Теодор Кернер - Мёртвый гость. Сборник рассказов о привидениях

• Название: Мёртвый гость. Сборник рассказов о привидениях
• Автор: Теодор Кернер
• Издательство: Ренессанс, СП “ИВО-СиД”
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1992
• ISBN: 5-8396-0027-Х

Что ожидает нас на исходе земного бытия? Откуда являются призраки, двойники, привидения? Есть ли доказательства загробного существования? Многие века тревожат род человеческий подобные вопросы.

Одно из самых загадочных явлений в мире таинственного — призраки. О встречах с ними — замечательные рассказы немецких, австрийских и швейцарских писателей, вошедшие в эту книгу.

---

Не успел Арнольд сказать ей что-нибудь в ответ, как наверху уже появился сам староста, и в момент, когда открылось окно, из которого показалась голова старой женщины, приветливо кивнувшей им, старый крестьянин воскликнул:

— Долго же тебя, однако, не было, Гертруда; да гляди-ка, гляди — какого нарядного попутчика она привела!

— Милостивый государь…

— Никаких церемоний на лестнице: заходите, клецки готовы, не то они станут твердыми и холодными.

— Однако это не Генрих, — крикнула старая женщина из окна. — Разве я не права была, когда говорила, что он не вернется?

— Да ладно, ладно, мать, — сказал староста, — и этот хорош! — И, протягивая руку незнакомцу, он продолжал говорить: — Добро пожаловать в Гермельсхаузен, юный господин, где бы вас ни встретила девушка. А теперь — прошу к столу и угощайтесь безо всяких стеснений, а все остальное мы обсудим потом.

Он и в самом деле не стал терять времени на выслушивание извинений со стороны молодого человека, а бесцеремонно схватил его за руку, которую Гертруда отпустила, едва Арнольд взошел на каменную лестницу, затем фамильярно взял его под руку и ввел в просторную комнату.

В самом доме был настолько затхлый и пахнущий землей воздух, что Арнольду — как бы хорошо он ни знал привычки немецких крестьян, которые крайне неохотно впускают в свои дома свежий воздух и даже летом нередко топят, чтобы поддерживать привычную для них адскую жару, — это не могло не броситься в глаза. Узкий коридор тоже выглядел крайне неприветливо. Штукатурка со стен осыпалась и, казалось, была совсем недавно наспех выметена. Единственное тусклое окно в глубине комнаты едва пропускало жалкий свет, а лестница, которая вела на верхний этаж, имела ветхий и убогий вид.

Но у Арнольда оставалось слишком мало времени для того, чтобы все это заметить, так как уже в следующее мгновение его гостеприимный хозяин распахнул двери комнаты, и Арнольд очутился в невысокой, но просторной комнате, которая своей, свежестью, белым песком на полу и большим, покрытым белоснежным полотном столом в центре отличалась от прочей, несколько диковатой обстановки своей приветливостью.

Кроме старой женщины, которая в конце концов закрыла окно и придвинула свой стул к столу, в углу комнаты находилось еще два румянощёких малыша и одна крестьянка крепкого телосложения (но тоже в одежде, не похожей на одежды женщин в соседних деревнях), которая в эту минуту громадным ключом открывала дверь служанке. Клецки уже дымились на столе, и все столпились возле стульев, чтобы как-то приблизить долгожданный обед, но никто не садился, а дети в момент появления Арнольда почти испуганно посмотрели на отца.

Тот подошел к своему стулу, положил руки на спинку и молча застыл в этой позе, угрюмо смотря себе под ноги. Молился он? Арнольд видел его поджатые губы, в то время как правая рука старосты, сжатая в кулак, была просто опущена вниз; в этих чертах читалось не молитвенное отрешение, а скорее тупое и одновременно нерешительное упрямство. Гертруда тихо подошла к нему и положила руку на его плечо, в то время как старая женщина, стоявшая молча напротив него, смотрела на мужа испуганными и умоляющими глазами.

«Давайте есть, — грубо буркнул мужчина, — делу ничем уже не помочь!» И, отодвинув в сторону свой стул и сделав знак гостю, он сел сам, взял разливную ложку и подал всем кушанье.

Все в этом человеке казалось Арнольду жутким, и к тому же подавленное настроение окружающих не могло вселить в него бодрости и присутствия духа. Однако староста был не из тех людей, которые в мрачных раздумьях поглощают свой обед. Стоило ему постучать по столу, как тут же снова вошла служанка с бутылками и стаканами, и старое доброе вино, которое теперь разливал хозяин, вдохнуло новую, более радостную жизнь во всех участников застолья.

