Шараф Рашидов - Сильнее бури

• Название: Сильнее бури
• Автор: Шараф Рашидов
• Жанр: Книги

---

Прямо перед холмом, на котором стояли Айкиз и Джурабаев, расстилались хлопковые поля. Листья хлопка, убитые вечерними заморозками, уже опали. Поля были сплошь белыми. Хлопок, пенясь, выступал из раскрывшихся коробочек, где покоился недавно нежными лимонными дольками. В этом белопенном море медленно плыли хлопкоуборочные машины. Там, где не было машин, виднелись согнутые спины дехкан, собиравших хлопок в фартуки. В эти дни все, кто мог, вышли в поле: старики и молодые, хлопкоробы и бухгалтеры, мирабы и строителе рабочие и студенты из ближних городов. Поле пестрело различными одеждами, и по ним легкое было угадать, кто склонился над хлопковым кустом: горожанин ли, колхозник ли, сельсоветский ли служащий.

Уборка шла уже второй месяц, коробочки распахивались одна за другой. На участках, где урожай, казалось, уже весь собран, через несколько дней опять становилось белым-бело.

На дорогах в эти дни было шумно и людно. От хирманов, где сушился хлопок, тянулись арбы, доверху нагруженные тугими мешками. К хлопкопунктам мчались грузовики. По дорогам сновали газики и мотоциклы. Медленно шествовали верблюды с тюками хлопка по бокам. Садоводы везли к полевым станам дыни, арбузы, яблоки. Над землей звучали песни арбакешей, слышался скрип колес, перезвон колокольцев…

Рожденные дружным, умным трудом, на хлопкопунктах росли горы хлопка.

Айкиз с холма хорошо были видны эти громадные, в пятьсот - шестьсот тонн каждый, хлопковые бунты, высокие, как Кок-Тау, белые, как его заснеженные вершины.

Айкиз стояла как зачарованная. Теплый ветерок шевелил складки ее простенького ситцевого платья, легкую косынку, не прикрывавшую кос, лепестки цветка, который она приколола к белой жакетке.

Из этого восторженного оцепенения ее вывел Алимджан. Он подошел к ним, обменялся рукопожатием с Джурабаевым и с беспокойством, с упреком, ласково посмотрел на жену: ему казалось, что Айкиз не бережет себя, мало отдыхает, переутомляется…

- Как дела, раис? - спросил Джурабаев. - Чем нас порадуешь?

- Уборку заканчиваем, товарищ Джурабаев. Обязательства выполним!

- Молодцы! Зря, выходит, каркали Султанов и компания: за двумя, мол, зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Народ - охотник умелый и сильный!

- Мы могли бы собрать и лучший урожай…- сказала Айкиз.

- Точно, товарищ Джурабаев! - подтвердил Алимджан. - Если бы нам не вставляли палки в колеса, хлопка мы вырастили бы больше. Пропал хлопок на участке Молла-Сулеймана, сбросили часть цветов кусты на участке Муратали. Не бури нам помешали, не нехватка рабочих рук, не трудности, - помешали те, кто пугал нас этими трудностями.

- Помешали, создав трудности искусствен- ные1 - подхватил Джурабаев. - Сначала спорили с нами, спорили по принципиальным вопросам, а потом принялись умышленно чинить препятствия. И в этом есть своя логика. Если рутинер, консерватор восстает против нового, он вынужден действовать с помощью интриг. Что еще может он противопоставить законам нашей действительности? Кто борется за новое, заботится об общем благе. Кому новое не по нутру, кто видит в нем угрозу своему спокойствию, тот думает тольно о себе, о том, как бы сберечь свои привилегии. Когда такой любитель спокойной жизни вступает в борьбу против смелого плана, тот не задумывается, а не помешает ли он людям в их борьбе за счастье. Он не разбирается в средствах, готов спекулировать даже на народной беде, она ему выгодна. Если бы буря погубила весь хлопок, противники нашего плана возликовали бы: «Ага, мол, голубчики, дождались! Так вам и надо». Вот к чему можно скатиться, позабыв хоть на минуту о цели нашего дела, забыв, ради кого, ради чего мы живем, работаем, боремся, позабыв о народе, о его благе! У Муратали, вы говорите, тоже пропал хлопок?

- У него небольшие потери, - сказала Ай киз,- но сама эта история какая-то странная… Помните, вы спрашивали меня об Аликуле?

- Что-то не припоминаю… Но при чем он тут?

- Муратали, в пику своим мнимым недругам, назначил бригадиром Гафура, - этот Гафур сейчас снова в тюрьме. Аликул, по словам Муратали, одобрил его назначение. А когда я спросила об этом самого Аликула, он от всего отказался, заявив, что Муратали ни о чем ему не докладывал.

- Действительно странно… Ты сама-то что об этом думаешь?

- Я верю Муратали. Нрав у него тяжелый, но это человек честный и добросовестный. Не мог он очернить Аликула.

- Значит, Аликул хитрит?

