Виктор Острецов - Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки

• Название: Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки
• Автор: Виктор Острецов
• Издательство: Издательское общество ООО «Штрихтон»
• Жанр: Науки: разное
• Год: 1998
• ISBN: 5-7872-0079-9

Виктор Митрофанович Острецов родился в 1942 году в Архангельске в семье военнослужащего и детского врача. С юных лет интересовался дореволюционной историей, был ярым «антисоветчиком». Из-за своих идеологических убеждений был вынужден поступить не на исторический факультет (где, как он понимал, не продержится ни одного курса), а в медицинский вуз. Так он стал студентом Первого Московского медицинского института им. И.М. Сеченова, который окончил в 1966 году. Во время учебы на врача Острецов не переставал интересоваться историей, проводил много времени в Исторической и Ленинской библиотеках, состоял в неформальном историческом кружке антисоветской направленности.

После института по распределению попал в Тюменскую область, в таежный поселок Октябрьский (бывший Кондинский) с населением всего в пять тысяч человек. Среди этих людей были «раскулаченные» русские крестьяне, патриархальные «сектанты», согнанные из Тамбовской губернии, бывшие бендеровцы, немцы, местные жители народностей ханты и манси и… советские надзиратели над ними. Такое соседство дало Виктору Острецову немало новой информации о крайней жестокости большевиков по отношению к тем, кого они считали чуждыми себе элементами.

В 1969 году Виктор Острецов вернулся в Москву, где продолжил свои исторические исследования в архивах и библиотеках. 3 июня 1973 года он крестился. В последние несколько десятков лет Острецов пишет собственные произведения в жанре исторической публицистики. Основные темы его исследований – Россия на рубеже XIX-XX веков, история масонства в России и в мире, история движения черносотенцев, православие, «русский путь», национальный вопрос.

Книга "Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки" посвящена теме влияния масонства (ордена вольных каменщиков) на формирование современной культуры и историческую судьбу русского народа. В ряде очерков автор рассматривает эту тему в самых различных аспектах: затрагивается вопрос воздействия идеологии масонства, его доктрины на те или иные научные и философские теории, на формирование различных литературных школ XVIII — XIX веков.

Масонство представлено автором в первую очередь как организация, имеющая свою идеологию культурного и политического строительства человеческого общества. Книга показывает тесную взаимосвязь оккультно-теософских доктрин и социальных процессов. Масонство и его проявления в общественной и культурной жизни русского общества на протяжении двух с половиной веков рассматриваются автором с духовно-религиозной точки зрения, с позиций признания как высшей ценности — Православия. Все эти темы представлены на широком историческом фоне, с использованием обширного круга литературных, исторических, мемуарных источников с привлечением архивных материалов, многие из которых публикуются впервые.

---

В эти дни Александра Федоровна сначала «верила в русский народ» и в его здравый смысл, убежденная, что более проницательного человека, чем Она не существует на свете, и обмануться она никак не может. Через несколько дней Она в него уже не верила: этот «мой народ» не оправдал ее надежд. В эти дни с особой очевидность стала видна роковая роль ее веры в Распутина, благодаря которому она уверовала в Протопопова и убедила супруга назначить того министром внутренних дел. Более рокового назначения трудно себе представить. В некотором смысле, Протопопов хорошо вписался в ожидаемый от него политический курс царской четы: ничего не предпринимать против готовящегося переворота и уличного бунта. Если народ нам верен, своим монархам, то ничего особенного не произойдет, если же не верен, то чего толку суетиться понапрасну. Примерно такой ход мыслей и был угадан Протопоповым. И когда начался бунт и стал разрастаться, то министр внутренних дел просто спрятался, а затем с вещичками явился в новую революционную власть сдаваться добровольно. Роковым для России была ее судьба в лице такой Царицы и такого безвольного Ее супруга, интеллигента и гуманиста и на беду еще и фаталиста. (см. в тексте выше мнение Тихомирова)

б) О взглядах Самого Николая II на будущее страны, на то, каким Он сам видит это будущее, и что Он намеревается сделать после победоносной войны, в благополучный исход которой для России Он непоколебимо верил, Спиридович пишет следующее.

