Мария Барышева - Дарители

• Название: Дарители
• Автор: Мария Барышева
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

— Иначе что?

Вита вздрогнула, приходя в себя. Только сейчас она осознала, что все свои мысли сказала вслух, и, заикаясь от волнения и злости, продолжает повторять последнее слово свистящим, срывающимся шепотом. Ладонь Схимника лежала на ее шее, и он наклонился так, что полностью загородил ее от остальных, сидящих в баре, и ее слов, кроме него, никто не мог слышать.

— Ничего, — пробормотала она. Снова дунул ветер, лицу почему-то стало холодно, и Вита поняла, что плачет, и это разозлило ее еще больше. Схимник наклонился еще ближе и вдруг начал большими пальцами вытирать ее мокрые щеки.

— Прекращай, — мягко, но настойчиво сказал он. — Прекращай, люди нас запомнят, а так нельзя… Ну же. Ты, конечно, наворотила дел, но все равно ты славная, отважная девочка, так что прекращай.

Вита вскинула на него глаза. В них не было изумления, только жадность. Затравленная, измученная, уже привыкшая к крови и безумию, бесконечно долго не слышавшая ни от кого ласковых слов, которые иногда бывают так важны… А она так изголодалась по ласковым словам, и сейчас они подействовали на нее так, как кусочек мяса на уже почти обезумевшую от голода дворовую кошку. Ей захотелось еще, захотелось вцепиться в него и закричать, потребовать, чтобы он сказал еще хоть одно — в шутку или всерьез — неважно, ведь голодной кошке неважно, кто и с какой целью ей бросает кусок мяса… но Схимник уже отодвинулся, и глаза его были, как обычно, холодными, и голос звучал холодно — куда как холоднее и бездушнее, чем порывы северного зимнего ветра…

— Насчет машины-то у кого узнала или сама придумала?

— Да нет, не сама, — сказала Вита, отодвинувшись и уже самостоятельно вытирая лицо. — Женька с… мои знакомые как-то говорили на эту тему… после, того, как один штатовский фильм посмотрели… ну, я и запомнила.

— Получается, ты даже не знала точно, что будет, получится ли?

— Нет, откуда?!

— М-да, — Схимник откинулся на спинку стула и почему-то посмотрел в пасмурное, плотно затянутое пухлыми тучами небо. — Ты действительно сумасшедшая. Чудо, что ты выжила.

Несколько минут он сидел молча, расслабленно, продолжая с неподдельным интересом разглядывать плотные тяжелые тучи, потом его рука вдруг метнулась к ней, и прежде, чем Вита успела увернуться, дернула вниз рукав ярко-синей кофточки, обнажив пропеченное, золотистое плечо с багровыми следами-полумесяцами.

— Откуда это?!

— А ты как думаешь? — отозвалась она, подпустив в улыбку немного глумливости, но Схимник насмешливо покачал головой, прижал свой палец к одному из следов, который оказался почти втрое короче и меньше его ногтя, потом спросил с неожиданной серьезностью:

— С ней совсем плохо, да?

Вита судорожно сглотнула, потом отвернулась, не произнеся ни слова, и он утвердительно кивнул.

— Да. Ну, что ж, так, значит так.

— И что же ты теперь будешь делать?

Вопрос вырвался у нее раньше, чем она сообразила, что спрашивает, и уже ожидала в ответ какой-нибудь колкости, но Схимник лишь повернулся и посмотрел на нее — странно сожалеюще.

— Ничего. Я возвращаюсь в Волжанск.

— Но ведь тебя же там… — Вита прикусила язык, но Схимник понял и коротко, зло усмехнулся.

— А тебя это беспокоит?

— Меня беспокоит ход твоих мыслей, — холодно сказала она. К ней уже вернулось самообладание и ее пальцы, державшие сигарету, больше не дрожали. С многолетней привычкой Вита отыскала и надела нужную маску, и та мгновенно и надежно приросла к лицу, которое сразу же стало на несколько лет старше. Теперь перед Схимником сидела спокойная, уверенная в себе женщина, и ее губы скривились в презрении к нему, и в глазах была колючая насмешка. — Я достаточно давно живу, Схимник, и я — не наивное дитя, хоть и могу таковой показаться — если захочу, — она слегка улыбнулась. — Я знаю, кто ты. Я видела, что ты. Я ничего не забываю. Ты и тебе подобные развалили мою жизнь, убили моих друзей, убили других ни в чем не повинных людей. Вы все — одно целое, пусть у каждого свои методы и свои цели, но все вы — одно, вы грязь! — Вита слегка оскалилась, и ее глаза замерцали, но смотрела она не на Схимника, а на его руки. — Я помню, что ты делал, чтобы добраться до Чистовой, ты даже пошел против своих, лишь бы она досталась тебе! И ты думаешь, я поверю, что сейчас, когда она почти у тебя в руках, ты вдруг отказываешься от нее и возвращаешься в город, где тебе через пять минут голову прострелят?!

