Богомил Райнов - Массовая культура

• Название: Массовая культура
• Автор: Богомил Райнов
• Издательство: Прогресс
• Жанр: Культурология
• Год: 1979

В настоящей книге автор раскрывает истинный смысл буржуазной «массовой культуры», предоставляющей собой форму разрушения искусства. На многочисленных примерах он показывает, сколь значителен социальный вред «массовой культуры», парализующей волю человека, одурманивающей его сознание, отвлекающей от серьезных жизненных проблем.

Книга разоблачает изощренные приемы фабрикантов «массовой культуры», помогает читателю отличить подлинные произведения искусства и культуры от псевдохудожественного творчества. Рекомендуется широкому кругу читателя, интересующихся вопросами культуры.

---

Недавно нам представилась возможность в течение двух недель следить за передачами швейцарского телевидения. Занятие это оказалось не особенно приятным, но достаточно поучительным. Вот примерное содержание этой программы:

Многосерийный детективно-шпионский фильм «Департамент С», сочетающий шаблоны «сюспенса» с уроками непримиримости по отношению к «противнику».

Еще один многосерийный фильм, на этот раз чисто детективный, с использованием тех же шаблонов, но имеющий целью прежде всего утвердить авторитет полиции.

Третий детективный многосерийный фильм, опять с примесью элементов шпионажа. На этот раз его положительными героями оказались дети. Образец художественной беспомощности и не слишком впечатляющей дидактичности, стремящийся внушить подросткам буржуазные нормы долга и патриотизма.

Спортивно-бытовой трехсерийный фильм, рассказывающий трогательную историю девушки, которая из любительницы становится чемпионкой по плаванию. Еще одна порция буржуазных назиданий о трудолюбии, упорстве, семейном долге, обильно сдобренная обывательской сентиментальностью и шаблонными сюжетными ходами.

Приключенческая серия, героем которой на этот раз является собака. Она помогает охране лесов и достаточно умна, чтобы преподать зрителям хороший урок аккуратности и осмотрительности.

Приключенческая серия исторического плана: действие, как и следовало ожидать, развивается вокруг сокровищ и наследств, если не считать любовных интермедий. Дает зрителям прекрасную возможность отдохнуть от назиданий, приняв участие в не слишком утомительной экскурсии «в доброе старое время».

«Объективные» кинопутешествия по ближним и дальним странам с плохо скрытой политической тенденцией. Примером может служить многосерийный очерк «Советский Союз», прекрасно иллюстрирующий сказанное выше о приемах обмана с помощью искусной, целенаправленной подачи реальных фактов, снимков и документов. Нам довелось увидеть фильм, посвященный Узбекистану. В нем под ширмой внешней объективности внушалось, что люди в том краю живут в страшно примитивных условиях. Второй фильм этой серии рассказывал о Киеве, но, в сущности, в нем описывалась жизнь молодой советской женщины, работающей манекенщицей в Доме моделей. Мнимая симпатия авторов к героине здесь лишь средство внушить антипатию к советскому строю и «доказать», что в Советском Союзе красивая одежда недоступна даже ее создателям.

Наконец, откровенно политические информационные и публицистические передачи, в которых реакционные идеи даются уже без всякого камуфляжа. Эти передачи, правда, сведены к минимуму, чтобы не искушать терпения публики, но это ничуть не меняет неприятного тона всей программы, которая даже в своей развлекательной части тщательно оформлена в духе буржуазной ретроградности.

Почти все эти передачи с профессиональной точки зрения сделаны на таком низком уровне, что ни один более или менее взыскательный зритель не стал бы задерживаться у экрана. И именно поэтому редакторы сочли необходимым включить в программу что-нибудь привлекательное — классический фильм, выступление известных артистов, концерт талантливого эстрадного певца. Но эти художественные «приманки» так резко выделяются на убогом фоне остальных передач, что принципиальное различие между настоящей и «массовой» культурой еще больше бросается в глаза.

Ремесленное произведение призвано заполнить пустоту, удовлетворить потребности пропаганды или развлечения, но оно настолько посредственно, что вызывает пресыщение и разочарование и быстро изымается из обращения, вновь оставляя после себя пустоту, для заполнения которой пускается в ход очередной эрзац. Такова механика этого адова круга, в котором неизменно и неизбежно вращаются продукция и потребитель «массовой культуры».

