В Антонов - Дайте стройбату оружие

• Название: Дайте стройбату оружие
• Автор: В Антонов
• Жанр: Альтернативная история

---

   Боже, мысленно произнес Филипов, ведь мы ничего не знаем о том, что творится на Объекте и что мы должны там делать. Для чего нас туда посылают?!

   Вдруг кто-то большой и важный, в очередной раз, решил сделать из этих пацанов, подопытных кроликов.

   Господи, спаси! Спаси и сохрани их! Дай, Господи, им шанс вернуться домой живыми и здоровыми!

   Рота смотрела на капитана и не знала про его неумелое обращение к Богу, про молитву командира. Солдатам казалось, что Филипов оценивает их внешний вид на предмет длины волос, свежести воротничков, ушитости "хэбэшек", надраенности сапог.

   Рота была молода и жизнерадостна.

   Солдаты надеялись, что сегодня им посчастливится узнать ради чего, вот уже несколько лет, солдаты их части, замерзают зимой, падают от тепловых ударов летом, зарабатывают грыжи, и искривления позвоночников, таская, словно древнеегипетские рабы, сотни тонн кирпича, бетона, древесины и земли.

   Узнают, зачем они кормят здесь комаров, а сами терпят голод и мордобой.

   Может быть, все тяготы и лишения их армейской службы слишком малы и ничтожны по сравнению с той пользой, которую они приносят своей стране?

   Желание прикоснуться к тайне, спрятанной за заборами Объекта было таким сильным, что они с радостью услышали команду; "Первый взвод, прямо, остальные напра - во, на объект, шаг-гом марш!".

   Первый шаг четко, второй - дружно, третий слаженно, а дальше привычным армейским шагом, рота шагала по своей родной и ненавистной части.

   Третья рота почти в полном составе, поужинав вместе со всеми, затарилась сухим пайком и вышла в ночную смену. В центре колонны молодые солдаты тащили коробки с армейским сухпайком и деликатесами, взятыми хозяйственным взводом на продовольственном складе. В ассортимент деликатесов входили килограммовые банки голландской ветчины, отечественные консервы скумбрии в собственном соку, кусковой сахар, пара пачек чая и пшеничный хлеб. Никогда ещё третья рота так не харчевалась, и все с благоговением посматривали на хозяйственников, идущих в общем строю.

   Почтальон Геник Камарзин прижимал к животу заполненную тремя литрами водки резиновую грелку, спрятанную под "хэбышкой".

   Шли всё той же бетонкой, по которой уходил сегодня утром на работу их ВСО. Только теперь на дороге не было так многолюдно и суетно. Впереди колонны и сзади неё шли солдаты с красными флажками, обозначая авангард и арьергард воинского подразделения. Впереди всех в кожаных офицерских сапогах, сшитых на заказ у знакомого сапожника во Владимире, бодро вышагивал старший лейтенант Филипов, уже совсем примирившийся с потерей выходных и теперь с наслаждением вдыхающий прохладный вечерний воздух, наполненный ароматами иван-чая, медуницы, кашицы, цветущих луговых трав и резким, дурманящим запахом болотного багульника и придорожных черёмух.

   Черёмухи, росшей по лесным опушкам в этих местах, было столько, что по весне, в надвигающихся сумерках, под косыми солнечными лучами казалось, будто в лесу выпадал свежий снег, отдающий в синеву с оттенками розового и голубого цвета, лежащий глубокими сугробами у подножия зеленых хвойных гигантов.

   По кюветам, глубоким бочажкам и придорожным лужам надрывно орали огромные жабы, раздувая крупные, в пупырышках жабры, а на верхушках высоких берез, словно огромные грачиные гнезда сидели жирные тетерева-петухи, совершенно не боявшиеся людей, идущих по дороге.

   И среди этой идиллии совсем не верилось, что совсем близко отсюда находится один из самых тайных полигонов на земле, чья неукротимая энергия, если её бесконтрольно выпустить на волю, может в один миг стереть в черный порошок, в седой пепел половину земного шара вместе с этими вот жабами, хвойными лесами, просторными полями и душистыми лугами, с этим дурманящим голову разнотравьем и тонким ароматом цветущей черемухи. Прямо в пасть к этому невиданному и потому казавшемся очень страшным зверю шло сто человек в гимнастерках ВСО и пилотках с красными звёздами.

   Шагать до Объекта было ещё прилично, Филипов, отгоняя от себя нахлынувшую вдруг волну тревоги и какого-то дурного предчувствия, крикнул.

   -Рота, запе -вай!

   Мамакин шел в первой шеренге, одноклассник Валера Михно из второй шеренги попросил:

   - Слава, давай нашу любимую.

   И Мамакин, приноравливая строевой шаг под слова, запел:

   Кто может сравниться с Матильдой моей,

   Сверкающей искрами черных очей,

   Как на небе звезды осенних ночей!