 На слова своего врача Кострицкого о необходимости даровать ответственное министерство. Царь отвечал так:

«Сейчас это неблагоприятно отразится на фронте. А вот через три, четыре месяца, когда мы победим, когда окончится война, тогда это будет возможно. Тогда народ примет реформу с благодарностью ... Сейчас же все должно делаться только для фронта». (с.24)

«Вот закончим войну, там примемся и за реформы», — говорил Он другому лицу.» (с.24)

«Государь верил в здравый смысл и патриотизм Государственной Думы. Он не допускал мысли, что Государственная Дума может пойти на какой-либо государственной переворот во время войны. Он верил в верность Англии, ее начальников и эта вера еще более успокаивала Его и относительно невозможности переворота». (с.24)

«Государь беспредельно верил в проницательность, во всезнание и энергию Протопопова. Он верил, что когда нужно будет, Протопопов примет все предупреждающие меры и Он не допускал возможности государственного переворота. И государь был спокоен в главном». (с.25)

Государь верил в то, во что хотел верить, и не желал видеть реальность, от которой не ждал ничего хорошего, которую надо было менять. Государь, как мы видели по реакции Его на обращения к нему правых деятелей, не верил, в то же время, многочисленным сообщениям о готовящемся перевороте, которые поступали даже от самих заговорщиков, боявшихся уличного бунта и анархии толпы. И возникает вопрос, на чем же была основана вера в Масонскую Думу, руководимую врагами государственного строя России и это после предупреждений о том, что начало сессии 14 февраля станет началом уличных беспорядков и предпосылкой государственного переворота. При этом к нему на стол регулярно поступали и сообщения Департамента полиции о настроениях населения Петрограда. Он сам читал записку из кружка сенатора А.А. Римского-Корсакова, ... и все равно верил в патриотизм Думы!

О готовящемся перевороте Ему докладывал 3 января (1917 г.) министр иностранных дел Покровский, 5-го января премьер-министр князь Голицын, 4-го января Великий князь Павел Александрович, 7 января — председатель Государственной Думы Родзянко, 10 января — Московский предводитель дворянства Самарин, которого специально просили приехать в Петроград, чтобы подкрепить доклад Родзянко и вызвать Царя хотя бы на какие-либо действия, предупреждая, что опасность нависла над всей династией и над судьбой России. 19 января — Иркутский генерал губернатор предупредил Царя о готовящемся перевороте и также просил принять какое-то решение. Царь ответил, что весной начнется победоносное наступление и все устроится. Брат Царя, Великий князь Михаил Александрович неоднократно беседовал о надвигающейся опасности и просил, не дожидаясь уличных беспорядков, дать ответственное министерство, как того требовало левое большинство Думы. В конце января князь Голицын, премьер-министр, просил сменить Протопопова, но Царь отказался и это сделать.

Н.А. Маклаков после убийства Распутина 16 декабря 1916 года написал Государю письмо, в котором просил Государя не уступать «общественности», — иначе произойдет анархия. Письмо произвело впечатление и заговорили о назначении Н.А. Маклакова, по убеждениям правого, бывшего министра внутренних дел, уволенного Царем как раз за его правые убеждения летом 1915 года, вновь в правительство. Но этого не произошло. Маклаков настоятельно рекомендовал Царю разогнать Думу. Царь, однако, крепко по каким-то причинам держался за Думу, пишет далее Спиридович, даже после провокационных речей в ноябре 1916 года Милюкова и других кадет и прогрессистов против правительства.

