Павел Клюкин - Гибель химеры (Тайная история Погорынья)

• Название: Гибель химеры (Тайная история Погорынья)
• Автор: Павел Клюкин
• Жанр: Попаданцы

Из предисловия: «Эта „книжка“ возникла из чувства глубокого неудовлетворения…

К решению подтолкнули крики фанатов — „не нравится — не ешь“, „иди косточку огрызи“, „напиши лучше“ и т. д.

…И я подумал: а почему бы и нет? Пусть у персонажей трудности будут настоящими трудностями, а противники — живыми людьми, сильными и умными, со своими страстями и интересами, а не элементом декораций, да источником скилла для главного героя. Пусть крепости строятся не по мановению волшебной палочки, а по расчетам наличия рабочей силы, сроков и ресурсов, а самострелы стреляют так, как им положено по тактико-техническим характеристикам, не превращаясь в универсальное вундерваффе. В общем, пусть все будет максимально приближено к реальной жизни (хоть и с внесенными первыми пятью книгами Е.С.Красницкого допущениями — посчитаем их стартовыми вводными)».

---

Никого не пришлось торопить. Спешно собрав свои скудные пожитки, да прихватив ветхую рогожку, троица скоренько-скоренько распрощалась с гостеприимным хозяином и рванула со всех ног. Да так, что только к полудню, уже совсем изнемогая от усталости, решилась на привал. Место, правда, было не очень удачным — сырой болотистый берег речки, что преградила путь на полночь.

— Перейдем, там, вроде, посуше. А вон у того камня костер разожжем, согреемся и отдохнем — распорядилась Юля, указывая на небольшую полянку на противоположном берегу.

— Я плавать умею, — похвасталась Феша, — Ванька научил.

— Сначала я, — лекарка первая скинула одежу, скрутила ее тугим комом и, водрузив на голову, вошла в ледяную воду. В середине реки вода доходила до пояса. От холода свело живот. Заторопившись и уже не глядя под ноги, девочка наступила на склизкую, полузанесенную песком корягу. Ступня поехала на скользком дереве, и Юлька, как не старалась удержаться, с головой бултыхнулась в воду, растеряв всю ношу. В мгновение ока Волчок оказался рядом и вытащил ее на берег, а потом с помощью Феши выловил едва не уплывшие по течению вещи. Лишь котомки с остатками еды не было — похоже ушла на дно, но лишний раз лезть в ледяную воду никто не решился.

После переправы занялись костром. Пострадавшая, у которой зуб на зуб не попадал, споро двигаясь, чтоб хоть чуть-чуть согреться, собирала валежник. Благополучно избежавшая воды рогожка составляла все ее одеяние. Феша, едва огонь разгорелся, занялась отсыревшими вещами, городя для просушки треноги из веток, а Волчок при активной помощи пса разыскивал и выкапывал коренья репейника.

Пока сушилась одежа и запекалась добыча, усталость сделала свое дело — дети, отогревшись у костра, задремали. Опять разбудил Ворон — заливаясь лаем, он метался вдоль густых зарослей шиповника и ежевики, сплошной стеной закрывших устье небольшого овражка.

Причину огласила Феша, хлопая руками по своему кожушку:

— Егорчик! Егорчик убег!

Все усилия пробраться сквозь усеянные иглами плети кустарников и найти зайчонка успеха не принесли. Зареванная, она отказалась от печеных корешков и, поджав колени, грустно наблюдала за пляской язычков пламени.

Волчок подсел рядышком и, вынув из-за пазухи бережно завернутый в небольшую тряпицу кусочек хлеба, протянул его Феклуше:

— Не плачь. На.

Весь остаток дня шли почти не останавливаясь, походя подкрепляясь горсткой случайной брусники или парой тройкой орехов, что еще не успели растащить в свои гнезда заботливые хозяюшки-белки. Феша время от времени поскуливала, сожалея о сбежавшем Егорке. Держались направления дороги, но выйти на нее не решались, — постоянное ощущение чужого, недоброго взгляда не проходило.

Пасмурный осенний день закончился быстро и как-то сразу. По всему выходило, что опять придется ночевать в лесу, вот только никак не отыскивалось подходящее место. Уже вроде и присмотрели вывороченную сосну, в корнях которого можно было пристроиться на ночлег. Да, как только занялись обустройством, то крепкое на вид дерево рассыпалось в труху. Решив немного отойти от дороги в поисках разлапистой ели, забрели на странную поляну. Небо, только что прикрываемое вековыми исполинами, просветлело, и путникам открылась неожиданная картина — редкие юные деревца в окружении многочисленных кустов и вымахавших выше человечьего роста зарослей иван-чая. Сунувшись в гущу, они обнаружили почерневший от копоти разбитый очаг.

— Деревню спалили, — догадалась Юлька, глядя на видневшиеся то тут, то там странные холмики. — Что же такое творится? Беда за бедой…

— Не пойду! — запротестовала младшая, памятуя недавнее пожарище. И опять яростно закрестилась — Боюсь!

— Чего боишься? Пожар, видать, давно был, уже и лесом поросло.

Волчок отыскал большую печь с целым устьем, забрался вовнутрь и сразу вылез обратно весь перемазанный сажей, но довольный.

