Ирина Степановская - Прогулки по Риму

• Название: Прогулки по Риму
• Автор: Ирина Степановская
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006

Группа российских туристов гуляет по Риму. Одни ищут развлечений, другие мечтают своими глазами увидеть шедевры архитектуры и живописи Вечного города.

Но одна из них не интересуется достопримечательностями итальянской столицы. Она приехала, чтобы умереть, она готова к этому и должна выполнить задуманное…

Что же случится с ней в этом прекрасном городе, среди его каменных площадей и итальянских сосен?

Кто поможет ей обрести себя, осознать, что ЖИЗНЬ и ЛЮБОВЬ ВЕЧНЫ?

Об этом — новый роман Ирины Степановской «Прогулки по Риму».

---

Татьяна Николаевна оглянулась, поискала глазами Цезаря. Тот стоял в стороне, но неотрывно смотрел на мраморную скульптуру. Грусть, сожаление и в то же время победный блеск отражались в его взгляде.

— Этот лев видел Клеопатру, — сказал он.

— Копия? — хотела спросить у него Татьяна Николаевна, но не спросила. Пальцем она провела по краю черной плиты. — Иероглифы… Что они означают?

— Кто его знает? Никогда не мог понять этот варварский язык! — ответил Цезарь.

— Я еще со школьных времен помню, что, наоборот, египтяне считали варварами римлян, — робко возразила она.

— Что понимать под варварством?! Если пять человек в государстве пользуются рукописями Александрийской библиотеки, а остальные верят, что их царица прямой потомок богини Изиды и толпами идут на войну, как закланный скот, — означает ли это расцвет цивилизации? С другой стороны, если народом правит сенат, но чернь когда угодно может вынестись на улицы, орать что взбредет в голову и устраивать погромы — означает ли это победу демократии?

Татьяна Николаевна ничего не могла ему ответить, она мало что понимала в государственном устройстве. На улице стояла жара, люди толпами перемещались из разных мест к одной точке. Что там находилось — не видно было со стороны.

— Пойдем попьем ватиканской водички, — пригласил ее Цезарь. С видом по меньшей мере посланника иностранного государства он проводил Татьяну Николаевну в самую гущу толпы.

— Это папский фонтан. Говорят, здесь самая святая вода во всем мире.

Никогда раньше Татьяна Николаевна не видела такого странного фонтана: в мраморной ванне, ну точь-в-точь такой же формы и размера, как детская, в которой она когда-то купала дочку, — был установлен каменный постамент, а на нем находилась еще одна такая же ванночка, но поменьше, закрытая крышечкой с набалдашником, который венчал каменный шарик. По бокам крышечки вылеплены то ли бантики, то ли листочки. Еще была прикреплена табличка с высеченной надписью на латыни. Что находилось в маленькой ванночке, никто не видел из-за крышки; большая же ванна оказалась пуста, но по бокам ее были установлены четыре маленьких металлических краника в виде мордочек непонятных животных, и из них тонкими струйками в невысокий каменный бассейн стекала вода. Туристы подходили, подставляли пластиковые бутылки, набирали воду и пили. Некоторые просто зачерпывали воду руками, брызгали себе на головы, поливали этой водой детишек. Многие собирались везти ее домой. Цезарь намочил под краном носовой платок и отер им лицо. Татьяна Николаевна с удовольствием напилась из пригоршни, умылась и даже побрызгала себе на волосы.

— Ритуал окончен! — весело сказала она. — Теперь пойдем в собор Святого Петра.

— На что он тебе? — спросил Цезарь. — Всего лишь самое монументальное в мире культовое сооружение. Торжественное, как слон. Я думал, мы посидим где-нибудь в тенечке…

Татьяне Николаевне стало неловко. Он ведь привел ее показать только льва, а она, можно сказать, завладела им полностью.

— Ты не сердись на меня, — попросила она чуть ли не виновато. — Я до недавнего времени и представить себе не могла, что буду когда-нибудь в таком месте! — Они присели на скамейку во внутреннем дворике перед папским дворцом. Лев на постаменте оттуда был им хорошо виден.

— Ты что же, не любишь путешествовать?

— Люблю. Просто возможности не было.

— А теперь появилась? Богатое наследство?

— Что-то вроде того. Я продала свою комнату.

— Дом?

— Не дом. Только комнату. У меня осталась комната в квартире, в которой я раньше жила, и я ее продала.

— И на эти деньги поехала в Рим? — Цезарь недоумевал.

— Сделала еще кое-какие дела. — Она с гордостью вспомнила одинаковые гранитные памятники на кладбище.

— Так у тебя больше нет дома?

— Нет.

— И ты поехала в Рим!

— Ну да.

— Я тебя уважаю! — сказал Цезарь и пожал Татьяне Николаевне руку. — Никто из моих знакомых так бы не сделал!

— Раньше я тоже так бы не сделала… — Она не боялась, что разочарует его. Он напомнил ей об истинном положении дел, и она на него чуть ли не рассердилась. Дни таяли с космической скоростью. Фактически завтрашний день оставался последним, а потом группа должна была улетать в Москву.

