Джули Хаймор - Кружок любителей чтения

• Название: Кружок любителей чтения
• Автор: Джули Хаймор
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2005

Восхитительный, остроумный роман английской писательницы Джули Хаймор.

Сотрудница одной из оксфордских библиотек организует кружок любителей чтения. Регулярные встречи сплачивают очень разных, прежде незнакомых друг с другом людей, интрига закручивается все невероятнее, и жизни героев переплетаются все сильнее…

---

— Гм… Просто Бернис совсем не создана для этого, — объяснил я. — Для материнства.

Кейт покачала головой, и было видно, что про себя она подумала: «Сука». И мне это было приятно.

— Помню, я ужасно не любила расставаться с Чарли.

— Чарли?

— Это моя дочь.

Так, о дочери она раньше не упоминала. Я слегка растерялся, но потом вдруг представил Кейт в новом образе: за руку со своей мини-копией, обе в одинаковых хлопчатобумажных платьицах и панамках.

— Ей четырнадцать лет, — сказала она почти печально. — Теперь мы почти не видимся.

— Не видитесь? — Наверное, девочка находится в интернате или живет со своим отцом. Я посчитал, что лучше не расспрашивать.

— Она не разрешает мне заходить в свою комнату, а сама почти не выходит.

— А, понятно. Но, может, это и к лучшему. Лично я в четырнадцать был невыносим.

— Что ты говоришь! — сказала она, неожиданно улыбнувшись. — Уверена, ты был очень славным.

Она пытается меня поддеть? Я решил ответить тем же.

— Должно быть, ты была совсем юной, когда родила Чарли.

— Нет, мне было двадцать восемь.

— Боже, никогда бы не дал тебе столько лет! — вскричал я, сознавая, что на комплимент моя реплика не тянет. Скорее, это было похоже на «неужели ты такая старая?».

— Спасибо, — сказала она. — А сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — ответил я, прибавив себе три года.

А почему бы и нет.

Гидеон хотел есть. Он открыл холодильник Зоуи и нашел там два стебля сельдерея, таких вялых, что они свисали с полки.

— Молока нет, — со вздохом отметил Гидеон. В дверце нашлось полбанки какого-то морковного напитка да еще этот ее отвратительный «практически обезжиренный» растительный маргарин. «Чем же плохо сливочное масло?» — недоумевал он, вынимая из холодильника все содержимое.

Гидеон намазал полупрозрачный маргарин на толстый кусок хлеба с отрубями, найденного в хлебнице, а сверху, предварительно оборвав листья, положил сельдерей. Капелька соуса не помешает, решил он. После недолгих поисков он уселся за стол с бутылкой «Табаско», прикидывая, как такой бутерброд может сказаться на его психическом здоровье.

За едой Гидеон прослушал очередную серию «Арчеров»[11] — неохотно и с тяжелым сердцем: они с Пенелопой никогда не пропускали этот радиосериал. «Слушает ли она его теперь с Грэмом? — думал он. — За тарелкой ароматной мясной запеканки, приготовленной по одному из ее рецептов?»

Нет, не стоит предаваться воспоминаниям, решил Гидеон, когда сериал закончился и затараторили ведущие следующей передачи. Британский поп, инсталляция в какой-то галерее в Манчестере — все это не очень интересовало Гидеона, который ждал программы «Любые вопросы», «Письмо из Америки» и «Пятничную пьесу». Может, пока поработать над своим трудом «Грозовая равнина: истинная история Хауорта»[12]? Он принес сверху свои папки и принялся перечитывать уже готовые восемьдесят две страницы. «Прелестно», — повторял он про себя, но где-то к середине текста веки его отяжелели, подбородок упал на грудь, и Гидеон сдался. Надо бы совершить небольшую исследовательскую поездку в Йоркшир, чтобы повысить стимул, решил он. Может, следующим летом?

Он рассовал бумаги по папкам и, барабаня пальцами по кухонному столу Зоуи, подумал, что сейчас ему не помешала бы хорошая книга, ведь впереди два выходных дня. Та довольно приятная женщина из литературного кружка (Барбара? Бриджет?) говорила, что ее библиотека — одна из лучших. Ага, вот и придумал дело на завтра.

Посреди выпуска новостей — Средний Восток, нудные рассуждения о процентных ставках — Гидеон почувствовал, что с него хватит, и отправился в спальню, захватив с собой тарелку мюсли. Сначала он пытался есть сухую смесь ложкой, но потом перешел на более легкий способ «рукой в рот». В одиннадцать двадцать он наконец улегся с «Хамфри Клинкером» Тобиаса Смоллетта: любимым, потрепанным томиком, подаренным ему Пенелопой на первую годовщину их свадьбы. «Моему дорогому Гидди, — прочитал он в тысячный раз, — с любовью, Пенелопа». Она любила, чтобы ее называли полным именем, поэтому они были Гидди и Пенелопа. А ему нравилась краткая форма его имени, так как оно соответствовало тому, что он чувствовал: от любви и счастья у него кружилась голова[13]. Пока не появился Грэм.

