Анатолий Стась - Подземный факел

• Название: Подземный факел
• Автор: Анатолий Стась
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 1965

На подступах к одному из городов Прикарпатья идут бои. Фашистские войска отступают. Оставляя город, эсэсовцы по приказу из Берлина увозят местного инженера-изобретателя Ростислава Крылача и чертежи его важного изобретения — аппарата, позволяющего добывать остаточную нефть, снова вводить в строй старые промыслы. В пути Крылач пытается бежать, но погибает.

Прошли годы. На небольшом нефтепромысле в Прикарпатье молодой инженер Иван Бранюк продолжает дело своего погибшего дяди — Ростислава Крылача.

За изобретением Ивана Бранюка и чертежами Крылача (их при отступлении немецко-фашистских войск бандит-бандеровец Коленда спрятал в тайнике на советской территории) охотятся дельцы иностранной нефтяной компании. Снова всплывают на поверхность бывший штурмфюрер СС Гольбах и другие фашистские головорезы. Двое из них тайно проникают на советскую землю.

В борьбе с коварными происками агентов иностранной разведки принимают участие солдаты и офицеры-пограничники, рабочие нефтепромысла — бывшие воины Советской Армии. Попытки нефтяных магнатов завладеть изобретением советских инженеров терпят провал.

Об этом интересно и увлекательно рассказывает львовский писатель Анатолий Стась в своей повести «Подземный факел».

---

А Гейко был непоседливым и горячим. Ему не терпелось узнать, что происходит в эти минуты над обрывом оврага, где растаяла, замерла цепь бойцов. Гейко знал, что ему и неразговорчивому Коцюбе да еще двум пограничникам, которые залегли с пулеметом левее, под скалой, придется завершать операцию. И все же ефрейтору казалось, что главные события развернутся не здесь, у дороги, а в том конце яра, где остался лейтенант Петришин, или наверху, куда увел свою группу старшина Кузьмин. Гейко хотелось поделиться мыслями с товарищем, но Коцюба тихо произнес:

— Не шуми, ефрейтор. Наше дело — молчать. Они близко. Это тебе не шутки.

— Знаю, что близко. Ну и что? Банда как банда, и не таких видали. А ты, Коцюба, наверное, в таком деле впервые? Может, тебе страшно, а, старина?

— Подожди, храбрец, — солдат приподнялся. — Слышишь?

Где-то близко загудел мотор, блеснул на миг свет подфарников и тут же погас. С лица Гейко слетела улыбка, он положил руки на автомат. Машина шла на подъем, приближаясь к пограничникам.

Гейко подхватил ППШ, вышел на дорогу. Тяжелый «студебеккер» скрипнул тормозами и остановился.

Коцюбе изо рва было хорошо видно, как вспыхнул в руке ефрейтора фонарик, светлое пятно скользнуло по кабине, выхватило из ночного мрака широкое лицо водителя, его квадратный подбородок, низко надвинутую на лоб пилотку. Рядом с ним в кабине сидел еще один — в плащ-палатке, в офицерской фуражке.

— Пограничный патруль. Прошу предъявить документы! — негромко сказал Гейко.

Водитель молча высунул из кабины руку, подал бумаги. Ефрейтор просмотрел их и, возвращая, посоветовал.

— Не задерживайтесь. Приготовьте на всякий случай оружие. Здесь небезопасно.

Через несколько минут «студебеккер» исчез в темноте.

— Что за машина? — поинтересовался Коцюба.

— Из полка связи, едут в продсклад. А документы имеются по всей форме.

— Погоди, — привстал Коцюба. — Из полка связи? Почему же на офицере… Ты не обратил внимания, какой околыш на его фуражке? Разве не красный, не пехотный? Документы у офицера ты проверил?

Гейко не успел ответить ему. Над яром заплясали, замигали быстрые вспышки, треск автоматных очередей распорол тишину. Вразнобой загремели выстрелы из винтовок, и сразу же, один за другим, встряхнули воздух взрывы гранат.

Гейко вскинул свой ППШ.

— Не спеши, не время, — остановил Коцюба. — Подпустим… Вон они, видишь? Спокойно, ефрейтор, спокойно!

Из яра на дорогу выскакивали темные призраки. Засада слева у скалы ударила по ним длинной очередью. Призраки метнулись в сторону и, набегая на Коцюбу и Гейко, превращались в орущую разношерстную толпу людей.

Пулемет Коцюбы мелко задрожал, заглушая сухой треск автомата ефрейтора. В траву посыпались теплые стреляные гильзы, запахло порохом.

Несколько бандитов остались лежать на земле темными кочками, остальные хлынули назад к яру.

— За мной, вперед! — послышался далекий голос лейтенанта Петришина. Гейко вскочил на ноги, Коцюба дернул его за полу шинели.

— Ложись!

Опомнившись, ефрейтор упал, тихо ругая себя, что не удержался, бросился на голос командира, хотя ему и Коцюбе было приказано оставаться в засаде до конца операции.

Он вовремя прижался к земле. Тонко свистнули пули, сшибая над головой ветки, от ствола поваленной сосны отлетела труха. Снова на шоссе замелькали темные фигуры. Бандиты бежали пригибаясь, силясь быстрее миновать открытое место, уйти в лес.

Твердый приклад ручного пулемета словно сросся с плечом Коцюбы. Нажимая на спуск, он посылал короткие очереди, не жалея патронов. Зло захлебывался пулемет соседей под скалой. Под перекрестным огнем бандиты залегли, прижались к бровке шоссе, вяло отстреливались.

