Шараф Рашидов - Сильнее бури

• Название: Сильнее бури
• Автор: Шараф Рашидов
• Жанр: Книги

---

Завидев приближающуюся к ним Айкиз, Погодин поспешно распрощался с Халим-бобо и Лолой и зашагал в степь, к трактористам.

Первым, кого он встретил, был Суванкул. Он по-хозяйски, уверенно расположился в кабине мощного «ДТ-54»: сидел, чуть откинувшись назад, и управлял машиной медлительными, даже, казалось, ленивыми движениями. Суванкул был под стать своему' трактору: неторопкий, неповоротливый, он обладал великим упорством, богатырской силой, - наверно, если б поднатужился, то и без мотора сдвинул бы с места стальную махину. Трактор же, словно оказывая родственную услугу, беспрекословно слушался своего хозяина.

Суванкул, прежде чем стать бригадиром-хлоп- коробом, некоторое время работал в.МТС. Тракторы тогда были неказистые; пшеничные поля, которые они обрабатывали, никак нельзя было назвать обширными. Суванкулу там было тесно. Он перешел из МТС в. полеводческую бригаду, где все-таки мог себя показать. А в прошлом году Погодин, угадывая, какой размах примет освоение новых земель, кликнул клич, сзывая разлетевшихся по колхозным бригадам «орлов-трактори- стов», убедил их, что работать теперь будет интересней и выгодней. И Суванкул, поразмыслив, не спеша, с оглядкой, вернулся в МТС и принялся нерасторопно, но старательно подминать под свой мощный трактор упрямые целинные просторы.

Логодин окликнул Суванкула. Заглушив мотор, Суванкул спрыгнул на землю и добродушно воскликнул:

- А, директор! Хорошо, что пожаловал, есть о чем потолковать. Только извини: хоть ты и гость, а угостить тебя, кроме красного словца, нечем!

Суванкул работал без рубашки. Кожа, прокаленная за лето, влажно поблескивала под лучами солнца, мускулы казались отлитыми из металла. Погодин дружески хлопнул его по могучему, крепкому, как наковальня, плечу и тоже улыбнулся.

- Ничего, удовольствуемся красным словцом. Многие и на это скупятся.

- Да, директор, - многозначительно соглат сился Суванкул, - скуповаты стали некоторые товарищи. Мы-то, трактористы, на своей шкуре это чувствуем.

Погодин посмотрел на него удивленно.

- Ты о чем?

- Слышали мы, что начальник Смирнов получил вагончики. Слыхал об этом?

- Нет, мне пока он ничего не говорил.

- Ишь ты! Видно, боится, что ты шум поднимешь.

- Ты не тяни, в чем дело?

- Получил он, значит, эти вагончики, - неторопливо продолжал Суванкул, - и передал их своим экскаваторщикам. У нас ведь экскаваторщикам особый почет! А трактористам достался только слух об этом деле… А слух для жилья не пригоден._

- Так вам же выстроили навес!

- Так-то так, директор, но вагончики удобней, их можно везде поставить - и на стане и в степи. К тому же и стены у навеса легковаты: из самого натурального воздуха.

- Что ж вы, свежего воздуха боитесь?

- Нет, директор, как пионеры говорят: солнце, воздух и вода - наши лучшие друзья. А вот от врагов надо б оборониться. Погляди-ка туда, Иван Борисыч!

Суванкул показал рукой на край неба, опирающийся на лесную полосу. Но как ни всматривался Погодин, ничего, что могло бы привлечь внимание, не заметил.

- Погдрди получше, - сказал Суванкул. - Как бы нынче буря не разыгралась!..

Погодин встревожился. Он знал, что такое песчаная буря в открытой степи. Если нагрянет она, трактористам после работы некуда будет деваться. На стане один-единственный домик: набьются в него трактористы, так он расползется по всем швам. Как же это он прозевал вагончики? Ведь были они, оказывается!

- Ах ты черт! - в сердцах воскликнул Погодин, и непонятно было, кого он выругал: непрошенную бурю, себя или Смирнова…

Во всяком случае, нужно было действовать. Погодин был не из тех людей, ноторые аккуратно записывают в свои блокноты: «Завтра сделать то-то. Через три дня то-то. Позаботиться о том-то. Крайний срок - послезавтрашний день». То, что можно было сделать сегодня, сейчас же, он и старался делать немедленно, не теряя времени, которое обладало скверным свойством - сеялось, как песок меж пальцами…

Возвратившись на стан, Погодин дал указание своим работникам, предупредил по телефону Смирнова, что через полчаса будет у него в управлении и - черт побери! - поговорит с ним, как коммунист с коммунистом. Он вывел из-под навеса мотоцикл и вскоре уже мчался по дорогам - по наезженным, по ухабистым и по совсем новым, направляясь к водохранилищу.

Уже на полпути Погодин заметил, что все вокруг неуловимо изменилось. Воздух помутнел, солнечный свет стал каким-то неясным, тревожащим. Цвета и оттенки летнего дня, всегда веселящие сердце, рождали ощущение смутной, щемящей тоски.»

Крепче вцепившись в руль, Погодин посмотрел на небо и тут уж окончательно убедился, что на Алтынсай надвигается песчаная буря.

