Виктор Острецов - Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки

• Название: Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки
• Автор: Виктор Острецов
• Издательство: Издательское общество ООО «Штрихтон»
• Жанр: Науки: разное
• Год: 1998
• ISBN: 5-7872-0079-9

Виктор Митрофанович Острецов родился в 1942 году в Архангельске в семье военнослужащего и детского врача. С юных лет интересовался дореволюционной историей, был ярым «антисоветчиком». Из-за своих идеологических убеждений был вынужден поступить не на исторический факультет (где, как он понимал, не продержится ни одного курса), а в медицинский вуз. Так он стал студентом Первого Московского медицинского института им. И.М. Сеченова, который окончил в 1966 году. Во время учебы на врача Острецов не переставал интересоваться историей, проводил много времени в Исторической и Ленинской библиотеках, состоял в неформальном историческом кружке антисоветской направленности.

После института по распределению попал в Тюменскую область, в таежный поселок Октябрьский (бывший Кондинский) с населением всего в пять тысяч человек. Среди этих людей были «раскулаченные» русские крестьяне, патриархальные «сектанты», согнанные из Тамбовской губернии, бывшие бендеровцы, немцы, местные жители народностей ханты и манси и… советские надзиратели над ними. Такое соседство дало Виктору Острецову немало новой информации о крайней жестокости большевиков по отношению к тем, кого они считали чуждыми себе элементами.

В 1969 году Виктор Острецов вернулся в Москву, где продолжил свои исторические исследования в архивах и библиотеках. 3 июня 1973 года он крестился. В последние несколько десятков лет Острецов пишет собственные произведения в жанре исторической публицистики. Основные темы его исследований – Россия на рубеже XIX-XX веков, история масонства в России и в мире, история движения черносотенцев, православие, «русский путь», национальный вопрос.

Книга "Масонство, культура и русская история. Историко-критические очерки" посвящена теме влияния масонства (ордена вольных каменщиков) на формирование современной культуры и историческую судьбу русского народа. В ряде очерков автор рассматривает эту тему в самых различных аспектах: затрагивается вопрос воздействия идеологии масонства, его доктрины на те или иные научные и философские теории, на формирование различных литературных школ XVIII — XIX веков.

Масонство представлено автором в первую очередь как организация, имеющая свою идеологию культурного и политического строительства человеческого общества. Книга показывает тесную взаимосвязь оккультно-теософских доктрин и социальных процессов. Масонство и его проявления в общественной и культурной жизни русского общества на протяжении двух с половиной веков рассматриваются автором с духовно-религиозной точки зрения, с позиций признания как высшей ценности — Православия. Все эти темы представлены на широком историческом фоне, с использованием обширного круга литературных, исторических, мемуарных источников с привлечением архивных материалов, многие из которых публикуются впервые.

---

Екатерина II, объятая пламенем идей, на которых были вскормлены и Радищев, и Новиков, и Каржавин, горела тем же желанием «преобразовать» и самый вид городов русских, в чем она много преуспела, именно по ее инициативе и была создана Экспедиция Кремлевского строения. Баженов приступил к уничтожению Кремля, но в этом деле не преуспел: москвичи его избили на улице, Москва была готова к бунту. Екатерина II отступила. Народ ещё не «образовался» в нужном духе и к безликости не был готов.

Проект Дворца — это видимая цитадель невидимой власти. Невидимой потому, что она анонимна. Замысел постройки отражал представление масонов о будущем устройстве государства. Во дворце есть все, чтобы эта власть выступала от имени некоего «народа». Громадный амфитеатр должен был вместить тысячи депутатов. Масса народа — депутаты Народного собрания — должна была визировать решение невидимой власти, но не могла, понятно, реально управлять страной. Выше уже говорилось о проектах масонов организовать военно-социалистический режим с властью «сознательного» меньшинства. «Народ — дети, нуждающиеся в пастыре» — этот мотив звучит как основа для всех реформаторов, навязывающих свои представления большинству. Если сегодня продолжают объяснять те или иные факты нашей истории «не революционностью» крестьян, которые «в силу своей отсталости и патриархальности не пошли за революционерами и не понимали реакционной сущности царизма», то это значит, что вы слышите все тот же голос вольтерьянца, приглаженный под следующий хорошо оплачиваемый «изм». Практика показала, однако, что крестьяне были более дальновидны, чем это некоторым кажется. Они предвидели будущее, что их ждет, если «передовые» и «сознательные» безбожники придут к власти. Их худшие опасения, как известно, сбылись. Идеология иудаизма победила в умах русских недорослей.