- Н-не знаю… Я к нему приглядываюсь. ив

- Смотри, от излишней доверчивости не шарахнись к излишней подозрительности. Может быть, он ошибся в Гафуре и не решается признаться в ошибке. Это, конечно, никак его не оправдывает: ведь и этой ошибкой колхозу нанесен ущерб. Любой огрех, любой промах в работе ведет к ощутимым материальным потерям. В колхозе плохие хозяева, а колхозник недополучает за свой труд, государство терпит убытки. Растяпа доверил дело лодырю или жулику - опять-таки страдает народ, государство. Директор завода, заботясь лишь о выполнении плана, положил под сукно рационализаторское предложение - и тем унрал у государства дополнительный доход. Болтун оторвал людей от дела пустопорожней речью, - значит, украл у них время, помешал созданию реальных благ. Упущенные, вовремя не использованные возможности - это тоже транжирство. Если ты сегодйя мог сделать что-то полезное и не сделал, значит колхозник купит себе мотоцикл не завтра, а позже, зарплата у рабочего - не возрастет. Мы говорим: человек плохо работает… Но ведь тем самым он, может сам того не желая, по сути дела обворовывает народ! Вот бы каждый над этим задумался… Впрочем, я и сам, кажется, отнимаю у вас драгоценное время. Ты сейчас куда, Алимджан?

- Хочу проверить работу хлопкоуборочных машин. Колхозники к ним еще не привыкли. Надо убедить их в преимуществе новой техники! Сердцу больно, когда видишь согнувшихся над хлопком дехкан…

- Понимаю тебя, Алимджан. Мне теперь и во сне снятся машины. Ведь на новых землях нам нужно много хороших машин. У тебя нет срочных дел, Айкиз? Не посмотрим ли новый кишлак?

- Чтобы похвалиться своим кишлаком, она все на свете готова бросить! - засмеялся Алимджан. - Я буду обедать на полевом стане, Айкиз. Приходи туда… Приводи с собой товарища Джурабаева, пообедаем вместе.

- Придем,.Алимджан.

Алимджан сбежал с холма и, задерживаясь то возле одного, то возле другого колхозника, ушел к участку, на котором работала хлопкоуборочная машина. Джурабаев и Айкиз отправились в новый поселок.

Секретарь райкома шел по широкой, прямой, обсаженной деревьями улице. С любопытством оглядывал новые дома, прочные, уютные, на каменных фундаментах, под светлыми шиферными крышами. Стены были побелены, около каждого дома стоял столб, - поселок был уже электрифицирован.

- Зайдем к ному-нибудь?

- Все на работе, товарищ Джурабаев.

- А кто это возится в саду?

- Это Муратали. Он упрямился дольше всех, а теперь, как только выпадает свободная минута, спешит домой, благо дом теперь близко, занимается благоустройством.

Муратали был не один. Он сегодня позвал к себе Халим-бобо. Садовод, невысокий, узкоплечий, в новых сапогах, в белом неподпоясанном халате, ставил саженцы в ямы, еще вчера вырытые Муратали, а хозяин что-то мыл, склонившись над арыком.

- Хормангляр! - сказал Джурабаев.

- Хормангляр, - сказал Айкиз.

Старики, вытерев полами халатов руки, подошли к пришедшим, почтительно поздоровались.

- Как живется на новом месте, Муратали- амаки? - спросила Айкиз.

- Спасибо, дочка. Видишь, сколько у меня теперь урюковых деревьев. Земля тут хорошая, воды много. «Сто лет цвести твоему урюку»,- говорил мне отец. А я и сам, дочка, хочу прожить до ста лет… Хочу коммунизм увидеть!

- Увидите, Муратали-амаки!

- Увижу, - согласился Муратали. - Коли так шагать, как в этом году, увижу! Жаль, отец твой не дожил до светлых дней…

Взгляд Айкиз затуманился. Джурабаев, чтоб рассеять ее печаль, спросил:

- Что это вы там мыли, бригадир?

- Да так, - смущенно пробормотал Муратали,- так это…

- Бог мой, да это же сандал! - удивленно воскликнула Айкиз. - Зачем вы притащили его в новый дом, Муратали-амаки? У вас же есть печка.

На берегу арыка действительно лежал сандал, пыльный, закопченный, немало, видно, лет послуживший хозяину. Муратали оглянулся на него в твердо, упрямо сказал:

- Молода ты учить меня, дочка. Печка печкой, а без сандала старикам никак нельзя.

Айкиз стало и смешно и грустно…

Еще недавно сияли перед ней степные просторы, которые не охватишь взглядом. Когда смотрела она в необозримую даль, ей казалось, что она смотрит в будущее. Муратали прав: они сделали в этом году широкий, могучий шаг в будущее, в коммунизм! И этот же Муратали решил прихватить с собой в светлый завтрашний день память седой старины, сандал!

Целина поднята, но борьба не окончена, Айкиз!.. Тебе и твоим друзьям предстоит еще перепахать, очистить от сорной травы души иных твоих земляков. Много впереди новых трудных дел! Но. тебе ли, Айкиз, бояться трудностей? У тебя тысячи, сотни тысяч верных помощников. Ты сознаешь это и потому так бодра, так уверена в успехе. В грядущих днях и в дальней дали времен видятся тебе новые замыслы и свершения, борьба и победы…