8 января (1917 г.) Н.А. Маклаков был принят Государем и передал записку, составленную человеком правых убеждений Говорухо-Отроком, которая была как бы дополнением к записке из кружка сенатора А.А. Римского-Корсакова, в который входили и лидеры правых монархических организаций, включая А.И. Дубровина и Н.Е. Маркова, и правые депутаты Гос. Совета и Думы. Впрочем, к слову сказать, еще в августе — сентябре 1915 года даже самые либеральные министры А.В. Кривошеин, Н.Б. Щербатов, С.Д. Сазонов и другие считали необходимым разогнать Думу, которая подрывает авторитет государственной власти и которая ведет страну к революции, (см. Архив русской революции, т. 18. — Тяжелые дни. Секретные заседания Совета Министров 16 июля — 2 сентября 1915 года. Составлено А.Н. Яхонтовым)

Записки правых, составленные как в кружке Римского-Корсакова, так и Говорухо-Отроком, предупреждали Царя о намеченном на ближайшее время государственном перевороте, о котором, впрочем, открыто говорили в обществе. И сигналом к его непосредственному осуществлению, надо сказать, стало странное всепрощенчество, Николая II в отношении к убийцам «друга», т.е. Распутина, (см. об этом выше у Михайловского).

14 января И.Г. Щегловитов предоставил Государю содержательную записку «Русских православных кругов города Киева», представлявшую целую программу действий по борьбе с левой угрозой. Как об очевидном говорилось о скором выступлении революционной толпы и заговорщиков и попытке переворота. Ее содержание сделалось широко известным и наделало много шума. Записка понравилась Царю и Он наложил резолюцию «достойно внимания». Государь передал записку в Совет Министров для обсуждения. Понятно, ничего не было сделано. В эти два последних месяца Царь получал многочисленные записки, письма, обращения и просьбы и все они были вызваны уверенностью в скором осуществлении штурма власти. Печать, собственно говоря, уже и не скрывала, кажется, своего ликования в виду близкой кончины Самодержавия. Общество устало от демонстрации бессилия власти и готово было согласиться на любую, лишь бы это была власть, а не размазня, которая то ли есть, то ли нет. Общество было раздражено безвластием. Пассивность Царя провоцировала бунт и переход на сторону заговорщиков многих видных чиновников. Никто не был заинтересован в анархии, бунте и погромах. И кадеты тоже. И надо было что-то решать. Как-то бунт предупреждать. Царь же молчал.

10 февраля Родзянко предупредил Царя, после резкого разговора, что это его последний доклад Государю ввиду близкой революции. Царь остался глух и встает вопрос — почему? И снова приходится предполагать наличие каких-то масонских внушений, но идущих на более высоком уровне, чем российское масонство. Возможно, он получил какие-то личные гарантии.

XIV. Толстой И. И. Дневник 1906-1916. (Спб. 1997)

Государь Николай II часто менял свое мнение о прошедших событиях, признавая ошибочность тех или иных своих решений. Так было и относительно мирного договора с Японией. В 1908 году Государь считал, что «он, Витте, его обманул. Государь считает и Портсмутский договор ошибкой, так как, по Его мнению, мы, в сущности, уже победили японцев, и только мир помешал доказать эту победу ясно». — (с. 182; запись от 17 марта 1908.

Государь, признавая ошибочность тех или иных своих решений, имел вместе с тем обыкновение говорить, что у Него это решение было вырвано тем-то и что Его обманули. Так было, например, с манифестом 17 октября 1905 года. Но надо признать, что оснований для такого мнения у Царя было немного: целый ряд предшествовавших указов и прочих государственных актов возвещал все те свободы и гарантии, которые затем нашли себе место в этом манифесте. Кроме того, все «свободы» и учреждение законодательной палаты поддерживались Государем и после отставки Витте и Николай II и Сам был убежден до самого момента своего ареста и ссылки в Тобольск в благодетельности всех этих демократических принципов, провозглашенных манифестом 17 октября 1905 года. Впрочем, возможно, что Государь осознавал в глубине души, что Он постоянно уступает либеральной общественности и что эти уступки оппозиционные силы использовали исключительно в своих интересах, но продолжал политику уступок, во всем виня окружающих. Это признание Государь сделал Воейкову 2 марта 1917 года. (см. Воейков. Воспоминания, с. 160) Именно в этой привычке слабых людей искать виновников своих ошибок среди своего окружения и надо искать отгадку слов Государя — «вокруг трусость, обман и измена». Царь Сам выбрал курс на либерально-демократические преобразования в стране и поверил в силу «общественности».