Место для ночлега было найдено.

Утром долго хохотали над чумазыми рожицами друг друга и отмывались в ледяной родниковой воде. Затем, сломали каждому по новому посошку и обобрав невесть как уцелевшую, забывшую полностью сбросить урожай, яблоньку, возобновили путь.

Стоило чуть приблизиться к дороге, как странно повел себя пес, сопровождающий идущего впереди хозяина. Сначала остановился, потом вдруг завилял хвостом и молчком припустил к березовой рощице, что желтела за неширокой луговиной. Удивленный Волчок шмыгнул за куст, сделав девчонкам знак притаиться. Те незамедлительно бухнулись наземь, тихонько начав отползать под прикрытие елок. Но как раз спереди из-за березок показался сопровождаемый Вороном, дядька Стерв. А сзади, почти оттуда, откуда они пришли, уже поспешал Петька Складень из десятка Луки.

Феша, увидев незнакомых людей, застыла не в силах сдвинуться с места. Волчок припустил к Стерву и кинулся к нему в объятья, как родному. А старшая, присев на колени, первый раз с момента захвата находниками Михайлова городка, заплакала:

— Дошли!

— Юля!? Как здесь? — Петр, вставши перед ней на одно колено и взяв за опущенные плечи, с тревогой заглянул в лицо девочки. И отшатнулся, — на него смотрели печальные глаза убитой горем взрослой женщины, пересилившей смерть.

Глава 3

Михайлов городок — Ратное — Княжий Погост. Начало октября 1125 года.

Боярин Александр вышел на крыльцо захваченной хоромины внешне спокойным. Но все, кто хоть сколько-нибудь знал его, едва взглянув на играющие желваки да на руку судорожно сжимающую плетеную рукоять, спешили убраться с глаз долой. Немудрено: в глазах Журавля застыла едва-едва сдерживаемая ярость. И никто из ближников не хотел попадать под горячую руку.

Впрочем, Сан Саныч быстро подавил свой первый порыв. И дело не только в уважении к чужому мужеству. Было и еще одна очень заманчивая возможность — вот ее-то и старался обмозговать со всех сторон боярин, не обращая внимания на суету вокруг. Благо, все командиры его рати дело свое знали и не нуждались в понуканиях.

Ближе к полудню два обоза из дотла разоренной Академии было отправлено. Один — со связанными пленниками, сопровождало три десятка стражников, другой — с добром да скотиной, что досталась в добычу нападавшим, вели освобожденные холопы, в основном с Отишия да Куньего городища. Натерпевшиеся в неволе, потерявшие родных и близких, они готовы были голыми руками рвать своих обидчиков. И несдобровать захваченным полонянникам, кабы не могучий рык боярина:

— Назад! Еще мы не всех своих освободили! — Он повернулся в седле и взмахом плети указал в сторону Ратного. — Может, придется по головам меняться!

— Батюшко! — Обняла сапог Журавля какая-то древняя старуха, — Ты уж постарайся, ослобони их! Сынок мой там где-то с невесткой, да детишков двое. Уж третий месяц ничего не слыхала о них.

— Надейся на нас, мать! — боярин осторожно высвободился из старческих рук. — Разобьем ворога и вернем тебе сына и внучат. А сейчас путь-дорога до дому вас ждет!

В захваченном селении был оставлен десяток рысей — переять, если удастся ускользнувших из ловушки и вернувшихся к разоренным домам жителей. А под вечер, запалив все строения, идти на соединение с основными силами.

Прозвучали отрывистые команды и спустя короткое время конные сотни двинулись, все убыстряя ход, по наезженной дороге.

* * *

План нападения на Ратное увенчался полным успехом. Напрасно большинство шедших в поход думали, что главным был захват села изгоном. Вовсе нет. Именно эту свою задумку и объяснял сейчас боярин всем ближникам, собравшимся на военный совет в просторном шатре:

— По моему приказу Ратобор и Неклюд именно так деяли! Понял, Хорь? По моему! И нечего на них волком зыркать. В том и задумка была, чтобы не сломя голову внутрь лезть, а крепко взять за горло, — тут пальцы его правой руки словно ухватили невидимого врага, — но погодить сжимать до конца.

— Не горячись, боярин, — Каар'н, единственный из всего собрания, осмелился прервать Журавля. — Ты прав, что о своем замысле рассказал только тем, кто все вершить был должен. Но теперь дело сделано, поведай, коль тайность миновала, что задумывалось, и почему не велишь к ночному приступу готовиться. Ведь согласен же, что не отбиться им от приступа с трех сторон.

С десяток собравшихся выразили негромкое одобрение словам пришлого воина — почти все думали также, но предпочитали выждать, что скажет Хозяин.

— Что ж, искренний вопрос, на него столь же честный ответ дать должно, — союзников обижать не стоило, да и за время недолгого совместного похода сотник успел завоевать немалое уважение Александра. — Так вот, главная наша цель не эту развалюху, которая с первого удара рассыплется, взять на щит, а силу ратную у врага повыбить! Вот скажи, Хорь, что бы ты стал делать на их месте, узнав про осаду?