Киран Десаи - Наследство разоренных

• Название: Наследство разоренных
• Автор: Киран Десаи
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00486-1

Замечательный роман, получивший широкое признание, — это история о радости и отчаянии. Герои стоят перед жизненным выбором — остаться в стране с колониальным наследием или вырваться в современный мир.

---

Судья, расстроенный недостойным поведением любимицы, притянул ее к себе, и Шамка зарылась носом в его колени.

Пацаны оправились, приосанились, повторили восхождение по ступеням, и судья осознал опасность пережитого ими унижения. Теперь они воспылали жаждой самоутверждения — за счет обитателей дома, разумеется.

Вооруженный протявкал нечто для судьи совершенно непонятное.

— Непальцы есть? — Он с отвращением скривил губы и продолжил на хинди: — Оружие где?

— У меня нет оружия.

— Сдавай оружие.

— Вас неверно информировали.

— Ты брось эту свою нахра. Пушки давай.

— Я требую, чтобы вы немедленно покинули мой дом, — отчеканил судья.

— Неси оружие.

— Я вызову полицию.

Эта угроза их развеселила. Во всей округе ни одного телефона.

Они рассмеялись так, как это делают в кино, и, подражая киногерою, парень с ружьем прицелился в Шамку.

— Сейчас я хлопну для начала шавку, потом тебя, старый. Следующий повар, а за ним дама. — И он постарался изобразить кинематографическую улыбку и обозначил поклон в сторону Саи.

— Я сейчас принесу, — заторопилась Саи, вскочив и опрокинув поднос.

Судья поднял собаку на руки. Ружья остались у него со времен службы. Пятизарядное помповое BSA, винтовка «Спрингфилд» тридцатого калибра и двустволка «Holland & Holland». Они висели в зале над пыльными чучелами уток, никто их не прятал и не запирал.

— Чх-чх, ай-ай, ржавые! Почему не следите за оружием?

Достигнув цели, доблестные воины обрели достоинство, самодовольно огляделись.

— Мы с вами чаю выпьем.

— Ч-чаю? — ужаснулась Саи.

— Чаю. И закусим. Вы что, хотите отослать гостей голодными? — Они переглянулись, нагло осмотрели ее и перемигнулись.

Саи вдруг почувствовала себя безнадежно женственной и беззащитной.

Конечно же, парни представили себя киногероями, вкушающими чай в обществе дам высшего света, небрежно кивающими услужливо улыбающимся лакеям. Танцы, пение и флирт в шикарных отелях и особняках… Такого сорта зрелище преподносилось в кинотеатрах Кулу-Манали или, в дотеррористическую эпоху, в Кашмире. Затем из тумана появились славные бойцы, пришла пора иных сценариев.

Из-под стола извлекли забившегося туда повара.

— Ай-я-а-а-а… Ай-я-а-а-а… — кланялся он, молитвенно сложив ладони. — Я бедный человек, бедный, прошу вас…

— Он ничего не сделал, не троньте его, — встрепенулась Саи. Ей претило унижение старика, еще больше — необходимость унижаться самой.

— Живу, чтобы только сына увидеть, пощадите, добрые господа, не трогайте меня, прошу вас…

Повар заплакал. Точно по сценарию. Веками сочинялся и оттачивался этот сценарий, роль бедного человека. Проси и унижайся. Слова, жесты, мимика…

Безукоризненное исполнение поваром своей роли лишний раз утвердило освободителей в верности их поведения.

— Кому ты нужен? Мы просто проголодались. Корми нас. Сахиб тебе поможет. Давайте шевелитесь оба.

Судья не двинулся с места, и ствол снова направился в сторону собаки. Судья спрятал любимицу позади себя.

— Добрый сахиб. Мягкосердечный. Прояви доброту и к гостям. Накрывай на стол.

И вот судья на кухне. Впервые в жизни. Шамка путается в ногах, Саи и повар жмутся рядом. Может быть, в этой кухне и суждено им встретить смерть. Мир перевернулся вверх дном, чего теперь ожидать?

— Есть нечего?

— Только печенье, — проинформировала Саи второй раз за день.

— Ха-ла-ла! Ну и сахиб! Так приготовьте что-нибудь! Не отправляться же нам на пустой желудок.

Причитая и подвывая, повар принялся жарить покора. Полужидкое тесто шипит в раскаленном масле, создавая подходящий к обстановке зловещий звуковой фон.

Судья порылся в ящике, заполненном занавесями, простынями, тряпками; вытащил скатерть. Саи заварила и отцедила чай, хотя толком не знала, как готовить чай по-индийски. Она поверхностно знакома лишь с английской процедурой заваривания.

«Гости» тем временем ознакомились с домом. Атмосфера запустения. Тут и там древняя деревянная мебель, разукрашенная вязью и клинописью жуков-древоточцев, металлические складные стулья. Высокие, почти дворцовые потолки, обширные помещения богатого жилища, открытые на снежные вершины окна — и вонь от мышей, как в крестьянском сарае. Они уставились на диплом Кембриджского университета, почти слепой от рыжих пятен, от сырости провисший, как парус корабля в безветрие. Пол в кладовой просел. На сломанном столе для пинг-понга куча пустых жестянок из-под рыбных консервов и припасы из кладовой. В кухне используется лишь небольшая часть помещения, рассчитанного на многочисленную прислугу. Ныне здесь хозяйничает один повар.