   Все страстною негой в ней дивно полно,

   В ней все опьяняет,

   В ней все опьяняет и жжет,

   Как вино.

   Солдаты уже знали начальные слова, Мамакин пел эту совсем не строевую песню не впервые, и дружно подхватили:

   Она только взглянет, -

   Как молнией ранит,

   И пламень любви

   Зардеет в крови;

   Она засмеется

   Иль песней зальется...

   Если бы кто кроме их роты в тот вечерний час услышал необычную песню, он, наверное, решил бы, что в лес из города приехал оперный театр - так необычно звучала ария из оперы П.И. Чайковского "Иоланта" исполняемая под строевой шаг в этом глухом краю.

   " Ну, артисты, - восхищался командир роты,- и работать, и петь, и воровать мастаки. Особенно этот Мамакин. Надо подумать, может командиром отделения его назначить. Солдаты его уважают, тянутся к нему. Да и голова у парня неплохо работает".

   А Славка пел оперную арию и вспоминал, как он сегодняшним утром едва не отомстил Ренату Габидуллину за свой затылок,разбитый в казарме о верхний ярус кроватей.

   ЗА ПЯТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДО Ч.П.

   Утром их взвод на десятом этаже административного здания занимался отделочными работами. Салабонов загнали под самый потолок, который в огромном зале находился на высоте пяти-шести метров от пола. В этом сыром от свежей штукатурки помещении ещё не успели вставить окна и сквозняки гуляли по сотням квадратных метров словно ветер на море. Славка залез на самый верхний ярус железных строительных лесов и штукатурил потолок. Раствор ему подавали снизу в вёдрах, он затаскивал на верхотуру тяжелое ведро привязанное к толстой верёвке, и там, на шаткой площадке, сооруженной из перекинутой доски-сороковки, выливал цементный раствор в большую бадью. Работа спорилась.

   Деды работать не желали. Кто-то из них пошел в лес собирать чернику и голубику, кто-то раздобыв старенький бушлат, дремал в прохладном углу. По залу ходили человек пять старослужащих, подгоняя штукатуров и маляров из числа молодых.

   Среди таких ярых командиров оказался Ренат Габидуллин, затылок которого Славка всё время видел под своими лесами. И тогда у него созрел план. Как только Габидуллин в очередной раз оказался под Славкиными лесами, Славка чуть сдвинул бадью с раствором к краю площадки. Славка уже видел, как тяжелая бадья летит вниз и плющит в кровавую лепешку голову ненавистного татарина. Но в последний момент что-то помешало Славке осуществить свою задумку, и он поспешно подтянул бадью на прежнее место. "Нет, так не годится, - думал Мамакин. - Начнётся следствие, выяснят, что Славка имел на Габидуллина большой зуб, наверняка кто - нибудь расскажет следователю или военному дознавателю о сегодняшнем конфликте в казарме и тогда доказать, что бадья упала случайно, будет очень тяжело. Надо выждать момент, когда у Славки будет железное алиби и его никто не сможет обвинить тогда в убийстве татарина".

   Мамакин допел арию до конца и замолчал, было слышно как стучат по бетонке покованные нержавейкой солдатские каблуки. Ренат Габидуллин шагал замыкающим в последней шеренге. После утреннего перепуга он уже давно пришел в себя и уверовал в то, что родился под счастливой звездой, хотя его нет-нет да посещали беспокойные видения. Пять месяцев назад он во время самохода за водкой попал в лапы к рексам и отсидел на губе пять суток. За разбитую голову Мамакина ему могли дать больше, а на губу он больше опадать не хотел. Габидуллин вспомнил, как он через пять суток вернулся с губы и едва дошел до казармы. Болело всё: рёбра, почки, ломило суставы, кружилась голова. Сам чернявый, Габидуллин, казалось, превратился чуть ли не в негра. Грязные, чуть обмороженные руки тряслись. Одним словом, на губе Ренату было не сладко. Начиная с раннего утра их будили и выгоняли на зарядку, на небольшом пятачке перед корпусом гарнизонной комендатуры они превращались в верховых лошадей - "рексы" ездили на их спинах по плацу наперегонки, устраивали азартные соревнования, кто победит в скачках. Ренат два утра подряд возил на хребте огромного ефрейтора "рекса" и чуть не сорвал себе спину, а за то, что Ренат отставал от остальных "рекс" ефрейтор бил его пудовым кулаком по почкам. После зарядки штрафникам давали наскоро проглотить несколько ложек холодной каши без мяса и гнали на гарнизонные работы - чистить солдатские нужники. Даже ночью штрафники не высыпались. Их то и дело поднимали с деревянных нар без матрасов скучающие дежурные, устраивали им "отбой - подъем" по горящей спичке, с теми, кто не успевал занимались до утра индивидуально. На губе сидели танкисты, связисты, краснопогонники, автобатовцы, но больше всего здесь было представителей мабуты.