В 1862 году в Берлине была напечатана карикатура на Герцена (см. «Летопись жизни Герцена 1859-1864 гг.»): на пьедестале Герцен, в одной руке у него топор, в другой дымящаяся головня. На пьедестале надпись: «Герцену от разоренного народа». Это пример точного предвидения будущего...

Рабинович пишет о проекте Баженова: «Да, это республиканская утопия, может быть... и социалистическая» (ук. соч., с. 158). В 1817 году Н. М. Карамзин, ознакомившийся с вышедшими в это время на русском языке изданиями «Утопии» Мора и хорошо знавший модель Кремлевского дворца, сделал заключение, что планы этого дворца «уподобились Республике Платоновой или Утопии Томаса Моруса» (цит. по кн. Рабиновича, с. 159). Другим проявлением в архитектуре идей того же круга могут служить дома, построенные Новиковым в своей деревне Авдотьино: каменные дома на несколько крестьянских семей. Эти прообразы коммуналок нашего времени стоят и сейчас и почему-то восхищают отечественных наших историков. Но на то они и «наши», советско-иудейские.

Повсюду, куда бы ни протянулась рука просветителя, его свет светит мрачным огнем каких-то фаланстеров, коммуналок, всесилием власти, где человеку нет места, как и в каббалистическом мире Баруха Спинозы. Повсюду двусмысленные лозунги, имеющие, как правило, два противоположных смысла: «Власть — народу», — имеется в виду «избранному», «Свобода» — от Родины, религии, «Равенство» — среди рабов, то есть равенство нищеты. И так далее...

Идеи авторитаризма, принципа иерархичности во всем, как любили подчеркивать масонские пропагандисты, есть принцип Ордена. Эти мысли выразил и Сен-Мартен. Он утверждал необходимость власти «святого» добродетельного царя, озаренного светом масонской науки. Сам Орден являл собой прообраз будущего государства и должен был весь, со всеми своими подразделениями и структурой управлять миром. Авторитет начальника, великого Мастера постоянно подчеркивался. Сам Бог, великий Демиург, именуется Великим Мастером. Постоянно отмечалось, что «невидимые наши начальники» хранят все божественные знания, данные некогда Богом Адаму, а затем и Моисею, они видят каждого масона с помощью специального раствора Урим, и они готовят «общественную эволюцию».

Во всем этом комплексе идей уже заложено уничтожение частной собственности, благодаря чему весь народ сразу оказывается в полной зависимости от «просвещенного» меньшинства. Масонские идеалы по-разному преломлялись в сознании членов и учеников Ордена. Для ясного понимания надо осознать: частной собственности давно нет и на Западе. Нельзя путать частную собственность с правом пользования.