Небо затянуло мглистой коричневой пеленой, заслонившей солнце. Солнце проглядывало сквозь разлившуюся по небу тучу тусклым, расплывчатым желтым пятном. Это была не грозовая туча, это высоко над землей струилась пыль, которую гнал из пустыни верховой ветер.

Но вот и по земле, неподалеку от дороги, пробежал, кружась, столбик пыли - спираль первого смерча. Покрывавший поля и дорогу песок зашуршал, зашевелился и, увлекаемый нарастающим ветром, потек меж рядами хлопчатника. А из степи, из пустыни накатывались новые и новые волны песка. Над полями поднялись дымки уже многих смерчей, пустившихся в бешеный пляс.

Погодин прибавил газу… Ветер швырял ему вдогонку песок, комья земли. Мотоцикл несся в душном облаке пыли, но Погодин уже ни на что не обращал внимания: он думал о трактористах, которые вели свои машины сквозь заслоны вихрившегося в воздухе песка, он видел их усталые, запыленные лица. Казалось, он слышал упрекающие голоса: «Что же это ты, директор, оставил нас один на один с бурей?.. Ведь не в игрушки играть шли мы в степь! Степь - она не из смирных. Ей ничего не стоит наслать на нас то зной, то ветер, то дождь, то бурю. Надо всегда быть наготове, чтобы с ними достойно встретиться, а ты, директор, прошляпил вагончики, где мы уже сегодня. могли бы укрыться от бури, поужинать, выспаться. Ай, сплоховал, директор! Сплоховал!..»

Смирнова Погодин застал не в конторе, а на берегу водохранилища. Молча кивнув Погодину, инженер вновь отвернулся к разбушевавшимся волнам. С гулом они бились о берег, отступали, словно для того, чтоб собраться с силами, и опять всей своей ярящейся мощью обрушивались на береговые укрепления, расплескиваясь во все стороны каскадами брызг и пены.

- Долбит, как молотом! - невесело усмехнувшись, сказал Смирнов. - Ничего, выстоим! Берег крепили на совесть…

Погодин, придерживая мотоцикл, чтоб не свалился на землю, проворчал: ‘ г- На все-то совести у тебя, видно, не хватает…

Смирнов заинтересованно взглянул на него:

- Ну, ну, гроза степей! Говори, зачем приехал?

- Пойдем-ка, где потише. Тут только лежа можно разговаривать, не то с ног собьет…

Они прошли в контору. Смирнов, усадив Погодина в кресло у стола, подтащил поближе к нему один из стульев, сел и спросил с чуть за* метной настороженностью:

Вижу, ты уже готов взорваться. Кто это тебя обидел?

- Ты, Иван Никитич!.. И сильно!

- Так… Ну-ну, пуши меня на все корки! Ты ведь это умеешь!

- Зря иронизируешь, Иван Никитич. Мне сейчас не до шуток.

- Тогда сразу говори, в чем дело.

Но Погодин медлил. Всегда шумный и напористый, сейчас он держался скованно. Только взгляд его был испытующим, хмурым. Погодину еще ни разу не доводилось- сталкиваться с начальником строительства. Он уважал Смирнова, верил ему, нередко свои действия мерил по поступкам и соображениям Смирнова. Ему не легко было укорять человека, которого он считал своим единомышленником.

- Вот что, Иван Никитич, - сказал Погодин, переведя взгляд на окно, за-которым, мешаясь с грязной мутью песчаной бури, уже сгущалась вечерняя мгла. - Ты ведь, как начальник строительства, в полной мере отвечаешь за успех нашего дела? За все отвечаешь, за каждый участок?..

- Каждый из нас за все в ответе…

- Брось, Иван Никитич! Сейчас речь о тебе. Ты всем распоряжаешься, с тебя и спрос! Почему ты не сказал мне, что в твое распоряжение поступили вагончики? Кому ты их передал?

- Вагончиков было мало, Иван Борисыч.

- Верю, что мало! Но были! И ты отдал их своим экскаваторщикам.» Грубо говоря, прикарманил. А мы что для тебя - чужие?..

- Иван Борисыч!..

- Погоди, Иван Никитич… - Погодин развел руками и, словно удивляясь, сказал: - Вот ведь штука какая! Занять 1 мы все одним делом. Тебя над нами поставили начальником, а у тебя, оказывается, все делится на свое и чужое: экскаваторщики - эти в твоем ведомстве, о них можно и позаботиться, а трактористы - это чужие, пого- дннские! Обойдутся, мол…

Смирнов молча поднялся со стула и принялся ходить по комнате, а Погодин, горячась, продолжал:

- Ну, откуда это в тебе появилось, Иван Никитич? Или это такая уж въедливая, заразная вещь. Возведем вокруг своих ведомств глухие стены и думаем, как в поговорке, будто солнце и луна светят только для нас. Обеспечил своих людей, свой участок - и молодец, и хорошо! У тебя - плюс, а у меня - минус. В общей-то сложности минус и получается. Ведь ежели мы, трактористы, своего дела не сделаем, и общее прахом пойдет. А значит, и труды твоих экскаваторщиков пропадут даром! И, выходит, льешь ты воду на кадыровскую мельницу! Случись у нас затор, он-то, уж будь спокоен, не упустит случая поднять шум: «Я, мол, говорил, я, мол, предупреждал!..» Буря-то, сам видишь, врасплох нас застала…