Лежа на латунной викторианской кровати и слушая радиопередачу «Книга на ночь», Бронуин боролась со сном. Транслировали довольно увлекательную повесть молодого индийского автора, но ее мысли постоянно обращались то к тому, что с утра надо идти на работу, то к завтрашнему концерту. Она купила два билета, рассчитывая, что отец сможет составить ей компанию, но, заглянув к нему сегодня по дороге домой, обнаружила, что он все еще в пижаме. В доме было ужасно холодно, у отца текло из носа. «Папа, ты же замерзнешь», — сказала она, укутывая его в халат. Бедный папа, справляться с ним становилось все труднее. К счастью, почти каждый день к нему заходила миссис Корниш: убавляла звук проигрывателя (папа очень любил Стравинского) и возвращала чайник из сада на место.

Придется пойти на концерт одной. Можно было только надеяться, что ей удастся вернуть билет на концерт тибетского тантрического хора из Банбери.

Проведя целый час в мучениях из-за точки с запятой, я решил, что жизнь слишком коротка, к тому же это был выходной, и поэтому я одел Джорджию по-походному и отправился по магазинам. Время приближалось к одиннадцати, и Бернис спала беспробудным сном. Если повезет, она пробудет в этом состоянии до утра понедельника.

Как обычно, на улице на меня оборачивались. Конечно, дело было не во мне, просто женщины определенного возраста любовались Джорджией. Раньше я очень нервничал, когда они вдруг подходили со словами: «Здравствуй, моя красавица!», поскольку не знал еще, что все женщины после пятидесяти вели себя по отношению к младенцам крайне фамильярно. Они казались мне потенциальными похитителями детей, и я старался отделаться от них, говоря, что Джорджия не выспалась ночью. Но со временем я привык к вниманию посторонних людей и даже стал считать, что, демонстрируя свою дочь окружающим, я оказываю им услугу.

— Она отлично спит по ночам, — сообщил я своей соседке по очереди в аптеке.

— Ах ты моя умница, — умилилась соседка. — Да-а, умница.

Джорджия сделала попытку улыбнуться и взмахнула кулачком, что привело женщину в неописуемый восторг:

— Вот так бы и забрала тебя домой и съела, до чего же ты славная малышка!

Вот уж нет. Я вспомнил свою теорию о том, что все они слегка ненормальные, эти женщины, и перешел к другой кассе.

— Тэд? — услышал я, и кто-то похлопал меня по плечу. Это был Гидеон с флаконом лечебного шампуня в руке.

— О, добрый день, — ответил я. — Вообще-то я Эд.

— Ах да.

Очередь не двигалась, и я осознал, что нам придется завязать беседу. Постукивая ногой по полу, я придумывал тему для разговора. Погода? Лечебный шампунь?

— Ну и каково же ваше мнение? — спросил он.

— Простите?

— «Мидлмарч».

— А, конечно. Э-э, очень нравится. — Мы оба продвинулись на один шаг вперед. — Замечательные характеры.

— Именно так. Это потому, что читатели викторианской эпохи любили, — он сунул свой шампунь в карман и в воздухе нарисовал кавычки, — «видеть» то, что читали. Предвестие кинематографа, разумеется. Элиот замечательно умела это делать, не перегибая при этом палку. Как вам известно, по всеобщему признанию она подняла литературный стиль Генри Филдинга на новый, куда более высокий уровень.

— Неужели?

— Смотри Даудена[14], — сказал он, а я стал прикидывать, не смогу ли я вернуться обратно в очередь с потенциальной похитительницей.

Мы пододвинулись к кассе еще немного.

— Почему бы вам не встать впереди меня? — предложил я. — У вас ведь только одна покупка.

— Вы очень любезны, — сказал он, протискиваясь мимо нас с Джорджией. Потом он озадаченно посмотрел на свои пустые руки.

— В кармане, — подсказал я.

— А!

* * *

Вторник клонился к вечеру, и Кристин уже дважды меняла свое решение о том, какой набор подставок для стаканов лучше подойдет для собрания литературного кружка Боба. В конце концов она остановилась на «Композиторах Европы». Расставив перед посадочными местами складные столики, она положила на один из них подставки с изображениями Верди и Бетховена, Баха и Моцарта — на другой и Эдгара с Генделем — на самый маленький. «Может, не стоит класть «Генделя» на такой маленький стол? — задумалась она. — Ведь у него такая крупная голова. Она поменяла его местами с «Верди», потом присела и мысленно прошлась по списку дел: чашки и блюдца перемыты; бутерброды с ветчиной, луком, сыром и креветочным соусом приготовлены, корочки срезаны; булочки с сосисками почти готовы; бисквит «Виктория» выложен на салфетку и поставлен на блюдо; туалет вымыт и начищен; кассета со звуками поездов, записанная Бобом, спрятана.