Чудесный напиток разливался по жилам Арнольда, как жидкое пламя: никогда он еще не пробовал ничего подобного; выпила и Гертруда, а также ее старая мать, пропевшая затем коротенькую песенку о веселой жизни в Гермельсхаузене. Но и самого старосту словно подменили. Насколько серьезным и молчаливым был он прежде, настолько же веселым и раскованным казался сейчас. Да и сам Арнольд не мог устоять перед воздействием этого удивительного вина. Как-то сама собой оказалась в руках у старосты скрипка, и он заиграл веселый танец, а Арнольд, схватив за руки прекрасную Гертруду, так лихо закружил ее По комнате, что опрокинул прялку и стулья, наткнулся на служанку, которая хотела вынести посуду, — и вообще стал вытворять всевозможные веселые проделки, так что все покатывались со смеху.

Вдруг в комнате стало тихо, и когда Арнольд удивленно оглянулся на старосту, тот указал ему смычком на окно, а потом спрятал инструмент в большой деревянный футляр, из которого тот был прежде извлечен.

Тут Арнольд увидел, что по улице мимо их дома проносят гроб. Шесть мужчин, одетых в белые рубашки, несли его на плечах, а позади, отдельно от них, шел пожилой человек с маленькой белокурой девочкой на руках.

Старик с трудом брел по улице, сломленный горем; малышка же, которой было не больше четырех лет и которая понятия не имела о том, кто там лежит в темном гробу, приветливо озиралась по сторонам, кивала в сторону знакомых ей лиц и весело засмеялась, когда мимо нее пробежали две собаки и одна из них зацепилась за лестницу школы и перекувырнулась.

Пока гроб не скрылся из виду, в комнате царила тишина. Гертруда подошла к молодому человеку и сказала:

— Теперь давайте немного отдохнем; вы уже достаточно побуйствовали, не то крепкое вино еще сильнее ударит вам в голову. Послушайте, возьмите вашу шляпу и пойдемте немного прогуляемся. Когда мы вернемся, как раз можно будет идти в кабак: там сегодня вечером танцы.

— Танцы? Это хорошо, — радостно воскликнул Арнольд, — я попал сюда в удачное время. А ты станцуешь со мной первый танец, Гертруда?

— Конечно, если вы хотите.

Арнольд уже держал в руках шляпу и этюдник.

— Куда вы с этой книгой? — спросил староста.

— Он рисует, папа, — сказала Гертруда, — он и меня уже нарисовал. Посмотрите-ка на эту картину.

Арнольд раскрыл этюдник и протянул портрет старосте. Крестьянин какое-то время молча рассматривал его.

— И вы хотите взять это с собой домой, — наконец сказал он, — и, наверно, вставить в рамку и повесить на стену?

— А почему бы и нет?

— Вы разрешите ему, папа? — спросила Гертруда.

— Если он не останется с нами, — засмеялся староста, — то я ничего не имею против; но здесь еще кое-чего не хватает.

— Чего?

— Недавней похоронной процессии. Пририсуйте ее здесь — и тогда можете взять картину с собой.

— Как? Похороны и Гертруда?

— Места там хватит, — настаивал староста, — она должна быть там, иначе я не потерплю, чтобы вы уносили с собой картину, на которой нет никого, кроме моей девочки. А в такой серьезной компании никто не скажет о ней дурного слова.

Арнольд, смеясь, только покачал головой в ответ на странное предложение — приставить к изображению прелестной девушки похоронную процессию в качестве почетного караула. Но у старика это, похоже, превратилось в навязчивую идею, и чтобы его удовлетворить, он выполнил его волю. Позже он смог бы легко удалить это скорбное шествие.

Искусной рукой, хотя и по памяти, он набросал на бумаге проходившие недавно мимо дома фигуры, а семья обступила его со всех сторон и с нескрываемым удивлением наблюдала за быстрым исполнением рисунка.

— Так вас устроит? — воскликнул наконец Арнольд, вскочил со стула и стал рассматривать рисунок на расстоянии вытянутой руки.

— Замечательно, — кивнул староста, — никогда бы не подумал, что вы так быстро справитесь. Пусть будет так, а вы теперь идите с девушкой посмотреть деревню: вряд ли теперь удастся скоро увидеть ее еще раз. Но не позже пяти будьте здесь: у нас сегодня праздник, и вам тоже нужно там быть!

Арнольду, которому вино ударило в голову, было тесно и неуютно в затхлой комнате, он рвался на свежий воздух — и уже спустя несколько минут он шагал рядом с Гертрудой вдоль по улице, ведущей через всю деревню. Теперь здесь было уже не так тихо, как перед этим: дети играли на дороге под наблюдением стариков, сидевших перед дверями своих домов, и весь поселок с его древними, странными домами мог бы выглядеть вполне приветливо, если бы солнце смогло пробиться сквозь плотную буроватую дымку, которая, подобно облаку, висела над крышами домов.

— Где-то недалеко, кажется, горит лес или торфяное болото? — спросил он девушку. — Такое марево не стоит ни над одной деревней: это не дым от печных труб.

— Это земляной дух, — спокойно сказала Гертруда, — но разве вы ничего не слышали о Гермельсхаузене?

— Ничего.

— Это странно: ведь деревня такая старая, такая старая.