Когда Павел I пришел к власти, то начались чудачества, о которых написана гора литературы. Но редко кто проводит логическую связь между его поступками и тем фактом, что он был воспитан масонами. Они, можно сказать, «сделали» его. С детства его матушка императрица Екатерина II отдала его в руки «братьев», в первую очередь Н. И. Панину. На цесаревиче масоны должны были продемонстрировать свое педагогическое искусство. Никто им не мешал. Они и слепили его по своим образцам, чтобы через пять лет убить императора. Между тем, Вернадский правильно отмечает, что вся деятельность Павла I по характеру якобинца, есть прямое продолжение масонских утопий, но только без... масонов. Павел принял за чистую монету идею о добродетельном царе, который есть опекун своих подданных, отец родной. Он в соответствии с формалистикой, принятой в Ордене, с их фразеологией о рыцарской чести, принялся опекать и  заботиться о подданных. Он решил одеть всех подданных, включая женщин, в мундиры. Эта мера никого не обрадовала и лишь доказывала, что с императором не все в порядке. До сих пор жива идея о ненормальности Павла, ведь привычные условия жизни были нарушены в его царствование. Это несомненно. Была формалистика, была шагистика, были мундиры и попытки ввести униформу для женщин, запрещение носить круглые шляпы, принятые к ношению в масонских ложах. Между тем, все эти идеи были усвоены Павлом из практики масонских лож с их невероятной увлеченностью обрядами, званиями, орденами, нарядами; церемониалами и прочей формалистикой: актами, инструкциями, уставами и проч.

С другой стороны, ни одно из обвинений, прикладываемых к Павлу I, не применяется по отношению к масонам, занимавшимся широко поставленным распространением идей самой безудержной тирании. И. Шнор издал радищевское «Путешествие» и благополучно пошел по стезе просвещения и далее. Наконец, он издает и ноты «Марсельезы», и «Утопию» Т. Мора — с казармой, угнетением всякой мысли, жизнью в бараках, скотским совокуплением по требованию начальства — для породы, проповедью обмана, делением людей на цивилизованных и дикарей... И что же? Издают, и читают, и восхищаются: Т. Мор — гуманист, И. Шнор — прогрессист... А Павел I — тиран!.. Как-то нелогично всё это.

Эта гуманность слишком знакома нам, людям XX века, в стране, где «Утопия» стала былью. Жаль только что осуществления этих проектов не застал ни Радищев, ни Мор, ни прочие. Жаль, что их миновала чаша жизни в коммунальных фаланстерах, по карточкам, чаша, которую они приготовили для других.

Что касается отношения Павла к одежде, то, например, излюбленная московскими розенкрейцерами книга «Истина Религии» (1784) требовала обуздать роскошь в одежде ради осуществления принципов равенства и братства. Для торжества справедливости. Не все ведь могут одеваться прилично, а тем более роскошно. Уравнять людей поможет введение мундира для всех состоянии и даже для женщин: «Должно неотменно уже в некоторых местах начатое учреждение одежды сделать таким образом, чтобы каждое обоего пола состояние имело особенный свой пристойный мундир... по примеру военных людей... и чтобы оное, несмотря на лице, строго наблюдаемо было (...). Ежели б правило сие было всеобщее, коликих бы избавилось бы тогда человечество забот, зависти и презрения... В сем христианский патриот не угодит только одному прекрасному полу». В результате введения мундиров поголовно для всех исчезнут зависть и прочие пороки. Более того, по мнению новиковского кружка, с которым был близок через Баженова великий князь Павел, из-за введения этой меры начнут процветать науки и художества, торговля и мореходство. «Паче же всего усилилось бы земледелие и скотоводство..., когда бы такое множество лишних в городах людей (так как всякого рода промышленные предприятия, работающие на роскошь, украшения разорились бы. — В.О.), не имея там пропитания, к земледелию обратилось».

Пытаясь все объять своим умом и все спланировать, всю жизнь народа, всего государства, планировали то, что хотелось, а за внешней логичностью геометрической мысли не видели возникающего по их воле абсурда, ибо сердце их, масонов, молчало. Они следовали за логикой алхимиков — построить жизнь по своим канонам, заменить Бога. В этом стремлении сошлись все проектисты, прогрессисты, революционеры и либералы. Именно такой смысл имеет знаменитый символ каббалистов — пирамида, у которой снята вершина. Вершина-Бог, его место занял каббалист, вооруженный знанием, «очищенный» науками. Его душа была убита убогостью его идеологии. Невольно вспоминаешь пословицу: кого Бог хочет наказать, у того отнимает разум.