— Дом требует ремонта, — категорически заявил главный.

— Чай слабый, — критиковали они тоном недовольной свекрови. — И соли мало в покора.

Они обмакивают печенье «Мария» и «Наслаждение» в чай, чавкают, сопят, утирают носы ладонями, хлюпают. Обнаруженные в спальне два сундука набили рисом, чечевицей, сахаром, чаем, маслом, спичками, мылом «Люкс» и кремом «Понд». Один из них утешил Саи:

— Все это вещи, необходимые Движению.

— Где ключи? — крикнул еще один, привлекая внимание остальных к запертому шкафчику.

Судья вытащил ключ из-за томов «Нэшнл джиографик». Когда-то, в молодые годы, когда жизнь представлялась ему по-иному, он отправлял журналы в переплетную мастерскую. Золотом поблескивают годы издания на корешках.

В шкафчике обнаружились бутылки «Гран-Марнье», шерри амонтильядо, «Талискер». Что не высохло, то в уксус превратилось, но молодые люди все равно присовокупили бутылки к реквизированному в пользу правого дела.

— Сигареты?

Курева в доме, к их великому возмущению, не оказалось. В знак протеста они натащили в туалете — хотя воды в баках не было ни капли — и оставили испражнения вонять. Приготовились к отходу.

— Скажи «Джаи Горка!» — велели судье. — Горы Горка для горка!

— Джаи Горка.

— Скажи, «я дурак».

— Я дурак.

— Громче, хузур!

Судья повторил тем же бесцветным голосом.

— Джаи Горка! — крикнул повар. — Горы Горка для горка!

— Джаи Горка, — повторила Саи.

От них никто этого не требовал.

— Я дурак! — пискнул повар.

Парни, гогоча, отступили в туман. Последними мелькнули белые надписи на сундуках: «мистер Дж. П. Пател, пароход „Стратнейвер“», и на втором — «мисс С. Мистри, монастырь Св. Августина».

Ушли.

*

— Ушли, ушли! — убеждала сама себя Саи, но страх не исчезал. Страх застыл и в глазах собаки. Хвостом попыталась вильнуть, но хвост не послушался, все так же прижимался к заду, протискивался между собачьих ног. Повар разразился причитаниями:

— Хумара кия хога, хаи, хаи, кумара кия хога… Хаи, хаи, что с нами станет…

— Замолчи! — приказал судья. Проклятые слуги, у них нытье в крови с пеленок.

Сам он сидел, неестественно выпрямившись, с застывшим выражением лица, напрягаясь, чтобы не выплеснуть эмоции, вцепившись руками в подлокотники, чтобы унять дрожь. На столе скатерть, которую он расстелил. Узор — виноградные гроздья. Красноватое пятно — след пролитого много лет назад портвейна. Он хотел тогда бросить бокал в жену, манера которой жевать пишу его раздражала.

— Еле ползает, — насмехались над ним эти ублюдки… — Стыд-то какой! Ну и народ, ничего толком не могут сделать.

Саи и повар избегали смотреть в сторону судьи, отказывались замечать его унижение. И на скатерть взглянуть не смели. Заметишь скатерть — и во что выльется гнев господина! Унижение гордого — страшная штука. Быть его свидетелем еще страшнее. Свидетелей уничтожают.

Повар затянул шторы. Стекло отражало их ранимость. Они казались зажатыми лесом и небом, ночь набрасывала на них покрывало тьмы. Шамка заметила в стекле свое отражение, бросилась на него — отражение исчезло за шторой. Потом бросилась на тень на стене — не шакал ли это?

*

Февраль 1986 года. Саи 17 лет, она уже почти год влюблена в учителя математики Джиана.

Через дорожные блок-посты дошли до них очередные газеты.

В Бомбее в «Хайатт Интернэшнл» ожидается выступление группы «Хелл Ноу».

Международную промышленную выставку-ярмарку печей на газе из коровьих экскрементов посетили делегации со всего мира.

В Калимпонге, на северо-востоке Гималаев, где жили отставной судья, его повар, Саи и Шамка, волнения, в холмах сосредоточились отряды вооруженных партизан. Конфронтация Индия — Непал на этот раз. Меньшинство, которое в тех краях составляет большинство, добивается независимости или хотя бы автономии. Им нужна своя страна или хотя бы свой штат. Здесь, где Индия увязла в Сиккиме и Бутане, где армия перебрасывает войска и перекрашивает танки на случай, если китайцам вдруг захочется еще чего-нибудь, кроме Тибета, картография расплывчата. Обычно нахрапистые газеты затрудняются с прогнозами. Пальба сменяется переговорами, предательство — торговлей; Непал, Англия, Тибет, Индия, Сикким. Бутан… Даржилинг туда, Калимпонг сюда… Туман движется через границы, сгущается, растворяется, туман смеется над картографами и политиками.