— Пойдем в собор! — Татьяна Николаевна усмехнулась. Собор Святого Петра накануне смерти — что может быть символичнее! Она попыталась польстить Цезарю: — Наверняка ты знаешь гораздо больше того, что рассказывают экскурсоводы. Мне хочется тебя слушать…

Но христианский храм не был интересен Цезарю.

— Он мне не нравится. В нем мало живого.

— Как так?

— Не могу тебе передать свое ощущение. Когда стоишь на Форуме — дышит каждый камень. Между остатками колонн бродят бестелесные тени, в перестроенной курии заседает давно исчезнувший сенат, по Священной дороге катятся призрачные телеги, рабы несут чьи-то носилки. На Форуме — жизнь, в этом соборе — смерть.

Конец этого разговора происходил уже между огромными колоннами, составляющими галерею фасада. Очередь из туристов мелкими шажками гуськом продвигалась вдоль стен, чтобы добраться до входа, ограниченного мощными турникетами, как в метро. Татьяна Николаевна выглянула на улицу. Площадь огромных размеров простиралась перед ней. В центре ее возвышался обелиск, увенчанный католическим крестом, по сторонам невысоко вздымали столпы воды два римских фонтана. Группы людей в современных одеждах вялыми кучками передвигались по площади. И как ни удивительно, но эта огромная, залитая солнцем площадь теперь, после его слов, действительно показалась Татьяне Николаевне до странности пустой. Лишь двое стражников-швейцарцев, в средневековой черно-оранжевой форме и бархатных беретах, от которых за версту несло мефистофельщиной, вежливо разговаривали у боковых ворот с какой-то посетительницей. Татьяна Николаевна посмотрела на каменную мостовую, на четыре ряда колонн знаменитой колоннады собора, зловеще раскинувшей крылья, подняла голову и тут тоже уткнулась взглядом в своды — кругом один камень, огромный бездушный камень. Ей стало жутко.

«И этот Цезарь… — подумала она. — Что все-таки он за человек?» Она взглянула на своего спутника. Цезарь не заметил, что за ним наблюдают. Он шел с ней практически рядом, лишь чуть-чуть приотстав, и его темное лицо над красной рубашкой казалось под мраморным плащом сводов бледным и несчастным, а в его глазах гуляла тоска.

Глава 12 Страшные Уста Истины

У нашей группы седьмой день поездки ушел на посещение древних бань. Термы Диоклетиана оказались совсем недалеко от нашей гостиницы, в парке около Термини, часть их занимает теперь Национальный римский музей. В термы Каракаллы нас повезли на хорошо знакомом красном автобусе. Здесь я с удивлением узнала, что император Каракалла на самом деле обладал очень красивым именем — Септимий Антонин, а Каракалла было его прозвищем за то, что по натуре он был настоящим варваром, язычником и распространял среди населения одежду германских племен — длинный плащ с капюшоном под названием «каракалле». Фактически император был предатель и отступник, к тому же беспощадный тиран, братоубийца и даже убийца собственной жены. Но справедливости ради нужно отметить, что Каракалла — не знаю, что уж ему так вздумалось, наверное, хотел прославиться и добрыми делами, — построил в Риме прекрасные общественные бани, при которых были даже библиотеки, спортивные сооружения и большой парк. Вот эти монументальные развалины мы и отправились смотреть. Но то ли мое бедное воображение не в силах было воссоздать огромную толкучку из обнаженных тел — одновременно в этих банях могли мыться тысяча шестьсот человек, а в банях Диоклетиана, между прочим, до трех тысяч, — то ли меня утомили рассказы о злодеяниях самого Каракаллы, но бани произвели на меня странное впечатление. Я вспомнила высказывание: «Римляне делят время между политикой, гладиаторскими боями и термами». Сразу же подумалось, что они еще занимаются массовыми убийствами и репрессиями в борьбе за власть — рассказы о проскрипциях, кознях, интригах даже среди тех, кто считался наиболее гуманным деятелем, холодили кровь. Вот великий Цезарь все-таки не был замешан в кровосмесительной войне, но тот же Октавиан, которого с таким упоением изображал Джим, в борьбе за единоличную власть положил немереное количество знатных римлян, воинов и простых граждан. Зато, когда бойня закончилась, ему сенатом и всем народом был дарован титул божественного Августа, спасителя отечества. Сенат сам принес к его ногам императорский титул и огромную власть, в то время как великий Цезарь положил жизнь лишь за толику того, что досталось его преемнику. А народ вдруг перестал орать на площадях, писать похабные стишки на стенах бань и стал слагать Августу хвалебные песни, прославляя в веках его мудрость, скромность и доброту. О других древнеримских императорах рассказывать вообще бессмысленно, их правления отличались лишь названиями войн и областей, которые переходили из рук в руки, да количеством погибших. И что-то так мне стало грустно при мысли о том, какой тяжелой ценой досталась Риму республика, какими яркими людьми она себя проявила и как бесславно себя изжила, что за этими размышлениями я не заметила, что в поведении моих сограждан-туристов тоже наметился некоторый перелом.