В Антонов - Дайте стройбату оружие

• Название: Дайте стройбату оружие
• Автор: В Антонов
• Жанр: Альтернативная история

---

      Наша полуторка мчится по оживленной автостраде. "Мчимся" нужно будет убрать, иначе, как я объясню, почему добирался до Белостока почти десять часов? Начнутся вопросы:

      - Где был?

      - Что делал?

      - Умышленно, время тянул?

      - С кем встречался?

      - О чём говорил?

      - Где и с кем чаи распивал, не с немецкими ли диверсантами - разведчиками?

      - Иначе, как объяснить, что только к вечеру до места добрался и что все бойцы сопровождения, кроме приближенных офицеров, убиты?

      Показалось несколько легковых машин. Впереди "ЗИС-101". Из его открытых окон торчат широкие листья фикуса. Хорошая машина, но отобрать нельзя. Оказалось, что это машина высокого областного начальника. В ней две женщины и двое ребят. Остановился. Побеседовал с милыми дамами:

      - Неужели в такое время вам нечего и некого больше возить, кроме цветов?

      - Решили, зачем же пропадать цветам?

      Действительно, не выкидывать же фикусы ради лейтенантских жён, бредущих по обочине с детьми на руках.

      В небе снова шум моторов. Показались три бомбардировщика. Они снизились почти до двухсот метров и начали в упор расстреливать идущих и едущих по шоссе. И нашу полуторку прошила пулеметная очередь, за ней другая, третья. Шофер убит. Из двенадцати человек, никого кроме порученца и адъютанта, в живых никто не остался.

      Знают фашистские пули, кто в будущем живой пригодится. На шоссе показалась "эмка". В ней инженер одной из строек укрепленного района под Белостоком. Беру его машину, оставляю ему нашу, разбитую крупнокалиберными пулями в хлам, полуторку и продолжаю путь в 10-ю армию. Плевать мне на то, что инженер что-то лопочет, про срочную необходимость установки вооружения в ДОТах укрепрайона.

      Восемнадцать часов.

      Яркое солнце освещает дорогу. Километр за километром продвигаемся вперед. Нет-нет и снова вдоль шоссе проносятся гитлеровские самолеты, сопровождая нас, точно почетный эскорт.

      Стоит ли о эскорте самолётов противника оставлять? Оставлю. Авось никто из читателей не задумается, почему фашистские самолёты по мирному населению стреляли, а легковой автомобиль, на котором может ехать важная персона - не тронули? Почему до Белостока, 30 километров я целый день "по шоссе мчался", а 20 километров до командного пункта за час одолел?

      Белосток. Навстречу тянутся войска, Побеседовал. Пусть себе тянутся. Не организовывать же красноармейцев для обороны города и транспортного узла. Завернул на вокзал. Там эшелон с бабами и детишками разбомбили немцы. Это моя и заслуга и вина. Потому, что станция осталась без противовоздушной обороны. Зенитки то под Минском стоят без дела. А здесь труппы и раненные валяются. Приказал какой-то воинской части идти к коменданту станции и немедленно очистить станцию от всех убитых и покалеченных.

      Узнаю месторасположение командного пункта 10-й армии и направляюсь туда.

      Примерно в двенадцати километрах юго-западнее Белостока замечаем небольшой лес, на опушке которого и расположился командный пункт 10-й армии. Было девятнадцать часов, когда мы подъехали к командному пункту.

      Меня встретил командующий 10-й армией генерал-майор К. Д. Голубев с группой штабных офицеров.Проводная связь нарушена, а армейские рации работают очень плохо, вражеские их забивают.

      

      -- Доложите о положении войск,-- говорю ему. Командующий развернул карту:

      -- На рассвете три вражеских армейских корпуса при поддержке значительного количества танков и бомбардировочной авиации атаковали мой левофланговый пятый стрелковый корпус. Дивизии корпуса в первые же часы боя понесли большие потери. Особенно пострадала сто тринадцатая.

      И по лицу, и по голосу генерала чувствуется, что он сильно переживает.

      -- Чтобы предотвратить охват армии с юга, я развернул на реке Курец тринадцатый механизированный корпус. С запада на Белосток наступает сорок второй армейский корпус вермахта. Там поставили шестой механизированный корпус на рубеж по восточному берегу реки Царев.

      Это сообщение вывело меня из себя:

      -- Что вы делаете, генерал? Ведь вам известно, что механизированный корпус предназначен для контратак по наступающему противнику, а не для того, чтобы затыкать прорехи в обороне.