Последняя, никем не оспариваемая особенность этого явления — его колоссальное распространение. Миллиарды экземпляров периодических изданий, миллиарды томиков низкопробной литературы, сотни миллионов телеэкранов, тысячи кинозалов, не говоря уж о бесчисленном количестве суррогатов, предназначенных для торговой рекламы, изображения и тексты которой обстреливают вас с каждого фасада и страниц каждой газеты, — все это становится привычным и неизбежным для живущего на Западе человека, превращается в необходимое и неотвратимое бремя его жизни. Потому что, выставляя себя как необходимость, западная «массовая культура» постепенно перерастает в принуждение. В буржуазном мире нет возможности избежать этого принуждения, поскольку «массовая культура» навязывается человеку повсюду, подстерегает его на каждом углу. Таким образом, количество массовой публики, где добровольно, а где и насильственно, имеет тенденцию к постепенному уравниванию с общим количеством населения.

Бесспорно, эта публика состоит из разных категорий. Среди нее есть страстные потребители, есть люди привычки, есть немало таких, у которых лжекультура вызывает апатию или даже раздражение. И все же было бы легкомыслием недооценивать силу и широту воздействия, достигнутого сейчас «массовой культурой».

Робер Эстиваль в своей работе «Интеллектуальное творчество, потребление и продукция»[66] дает следующую картину массовизации культуры в буржуазном обществе: до XIX века образование оставалось привилегией «обеспеченных и правящих классов», что в значительной степени гарантировало им превосходство над «непросвещенной массой». XIX век представляет собой переходный период, во время которого под влиянием идей революции 1789 года возникло «стремление дать культуру народу, сохранив в то же время привилегии буржуазии. Отсюда берет начало двухстепенная система образования — начальное и среднее». После 1917 года «в результате большевистской революции Запад оказался перед необходимостью демократизировать свою культуру, чтобы не отстать слишком сильно».

Один из виднейших представителей современной социологии литературы, Робер Эстиваль, несмотря на им же сформулированное категорическое утверждение о функциональной зависимости между «экономической инфраструктурой» и «духовной суперструктурой», в данном случае, очевидно, пренебрег этой зависимостью. Не идеи революции 1789 года, а экономические факторы явились основной причиной массовизации буржуазной системы образования. Равно как после 1917 года не «страх отстать», а другие, гораздо более серьезные страхи вынудили буржуазию пойти на уступки пролетариату.

Такую же непоследовательность проявляет Эстиваль и строя свою концепцию о двух направлениях буржуазной культуры. Вполне обоснованно объявив идеалистической традиционную схему «автор — издатель — книготорговец — публика», согласно которой именно автор определяет характер литературного произведения, Эстиваль, когда заходит речь о «массовой культуре», считает, что здесь первопричиной являются вкусы публики, «которым стремится следовать издатель, чтобы получить соответствующую прибыль». В этом случае автор превращается в «наемного конформиста», от которого требуется поставить издателю «нужное тому произведение, пригодное для удовлетворения потребностей определенной публики». Правильно указав на коммерческую основу книгоиздательской промышленности, Эстиваль, к сожалению, даже не затрагивает вопроса об идейных побуждениях капиталиста, роль которого сведена к механическому обслуживанию определенной части публики. Когда же социолог обращается к рассмотрению линии элитарной культуры, он вообще забывает об экономических факторах и принимает ту самую схему, которую только что объявил идеалистической. Эта вторая линия, названная Эстивалем «линией авангарда» или «новаторства», определяется следующим образом: «На этот раз автор не стремится приобщиться к системе потребления и обслуживать ее. Он не конформист, а антиконформист, по крайней мере в начале своего творческого пути. Первоначально его вдохновляет воля к свободному творчеству». Но именно по этой причине, считает Эстиваль, «художник оказывается отброшенным» и вынужденным публиковать свою книгу на собственные средства или на средства единомышленников. «С течением времени авангардист, однако, хотя и медленно, но создает себе публику» и тем самым в свою очередь включается в систему широкого потребления, «но с одним преимуществом по сравнению с автором-конформистом — ему удалось заставить публику признать своеобразие и силу его творчества».

Таким образом, выходит, что экономические факторы имеют значение только для массовой продукции, а для элитарной вообще не существуют. Идеологические же факторы не учитываются в обоих случаях. Это одно из тех абсурдных положений, которые чрезвычайно характерны для модной ныне «левой» западной социологии, создаваемой людьми, поверхностно усвоившими отдельные черты марксистской теории, но неспособными выработать истинно научную методологию.