Его пальцы дрогнули, и Вита подумала, что сейчас он ее ударит, но не отодвинулась, а только вздернула подбородок. Схимник повернул голову — его глаза были темными, и где-то в их глубине разгорался пугающий огонь.

— Бедная, бедная пандорийка, — сказал он странно глухо и растянуто. — Так хорошо научиться разбираться в окружающих людях, но до сих пор не научиться разбираться в себе. Если ты хочешь сказать что-то лично мне — скажи, но не говори только с собой. Ты же позвала меня не для того, чтобы я слушал, как ты уговариваешь себя?

— Я не…

— Хочешь, я тебе скажу, зачем ты на самом деле меня позвала? Зачем ты сделала такую явную глупость? — он снова наклонился к ней. — У тебя самой это ведь не получается.

— Я просто хотела узнать…

— Ты видела когда-нибудь леопарда, Вита? Взрослого здорового леопарда? Смертельно опасен, а так и тянет его погладить, заглянуть ему в глаза, хотя знаешь, что он в любую секунду может тебя убить. Темное бывает уродливым, но бывает и чертовски привлекательным, и к такому темному тянет безудержно. Это не физиология, которой ты, наверное, пытаешься себя извинить, это все вместе и это намного хуже.

— Это не так, — сказала Вита охрипшим голосом. Ее губы дрогнули, строгая маска начала разваливаться. — На самом деле…

— Потому ты и не удержалась, — продолжал он, глядя на нее в упор, и Вита вдруг почувствовала его плохо сдерживаемую ярость, и это и удивило ее, и напугало — его ярость всегда была направленной, вызванной какими-то ее, по его мнению, бестолковыми поступками, но сейчас она была совершенно беспричинной. — Захотела снова заглянуть леопарду в глаза? Тебе хочется темноты, Вита? Я тебе дам попробовать ее на вкус.

Прежде, чем Вита сообразила, что он хочет сделать, Схимник схватил ее за волосы и дернул, запрокидывая ей голову, — так больно, что из глаз у нее брызнули слезы. Отбиваться было бесполезно, он был намного сильнее и сразу же перехватил одну ее руку за запястье, а вторая, согнутая в локте, оказалась намертво прижата к его груди. Она попыталась закричать, но не успела — страшные, сверкающие темным холодом глаза вдруг оказались совсем близко и к ее губам крепко прижались чужие губы, впиваясь, раздвигая, отнимая дыхание.

В этом не было ничего общего с поцелуем, наверное, такие же движения губами делали упыри-кровососы из страшных сказок, впиваясь в горло своей жертвы, и Вита чувствовала только боль и ужас — так же, как тогда, в Волжанске, когда он с какой-то торопливой злостью избивал ее в темноте, и его широко раскрытые глаза смотрели так безжизненно, словно она была предметом, да и сам Схимник чем-то неживым. Задыхаясь, она слабо дернулась, безуспешно пытаясь вырваться, и тут произошло что-то странное… его веки чуть опустились, и в глазах начал расползаться легкий, теплый, золотистый свет, какой расползается по водной глади, когда над ней всходит солнце, губы больше не причиняли боли — сильные, властные, они ласкали, и пальцы отпустили ее волосы и скользили среди них — пальцы обеих рук. Вита вдруг осознала, что ее собственные руки свободны, и уже не Схимник прижимает ее к себе, а она сама тянется к нему, чувствуя ладонями сквозь тонкую ткань рубашки тепло его напряженных мышц, стремительно продвигая их к его спине, к затылку, и нет ужаса — только желание оказаться ближе, еще ближе, как это только возможно… Это длилось почти несколько секунд, и только потом все ее существо взбунтовалось, в мозг плеснуло ледяной, отрезвляющей злостью, и Вита дернулась назад, но и Схимник уже отпустил ее и оперся локтем о стол, глядя на нее прищуренными насмешливыми глазами.

— Что ж, неплохо, — произнес он со знакомой издевкой. — Наверное, было бы очень приятно поиметь такую горячую, стервозную, лживую бабенку, как ты!

Если бы он плюнул ей в лицо, это не возымело бы большего эффекта. Схимник замечательно отомстил ей за Екатеринбург, унизив перед самой собой, и когда это дошло до ее сознания, Вита зашипела, как рассвирепевшая кошка. Схимник не успел или не захотел увернуться, и она ударила резко и точно — злость придала удару почти мужскую силу, и на его щеке мгновенно стал наливаться легкий кровоподтек. Стол качнулся, один из стаканов опрокинулся, и остатки пива растеклись по белой пластмассе. Она замахнулась снова, но в этот раз он поймал ее за запястье — и вторую руку тоже.

— Ну, вот ты и получила, что хотела. Это тебе подарок. Понравилось?