      Командующий склоняется над картой, тяжко вздыхает, потом говорит:

      -- Это справедливо. Но с чем воевать? Почти вся наша авиация и артиллерия разбиты. Боеприпасов мало. На исходе горючее для танков.

      -- Насколько мне известно, товарищ Голубев, в вашей армии было достаточно горючего. Куда же оно делось?

      Я отлично знаю, что на весь Западный военный округ, на четыре армии, на три тысячи танков, не считая тракторов и артиллерийских тягачей, на начало войны имелось всего триста тонн горючего, По недомыслию или по злому умыслу тыловых служб, остальные запасы танкового топлива сейчас у чёрта на куличках - в Мариуполе, за 1541 километр от Белостока.

      Было триста тонн, но уже в первые часы нападения авиация противника произвела налеты на наши склады с горючим. Они и до сих пор горят. На железнодорожных магистралях цистерны с горючим тоже уничтожены. Ясно, что это не случайно, вражеская авиация действовала по хорошо известным ей объектам.

      В палатку вошел дежурный офицер связи:

      -- Товарищ генерал Болдин, нам удалось наладить связь. Вас вызывает Минск. Подхожу к аппарату.

      -- Болдин? -- слышу далекий голос.

      -- Говорит Павлов. Познакомился с обстановкой?

      -- Познакомился Положение в десятой армии очень тяжелое.

      -- Слушайте приказ,-- говорит Павлов. --Вам надлежит организовать ударную группу в составе корпуса генерала Хацкилевича, тридцать шестой кавалерийской дивизии, частей Мостовенко и контратаковать наступающего противника в общем направлении Белосток -- южнее Гродно с задачей уничтожить вражеские части на левом берегу Немана. Понимаю, что Павлов воевать начал. Видимо, здорово ему Сталин хвоста накрутил..

      На этом наш первый и последний фронтовой разговор закончился. Все части, из которых Павлов приказал создать ударную группу, уже были втянуты в ожесточенные оборонительные бои и, конечно, имели большие потери. Снимать их -- значило ослаблять оборону, но что делать? Приказ есть приказ! Будем ослаблять.

      На командном пункте появляется Маршал Кулик,

      

      в качестве полномочного представителя Ставки. Берёт руководство группой в свои руки и конно-механизированная группа войск "генерала Болдина" устремляется, без Болдина, на Гродно. Я остаюсь в штабе десятой армии.

      Утром позвонил Хацкилевич, находившийся в частях.

      -- Товарищ генерал, -- донесся его взволнованный голос, -- кончаются горючее и боеприпасы. Танкисты дерутся отважно. Но без снарядов и горючего наши машины становятся беспомощными. Дайте только все необходимое, и мы расправимся с фашистами.

      

      -- Слышишь меня, товарищ Хацкилевич, -- надрывал я голос, стараясь перекричать страшный гул летавших над нами вражеских самолетов. -- Держись! Немедленно приму все меры для оказания помощи. Только какая может быть помощь. Я же знаю, что горючего в округе НЕТ и НЕ БУДЕТ. Да и если было бы, доставка горючего самолётами, в условиях господства немецкой авиации, это просто авантюра, направленная на уничтожение самолётов и топлива. После разговора с Хацкилевичем послал в Минск самолетом письмо, в котором просил срочно организовать переброску горючего и боеприпасов по воздуху. К сожалению, и этот самолет, и вылетевший затем второй погибли, не достигнув цели. Тяжело сознавать, что все попытки помочь танкистам безуспешны...

      Третий день идет война. Мало боеприпасов и полностью отсутствует горючее, но боевые действия в районе Белостока не прекращаются ни днем ни ночью. Из Минска по-прежнему никаких сведений.

      Конно-механизированная группа "Болдина" под руководством маршала Кулика, практически вся уничтожена авиацией противника. Выжившие танкисты атакуют передовые части фон Борнштедта и 481-го пехотного полка на гродненской дороге 24-го и 25-го июня. Немцы с трудом отбивают атаки наших танков. До Гродно доходят только остатки кавалерии, которые на пределе сил, наносят по врагу несколько ударов, успешно отбитых противником.

      Мы ведем бой в окружении. Сил у нас все меньше. Танкисты заняли оборону в десятикилометровой полосе.Незадолго до своей гибели, прибыл Хацкилевич.

      -- У нас последние снаряды. Выпустим их, и придется уничтожать танки.

      -- Да, пожалуй, иного выхода нет,-- отвечаю я.-- Если машины нельзя сохранить, их лучше уничтожить.