практичной, узколобой, вредной, несносной шлюхе? Это она-то готова раскрыть объятия честному человеку?

— Твой подход дал осечку, Стью, — ласково сказал Мотли. — Твои ставленники во время турне ярко горят, но быстро прогорают. А в турне нужен долгий ровный огонь. Использовать ее как сексуальный объект может любой, а ей нужно личное внимание.

— Да ты знаешь, почему она провалилась в первый раз? — не вытерпел Додж. — Потому что оскандалилась! Повсюду, где она выступала, ее сгоняли со сцены. Вся моя контора не смогла поставить ее на ноги. Одна неделя выступлений — и у нее начинается истерика, галлюцинации, экзема. Она не только пила, но еще принимала наркотики и не мылась. Ты знаешь, какова она на гастролях? Ее даже не заставишь переодеться! Один голодранец, будь он хоть фокусником, ничего с ней не сделает. Оскандалившись, она впадает в депрессию, опускает руки, валится с ног. Она становилась все хуже и хуже, пока не довела нас всех до белого каления.

— Вот я и говорю, Стью: ты приставил к ней своих проныр, которые вконец ее задергали, и получился полный провал. Значит, будет не вредно испробовать мой подход. Пока!

— Да ты сбрендил, Зигги! — Раздались короткие гудки. Додж посмотрел на Монка. — Ты все слышал? У Зигги поехала крыша.

— Может, Зигги приберегает ее для себя?

— Ну и чего он добьется? — Нелепость этого предположения вывела Доджа из себя. — Я плачу ему те же самые десять процентов, какие он брал бы с нее, если бы первым ее раскопал. — Додж вспомнил про шоколадку в руке и поднял ладонь. Он так разгорячился при споре с Зигги, что шоколад растаял и прилип к руке. — Ты созвонился со своими приятелями?

Монк печально покачал головой.

— Зигги не выходил на больших тузов. Ни один известный антрепренер не увольнялся из крупных агентств. Там каждый на счету.

— Значит, этот мерзавец сказал мне правду? Джинни утверждает, что никогда раньше не видела его посетителя, а уж наша вешалка всех повидала.

Додж задумался. Он был озадачен. Чтобы прийти в себя, стал неторопливо откусывать нерастаявшие края от шоколадной плитки.

Монк стоял рядом, не мешая Доджу жевать и мыслить. Примерно два процента мозга оставались у мыслителя незанятыми, что позволяло ему читать письма и наскоро ставить резолюции. Расправившись с накопившейся корреспонденцией, он воспрянул духом. Наведенный на столе порядок помог прочистить мозги.

— На сегодня я тебя отпускаю, — сказал он Монку. — Ступай в парикмахерскую — ту, что подороже, на Ист-Сайде, где берут по десять долларов за стрижку и надевают тебе на голову сеточку, как бабе. Пускай тамошние педики поколдуют над твоей прической. Мы вычтем эту сумму из налогов. Тебе надо выглядеть красавчиком, чтобы пленить важную клиентку. Чтобы все было, как полагается: загар, маникюр. Пускай побрызгают тебя какой-нибудь дрянью. Улавливаешь мысль?

— Стараюсь.

— Вечером напялишь тесный костюмчик и пойдешь в… — Он сверился с блокнотом. — В «Виллидж Грин». Это на Бликер-стрит, в Гринвич-Виллидж. Если заметишь там меня, мы не знакомы.

— Понял.

— Если Сиам догадается, что ты мой человек, тебе крышка.

— Понял.

— После выступления поспеши за кулисы и представься ей новым личным антрепренером. — Додж продолжал сосать шоколадку. — Соври, что тебя прислал Зигги.

— Но это не так.

— Неважно. Достаточно одного взгляда на тебя — и этому родственничку Зигги выйдет полная отставка. Где там с тобой тягаться какому-то мороженщику? Особенно если ты наплетешь ей про свои знакомства в разных местах по маршруту гастролей. А ты ведь знаком с любой сволочью. Главное, не стесняйся. Знакомые, старые должники, друзья, деловые партнеры, все диск-жокеи — твои в доску. Сыпь именами. Она — практичная стерва, обязательно купится. Зигги мы скрутим в бараний рог. Мне надо держать ее в поле зрения. Ведь он не знает, каким провалом кончилось ее последнее турне. Она всех втоптала в грязь. В общем, — неожиданно прервал наставления Додж, — приступай. Когда добьешься успеха, позвони мне. В любое время. И помни… — Его взгляд стал суров. — Руки не распускать!

— Я понял.

Монк вышел. Додж приказал девушке на коммутаторе:

— Закажите мне дальний столик на сегодняшнее последнее шоу в «Виллидж Грин». Кстати, теперь я готов отвечать на звонки.

Додж обтер перемазанные шоколадом ладони и откинулся в кресле. Собственная решительность стала для него своеобразным допингом. Теперь, когда Сиам снова вышла на сцену, в воздухе повеяло духом борьбы. В ней и впрямь была изюминка: ради того, чтобы ее завоевать, все готовы расшибиться в лепешку. Он громко хлопнул в ладоши, вскочил, нажал кнопку и крикнул:

— Отменить все звонки! Я иду обедать.

— Хорошо.

— Можете забрать почту. Ответьте на письма с моими пометками. Разошлите фотокопии контрактов юристам.

— Хорошо.

Додж задумчиво прошелся из угла в угол кабинета и вернулся к столу. При этом он подергивал себя за нижнюю губу. Прогулка по кабинету продолжалась, но более медленным шагом; он все глубже погружался в себя. Эмоции улеглись, уступив место раздумьям. Он пришел в хорошее расположение духа, как вдруг его пронзила страшная мысль.

Почему, спросил он себя, Гамлет принимает от коварного отчима жемчужину, плавающую в отравленном вине? Преподнося Гамлету сей щедрый дар, король собирается подтолкнуть Гамлета к самоубийству. Вот оно — хорошо знакомое Гамлету двуличие. Всеобщее зло, невозможность довериться даже самым близким, бесконечные утраты — цена, которую заплатил Гамлет за познание окружающего его мира. Тогда почему, зная все это, Гамлет столь легко позволил себя обмануть ненавистному отчиму? Потому, поспешил ответить самому себе Додж, удивляясь посетившему его откровению, что мы не в состоянии смириться с низостью, с двуличием зла. Мы не желаем знать, какими средствами борется против нас зло. Вот она, ловушка!

Додж внутренне похолодел, в голове запульсировала одна-единственная, пугающая своей откровенностью мысль. Он почувствовал, что снова становится самим собой, более того, обретает свою лучшую форму. Никакое другое ощущение не могло так поднять ему настроение, как это.