Они трижды поднимались и трижды ложились, не преодолев огненного барьера. А позади, за их спинами, разгоралась стрельба, ржала раненая лошадь, слышались крики. Группы Петришина и старшины Кузьмина уже прочесывали яр. Для недобитых бандитов был единственный путь к спасению — через дорогу, в лес.

Они поднялись в четвертый раз, остервенело бросились вперед и заметались под пулями, зажатые с двух сторон.

4

Рассветало. На дне яра пахло плесенью и пороховым дымом. В кустах лежала лошадь, виднелась опрокинутая повозка.

Пограничники сносили в кучу брошенные бандитами немецкие автоматы, винтовки и патронные подсумки.

Шесть «лесовиков» в оборванной, испачканной грязью одежде сбились в кучку под деревом, держа над головами поднятые руки. Старшина Кузьмин обыскивал пленных. Это было все, что осталось от шайки Гандзи.

Петришин сидел на влажном холодном камне, положив на колени наспех перевязанную руку. Сквозь бинт сочилась кровь, лоб лейтенанта покрылся горячей испариной.

Худой бандеровец в серо-зеленом френче, перетянутом ремнем с пряжкой-трезубцем, стоял перед Петришиным. Давно не стриженные волосы падали грязными космами на плечи бандита. Его руки мелко дрожали. Он то и дело оглядывался, будто ожидал, что его схватят сзади.

Петришин смотрел на него не отрываясь. Под тяжелым взглядом тот ежился, подергивал плечами, дышал тяжело и часто.

— Та-а-ак, — морщась, протянул лейтенант и негромко, спокойно опросил: — Где Гандзя, может, ты мне скажешь?

Бандит шевельнул губами:

— С Довбней вдвоем, еще вчера вечером… Ушли они. Ночью появились было, потом опять… исчезли оба.

— Куда?

— Не знаю. Ничего не ведаю, пане… — он запнулся, опустил голову. — Богом клянусь…

— Помолчи со своими клятвами! Зачем возвращался Гандзя ночью?

Бандеровец молчал, нервно подергивая плечами.

— За сундучком? Что несли в нем? Ну!

— Золото, прошу вас… Золото несли, кольца, браслетки… Дорогие камни были. Хлопцы казалы, я не бачив. Довбня, телохранитель Гандзи, при том сундучке был неотлучно.

— Куда тащили все это?

— Туда, на запад… Гандзя обещал поделить поровну, когда доберемся… к немцам. Жить, говорил, богато будем…

Петришин отвернулся, кивнул головой солдату с автоматом.

— Давай следующего!

К лейтенанту подвели невысокого паренька лет восемнадцати. Он смотрел широко открытыми глазами на офицера-пограничника, на его перевязанную руку. Веснушчатое лицо парня покрылось смертельной бледностью.

— Ну, Грицько, рассказывай. Все рассказывай! Как в бандитах ходил, как хаты палил и людей наших убивал. — Петришин сжал пальцами здоровой руки колено, преодолевая нестерпимое желание вытащить из кобуры пистолет. — Говори и смотри мне в глаза. Смотри! Мы с тобой на одной улице росли, в одной школе учились, вместе чужих коров пасли. А ты, значит, вот куда подался…

Грицько зашептал:

— Не убивал я. И не палил. Как же можно, своих людей… Я тут с ними чуть умом не тронулся. Арсений, не стреляй! Ты же знаешь, твой батько с моим одинаково спины гнули на старого Мацюка, таскали камни из его карьера. Мы же с тобой… Арсен… Не веришь?

— Не трясись, я стрелять не буду, руки об тебя пачкать не хочу.

— Не веришь? — повторил Грицько. — Я и в мыслях не имел… Работал в леспромхозе. Пришли ночью, вывели из хаты, поставили к стенке. Гандзя автоматом в живот: иди с нами, а не то и тебя, и стариков твоих живьем… в колодец… Испугался я, то правда, — по грязным, давно не мытым щекам потекли слезы. — Две недели, как я у них, и все думал: вот сегодня убегу… Гандзя пригрозил: убежишь — под землей найдем, кишки вымотаем…

Грицько заплакал, вытирая глаза кулаком. Он тоже ничего нового о Гандзе не мог сказать. По-детски всхлипывая, твердил:

— Убежал… И Довбня, его подручный, убежал… А сундук был. Куда они дели его — не знаю…

Ничего нового не могли прибавить и остальные четверо бандитов. Петришин видел: они говорят правду. Они цеплялись за жизнь. Каждый выкладывал все, что знал. Но знали эти шестеро не так уж много. Гандзя не любил делиться с подчиненными своими планами и мыслями.

На следующий день километрах в тридцати от Гнилого Яра, у самой границы, была обнаружена зеленая грузовая машина. На нее наткнулись в зарослях вблизи болота подпаски.

Ребятишки прибежали в село. Выслушав запыхавшихся пастушков, председатель сельсовета позвонил в Остудиев. Работники Остудиевского райотдела милиции немедленно связались с Верхотурьем.

Через два часа лейтенант Петришин, ефрейтор Гейко и рядовой Коцюба прибыли на место.

«Студебеккер» стоял в густой тени деревьев, увязнув передними колесами в болоте. Машина была пустая. Лишь пробитая пулей пилотка со звездочкой лежала на полу кабины.

Петришин обошел вокруг грузовика, постучал сапогом по тугой резине и, скривившись от боли, обжигавшей простреленную руку, спросил:

— Она?

Гейко вздохнул, виновато отвел глаза:

— Она, товарищ лейтенант… Та самая машина, я номер хорошо запомнил.